Введение

Северный Кавказ - регион со сложной социальной и культурной мозаикой. Здесь компактно проживают представители более 40 этнических общностей российского народа, которые имеют давние исторические связи между собой и с остальной Россией и сохраняют свою культурную отличительность. В этой работе будет рассмотрена роль русского населения в структуре Северного Кавказа.

Ареал расселения русских на Кавказе в своем развитии прошел несколько этапов: на первом - его формирование проявлялось в основном в освоении степного Предкавказья. Одновременно в 30-е годы 19 в. русское земледельческое население в значительном количестве стало селиться в Закавказье. На следующем этапе (от окончания Кавказской войны до начала 1960-х гг.) - границы ареала расселения русских постепенно и постоянно смещались на юг, в горные районы, охватывая не только Северный Кавказ, но и Закавказье.

Отсутствие четкой и действенной национальной политики России в этом стратегически важном для нее регионе и многочисленные межэтнические конфликты, охватившие регион, суверенизация, изменили статус русского населения. Многочисленное русское население, став во вновь образовавшихся суверенных государствах национальным меньшинством, испытывает ущемление гражданских прав, ограничение социальных свобод и чаще всего находит выход в репатриации. При этом не малая часть русских покидает Кавказ в составе потоков беженцев. Самым драматичным для русского населения на Кавказе и Российского государства в целом является то, что все проблемы этого этноса, связанные с дискриминацией его представителей в странах ближнего зарубежья, находят проявление в полном объеме в северокавказских республиках.

Общей чертой современного этапа развития Северного Кавказа является стремительное сокращение ареала расселения русских,

История заселения русскими Северного Кавказа

Государственная политика России на Кавказе в XVI-XVII вв. способствовала усилению ее влияния в регионе, развитию политических и экономических связей. Это сопровождалось, как и в других регионах Российской империи, нарастанием центробежных миграционных потоков, представленных в первую очередь русскими во вновь присоединенных территориях, районах активной колонизации.

Активное заселение Кавказа русскими начинается в XVIII в. На Северном Кавказе к концу XVIII в. (1795 г.) проживало (без Области Войска Донского) 111.4 тыс.чел. русских. Они составляли 8.8% региона. К 1835 г. численность русского населения увеличилась почти в 2.5 раза, составив 279.2 тыс.чел. Основными районами их расселения являлись Ставропольская губерния -57.7 %, Терская область - 42.3 %. Конец первой половины XVIII в. и вторая половина отличались интенсивным приростом численности населения, обусловленной во многом благодаря активным миграционным процессам. Материалы Первой Всеобщей переписи населения Российской империи зафиксировали на территории района 1605.3 тыс.чел. Таким образом, в районе, недавно вошедшем в состав страны, проживало почти 3% русских России.

В пореформенный период начался процесс расселения русских в национальных районах региона. В частности, в Дагестане численность русских с 5.8 тыс.чел. в 1867 г. выросла к концу столетия до 13.1 тыс.чел. В конце ХIХ - начале ХХ вв. в Дагестане формировалось три крупных района расселения русских: Кизлярский, Хасавюртовский, Темир-Хан-Шуринский.

За первые два десятилетия ХХ в. численность русских на Северном Кавказе выросла. В предвоенные годы, несмотря на массовые репрессии, раскулачивание, голод 30-х годов, последствия которых в большей степени коснулись районов равнинного Предкавказья, численность русского населения на Северном Кавказе к 1939 г. достигла 876.5 тыс.чел.

В национально-территориальных образованиях Северного Кавказа значительную часть русского населения составляли жители включенных в их состав в различное время т.н. русских районов. Это касается не только сельской местности, но и отдельных городов, возникших как русские крепости, поселения, а в последствие включенные в состав республик. Это существенно изменяло этнический состав населения республик, а в еще большей степени меняло положение русских, характер демографических и миграционных процессов в этих районах, и в первую очередь у русских.

На следующем этапе, в период войны и в послевоенный период, концентрация русских на Северном Кавказе продолжается, несмотря на многочисленные потери русского населения, как среди участников военных действий, так и мирного населения, особенно в период оккупации, В сравнение с довоенным периодом произошло почти полуторакратное увеличение численности русских в национально-территориальных образованиях. В частности, в Дагестане прирост численности русских по сравнению с 1939 г. составил 57%, в Чечено-Ингушетии - 58% и т.д. Сказывались не только переселения русских, но и административно-территориальные преобразования, которые привели к включению в состав республик региона ряда русских районов.

В целом в республиках и автономных образованиях Кавказа проживало 10.1% русских страны.

В 1980-е годы темпы снижения численности русского этноса возросли и получили развитие в большей части республик Северного Кавказа. В числе факторов, определяющих характер миграционного поведения народов и, прежде всего русских, выделялись этнические проблемы. С учетом предстоящих событий 90-х годов можно отметить, что Кавказ отличался мощным миграционным потенциалом, включающим многочисленное русское население. Поток потенциальных мигрантов возрастал и за счет еще целого ряда и других народов, которые не могли рассчитывать на спокойную жизнь в будущих суверенных государствах - осетины и другие.

Среди факторов, определяющих характер миграционного поведения русских, явственно обозначились межэтнические проблемы.

C конца 1980-х годов и по настоящее время, русские на Северном Кавказе утратили многое из того, что создавалось ими более ста лет.

Самой драматичной оказалась судьба почти 300 тысячного русского населения Чеченской республики: ко времени начала антитеррористических военных действий 1999-2000 гг. на территории республики вследствие интенсивной вынужденной миграции осталось по разным оценка от 50-60 до 25 тыс.чел.

В других республиках Северного Кавказа масштабы оттока русских оказались значительно меньшими, но сам отток имеет весьма устойчивый характер.

«И дики тех ущелий племена,
Им бог - свобода, их закон - война;
Они растут среди разбоев тайных,
Жестоких дел и дел необычайных.
Там в колыбели песни матерей
Пугают русским именем детей…»

М.Ю. Лермонтов,
(русский поэт и писатель)

Экспансия России на Северном Кавказе была вызвана целым комплексом причин: геополитических, торговых, цивилизаторско-культурных и т.д., но при явном доминировании геополитического фактора.

Первоначально Россия старалась избегать глубокого проникновения на Кавказ из-за архаичной общественно-политической структуры его и полного отсутствия каких-либо экономических выгод, а воинственность горцев была общеизвестна. Но, так или иначе, при выходе России в Закавказье, в Персию и на Ближний Восток Северный Кавказ всегда вставал на пути России и был помехой в российской экспансии на юг.

К тому же исламизированные северокавказские общества представляли собой удобный геополитический плацдарм для противников России (Турции и Ирана) и традиционно тяготели к родственной в конфессиональном плане Османской империи. Поэтому в войнах с Ираном и Турцией всякий раз возникала опасность геополитического «отсечения» России от христианского Закавказья. На это, в частности, прямо указывал Александр I в общих задачах имперской политики на Кавказе генералу Ермолову: «Изъяснив вам свои виды, я представляю вашему благоразумению избрать способы исполнения и представить мне общий план к обладанию Кавказа, прерывающего наши усилия в войнах с Персией и Портой Оттоманскою» (Цит. по Васильев Д.В., Нефляшева Н.А.).

Накануне своего присоединение Северный Кавказ представлял собой калейдоскопическую мозаику многочисленных народов и языков. Северокавказские общества были архаичны и почти не имели традиций государственности. Местные общества застыли на разных ступенях перехода от родоплеменного строя к классовому обществу.

Только у кабардинцев, осетин и абхазов была аристократическая знать, обладавшая земельными владениями, похожими на феодальные. Большинство же горских обществ Северного Кавказа, особенно Чечня, являли собой пример типичных военных демократий с ярко выраженным эгалитаризмом и отсутствием видимого имущественного неравенства.

Большинство северокавказских народов исповедовали ислам, за исключением абхазов и осетин. Но при этом процесс исламизации был у многих из них лишь в начальной стадии, хотя впоследствии он перейдет в мобилизационную фазу и станет фактором сплочения против общего врага. Исламский фактор – а именно борьба с «неверными» (джихад) – впоследствии окажется серьезным вызовом России при установлении на Северном Кавказе ее господства.

Впервые исламский фактор на Северном Кавказе проявил себя во время восстания чеченца шейха Мансура (он был первым, кто призвал горцев к джихаду) в 1785–1791 гг. Но настоящий размах он приобрел во время имаматов Гази-Мухаммеда Гимринского, Гамзат-бека Гоцатлинского и, конечно же, Шамиля, став одной из причин невиданного ожесточения сторон в Великой кавказской войне.

При этом следует отметить, что все перечисленные имамы, и особенно Шамиль, порой варварскими методами насаждали ислам, убивая вероотступников, сжигая целые селения только за пропуски пятикратной молитвы, пьянство, курение и другое несоблюдение предписаний Корана.

Российская военная экспансия на Северном Кавказе совсем не походила на обычные войны с четким изменением границ. В Кавказской войне вообще не было фиксированного понятия фронта и тыла. По мнению российского исследователя-кавказоведа В. Бобровникова, продвижение России на Северный Кавказ в XVIII в. хорошо характеризует понятие расширяющегося «пограничья» или «фронтира» (от англ. frontier). Американский историк Т. Баррет дает следующее определение, в котором фронтир определяется как «пограничная, прирубежная зона, при оценке которой нужно учитывать шедшую сюда внутреннюю и внешнюю миграцию большого числа населения, оседания на новых местах, образование новых сообществ и отказ от старых».

Во многом успехом российского завоевания Кавказа империя была обязана казачеству. Фронтирная казачья колонизация Северного Кавказа сокращала военные расходы на содержание армии и военной инфраструктуры в регионе. Поэтому правительство всячески поощряло казачьи поселения вокруг горских аулов.

По словам кавказоведа Руслана Машитлева, «так называемая чересполосица- размещение казачьих станиц вокруг горских аулов-была направлена на сдерживание неспокойных горцев, усиление контроля за ними». К тому же военизированный и демократичный образ жизни казаков, во многом схожий с горским, северокавказским, способствовал нахождению взаимопонимания между враждующими сторонами.

Между казаками и горцами кроме военных действий (когда обе стороны применяли одни и те же методы ведения войны) широко развивались торговые и культурные связи. Одним из таких любопытных культурных каналов было куначество (гостеприимное проживание друг у друга), впоследствии воспетое в произведении Льва Толстого «Хаджи Мурат».

Чудовищная архаика Кавказа по сравнению с культурой западного петербургского двора, к тому же романтизированная в произведениях Пушкина, Лермонтова, Дюма, формировала у российских властей убеждение в необходимости «привести» диких, свободолюбивых и непонятных горцев к цивилизации.

В документации гражданской и военной кавказской администрации середины XIX в. часто встречаются такие оценочные выражения, характеризующие «недоразвитость» народов Северного Кавказа: «между полудикими народами», «хлебопашеством по лености своей и по непривычке к трудолюбию не занимаются», «соображаясь с грубыми понятиями полудикого народа», «народа, который до сих пор, находясь более или менее в младенчестве» и т.д. (Северный Кавказ в составе Российской империи.).

Некоторые из русских общественных деятелей, такие как Данилевский, указывали на прямую аналогию исторической судьбы кавказских горцев, «природных хищников и грабителей», с судьбой шотландских горцев, прославленных в романах Вальтера Скотта. Но при этом Данилевский не разделял романтического обожания кавказских горцев и надеялся, что на Северном Кавказе Россия пойдет по пути Англии и уничтожит этот не менее экзотический, но и не менее разбойный вертеп.

Похожих взглядов придерживались многие дореволюционные историки и этнографы. По словам многих русских авторов эпохи Кавказской войны, характерная черта кавказских горцев – страсть к набегам, грабежу и убийствам – приобрела расхожее название – хищничество.

Подобными представлениями о «разбойном» Кавказе руководствовались многие российские военные, применявшие массовые репрессии в отношении «немирных горцев», в частности знаменитый генерал А.П. Ермолов, с именем которого связано начало кровопролитной и затяжной войны. В рамках своего «цивилизаторского курса» А. Ермолов ликвидировал местные суды, охотился за предводителями «непримиримых» племен и родов, брал в заложники «мирных» горцев, признавших российскую власть, требуя с них присягу в том, что они не станут ни в чем помогать своим не покорившемся соплеменникам.

Однако ермоловская политика «усмирения Кавказа» не только не приближала северокавказских горцев к «прогрессу», но еще более их ожесточала, и они все сильнее подпадали под влияние радикальных исламистов, призывавших народы объединиться против общего врага под лозунгом джихада. В результате, как пишет Дмитрий Карцев: «…Трагическое противоречие между менталитетом горцев и имперской идеей прогресса российской власти было сдобрено религиозной ненавистью и верой в то, что обман неверного – дело почти святое для истинного последователя Аллаха. И без того замкнутый круг стал фактически неразмыкаемым».

Ислам стал настолько мощным мобилизующим фактором горцев в борьбе с российскими войсками, что в Петербурге готовы были прибегнуть к «чингисхановским» методам ведения войны с непокорным и жестоким противником. Так, печальную известность получили слова императора Николая I, обращенные к генерал- фельдмаршалу И.Ф. Паскевичу, заменившему А. Ермолова на Кавказе: «Предстоит Вам…усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных» (Цит. по Бобровников В.О.).

К счастью, подобные планы не были реализованы в жизнь, но Кавказская война обернулась огромным кровопролитием с обеих сторон. Одна только Россия в этой необъявленной войне потеряла не меньше 25 тысяч убитых и свыше 65 тысяч раненых (Новая история стран Азии и Африки. XVI – XIX вв.). При этом потери горцев, сражавшихся с регулярной армией, были в несколько раз больше.

Длительную Кавказскую войну России с горцами не раз пытались использовать в своих интересах Османская империя и стоявшие за ней англичане. Посланцы султана Абдул-Меджида I доставляли Шамилю деньги, оружие. Во время Крымской войны турецкое войско шло на соединение с войском Шамиля, но благодаря успешным действиям русской армии такое соединение не состоялось. К тому же войска Шамиля больше занимались грабежом соседней Грузии и не спешили соединяться с единоверцами-турками. Шамиль явно не торопился, уйдя от российского протектората превратиться в марионетку османского султана.

Но после Крымской войны его положение стало безнадежным. Новый наместник на Кавказе генерал-фельдмаршал, князь А.И. Барятинский умело проводил имперскую политику «разделяй и властвуй» - задабривая деньгами тех горских вождей, что приносили клятву на верность русскому царю. От Шамиля стали отворачиваться бывшие его соратники. Окруженный со всех сторон русскими войсками в ауле Гуниб в августе 1859 г. Шамиль был вынужден сдаться, со своими сыновьями на милость победителя. Но тяжелые испытания многолетней войны для многих горцев на этом не закончились.

Настоящей драмой, а для многих северокавказских горцев и трагедией, стали события после окончания войны, а именно так называемое мухаджирство (или махаджирство) – массовое переселение горцев Северного Кавказа в Османскую империю. Побудительным мотивом для массового переселения нескольких сот тысяч горцев, безусловно, стали результаты кровопролитной Кавказской войны, когда преимущественно мусульманский регион оказался под властью победителя – христианского «белого царя».

Среди множества причин для вынужденной эмиграции коллектив авторов книги «Северный Кавказ в составе Российской империи» называет следующие: насильственный сгон жителей Северо-Западного и Центрального Кавказа царской администрацией и заселение этих территорий русскоязычным населением; запрещение и уничтожение рабства и работорговли военнопленными, составлявшие важный источник доходов для целого ряда горских обществ Закубанской Черкесии; обезземеливание и разорение горской знати в ходе конфискации у них земель российскими военными и лояльными российской власти имамами; русская колонизация Центрального и Северо-Западного Кавказа (Северный Кавказ в составе Российской империи…).

Тот факт, что царская администрация и, в первую очередь, военные «способствовали» западнокавказскому мухаджирству подтверждается тем, что еще в 1858 г. Александр II одобрил план депортации «враждебных» горских племен на кубанские равнины и колонизации обоих склонов Кавказской гряды русскими казачьими поселениями (Холквист П.).

Огромное влияние на кавказское мухаджирство оказал и внешний фактор - Османская империя. На Северном Кавказе, вовсю сновали турецкие эмиссары, зазывая и приглашая горцев к себе. Турки-османы были очень заинтересованы в переселении горцев–мусульман к себе для последующего их расселения в Анатолии и на Балканах среди христианского населения империи с целью демографического и геополитического укрепления своих окраин. К тому же храбрых горцев в Порте старались использовать в карательных целях, против враждебного туркам христианского населения империи: славян, армян, курдов и т.д.

Именно горцы-переселенцы чаще всего в Османской империи составляли иррегулярные воинские части (башибузуки), наводившие ужас на христиан Турции. При этом некоторые из числа так называемых новых подданных Порты проделали головокружительную военную карьеру в новом Отечестве, сражаясь уже с русскими под турецкими знаменами. Самый известный пример Муса Кундуков, ставший турецким пашой, а его сын стал даже министром иностранных дел в республиканской Турции (Северный Кавказ в составе Российской империи…)

.

Какова же была цена подобной успешной натурализации пусть в мусульманской, но совершенно чужой для кавказских горцев стране? Цена была не малой для них: вплоть до отказа от своего родного языка и культуры. Как справедливо замечает российский исследователь В. Дегоев: «Слишком хорошо известно, чем в Турции заканчивались попытки не турок настаивать на своей этнической и религиозной принадлежности и тем более, искать какие-то формы самоорганизации. В турецком «плавильном котле» не было иного пути выживания, кроме как «слиться сердцем и душой с османлы».

А вот другим мухаджирам пришлось поплатиться свободой (продажа в рабство) и даже жизнью в новом Отечестве. Из-за отсутствия материальных средств, слабо поставленной медицинской службы в Османской империи эпидемии и болезни тысячами косили людей, пытавших счастье на чужбине. Только в одном Стамбуле в марте 1878 г. ежедневно умирало до 900 человек переселенцев с российского Кавказа (По Чечуева А.К.). Но, несмотря на такие жертвы, переселение продолжалось вплоть до начала XX в.

Какова же общая численность переселившихся с Кавказа горцев? В настоящее время цифры у разных авторов и в разных источниках сильно разнятся. В основном фигурируют цифры от 300–400 тысяч человек до 1,5 миллионов человек. Точного числа мы никогда не узнаем, поскольку переселенцы, отправлявшиеся из различных мест Кавказа, никем не подсчитывались. Поэтому цифры всегда будут приблизительными. Но вероятнее всего, общее число мухаджиров с середины XIX в. по конец этого века превышало 700 тысяч человек.

Добытый чрезвычайно большой кровью и огромным напряжением материальных и людских ресурсов, во многом традиционный и архаичный Северный Кавказ очень медленно начал интегрироваться в российское имперское пространство. Экономически оставаясь целиком убыточным для казны, Северный Кавказ оставался дорогим геополитическим приобретением России. Даже спустя полвека имперские военные, а не гражданские чиновники определяли его умиротворение и вовлечение в мирное русло. Это во многом определяло специфику Северного Кавказа, как крайне беспокойного региона Российской империи.

Хаджар Вердиева , доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского центра «Азербайджановедение» Бакинского государственного университета (Баку, Азербайджан).

РЕЗЮМЕ

Завоевав Кавказ, с целью создания этносоциальной базы для своего политического господства Российская империя проводила переселенческую политику, направленную на колонизацию региона и насаждение в нем христианства. Это привело к серьезным демографическим изменениям в регионе, где появились новые иноэтносы (немцы и русские), увеличился удельный вес численности христианского элемента в составе жителей и др. В итоге вышеуказанных социально-политических коллизий образовался так называемый «кавказский узел» - составная часть глобальной геополитической системы.

Введение

Кавказ - одна из колыбелей человеческой цивилизации. Его географическое положение издавна привлекало внимание иноземных государств, которые стремились завоевать регион или расширить здесь сферу своего влияния. Новый исторический период принес человечеству несколько геополитических проблем, среди которых особое место занимает кавказский вопрос, или кавказский узел - дефиниция, принятая в отечественной историографии.

ХVIII-ХIХ века в истории Кавказа стали переломными. Многовековая борьба ведущих государств мира за регион завершилась победой Российской империи. В результате установления ее власти здесь возникли новые политико-географические реалии - «Северный Кавказ» и «Закавказье», что не отражало историко-географической градации региона. Российское государство исходило из того, что ареал, охватывающий земли южнее Большого Кавказского хребта и подпадающий под дефиницию «Закавказье», располагается вне Кавказа. Тем самым, вводя в угоду своим имперским амбициям градацию на северную и южную части Кавказа, Россия разделяла народы региона. Следовательно, как считают отдельные политологи постсоветского периода, категория «Закавказье» представляла собой средство достижения политической цели царской России .

В результате российских завоеваний географические границы «Закавказья» существенно изменились. После подписания Сан-Стефанского мирного договора (1878 г.) Российская империя аннексировала Карсскую область, расположенную в юго-западной части Кавказа, вклю–чив ее в географические рамки «Закавказья». Однако потеряв эту территорию в ходе Первой ми-ровой войны, Россия документально уже не включала ее в указанную дефиницию.

Южные земли Азербайджана (Юго-Восточный Кавказ), бывшие составной частью региона в результате раздела Азербайджана (1828 г.), вошли в состав Персидского государства и оставались вне поля зрения российской, а затем и советской историографии.

Учитывая исторически сложившуюся специфику Кавказа и принимая во внимание геополитическую реальность в регионе, современные отечественные политологи, отказавшись от российской системы его градации, проводят следующую градацию Кавказа: Центр, Север, Юг. При этом они считают целесообразным «наметить принципиально новые пути развития интеграционных процессов на Кавказе» .

На основании вышеизложенного считаем целесообразным опираться на указанную градацию региона, уделяя при этом особое внимание его северной и центральной частям.

История завоевания Кавказа

В середине ХVI века Иван Грозный, завоевав Казань и Астрахань, смог вплотную соприкоснуться с Кавказом. С геополитических позиций последний был составной частью «восточного вопроса». Его суть заключалась в соперничестве великих держав за дугу, в которую входили территории от Балкан до Кавказа. Кроме того, Кавказ был центром пересечения торгово-экономических интересов ведущих европейских государств, которые, овладев регионом, пытались расширить сферу своего влияния на Восток и доминировать на пути к Индии.

Начало XVIII века для России - период радикальных социально-политических преобразований. Отказываясь от Старой Руси с целью укрепить позиции России на международной арене, Петр I стремился превратить страну в морскую державу. Успешно завершив Северную войну (1700-1721 гг.) и овладев Балтийским морем, он смог открыть «окно» в Европу. При этом и южные моря были жизненно необходимы для укрепления мощи империи в международной системе. Однако в начале XVIII века вопрос о выходе к Черному морю для России был закрыт. Неудачный Прутский поход (1711 г.) лишил Петра I завоеванных ранее преимуществ: Азов пришлось отдать Османской империи, а построенные здесь порты - разобрать. К тому же после окончания военно-политической борьбы за испанское наследство ведущие европейские страны - Англия, Франция и Австрия - открыто, дали понять России, что они не потерпят дальнейшего ее прод-вижения на этом направлении. Таким образом, в результате сложившейся военно-политической обстановки Петр I обратил внимание на Кавказ.

В результате Каспийского похода Петра I (1722 г.) западный берег Каспийского моря был завоеван, а Истамбульский договор (1724 г.) закрепил эти российские завоевания в международной системе. Однако после смерти императора установившийся в России режим «бироновщины», не заинтересованный в кавказском вопросе, заключил Рештский (1732 г.) и Гянджинский (1735 г.) договоры и отказался от петровских завоеваний. Но все же императрица Елизавета Петровна целенаправленно продолжала дело своего родителя. В годы ее правления черноморская проблема и кавказский вопрос стали первоочередными задачами внешней политики России. Со временем, уже при Екатерине II, после русско-османской войны 1768-1774 годов, Кючук-Кайнарджийский договор (1774 г.) укрепил позиции России в Крыму и на Азовском побережье, окончательно включив Кабарду в состав Российской империи, чем расширил сферу ее влияния в регионе.

Борьба за Кавказ продолжалась и после ратификации Кючук-Кайнарджийского мира. В 1783 году Крым включили в состав России и она обрела господство в Северном Причерноморье. В том же году она укрепила свои позиции на Центральном Кавказе, заключив Георгиевский договор с правителем Картли-Кахетинского царства Ираклием II, который признал ее покровительство и отказался от самостоятельной внешней политики.

В дальнейшем, чтобы упрочить свое влияние на Центральном Кавказе и укрепить связи Северного Кавказа с Картли-Кахетинским царством, Россия проложила Военно-Грузинскую дорогу. В целях безопасности по указанию российского правительства (1784 г.) на дороге от Моздока до входа в Дарьяльское ущелье возвели ряд укрепленных пунктов, в том числе крепость Владикавказ.

Однако очередная русско-османская война (1787-1791 гг.) вынудила Россию вывести свои войска с этой территории. После победы над османами и подписания Ясского мирного договора (1791 г.) Российская империя твердо установила свое господство на северных берегах Черного моря и всей своей мощью устремилась к Центральному Кавказу. Присоединив в 1801 году Картли-Кахетинское царство, она, не скрывая своих истинных намерений, вступила на земли Азербайджана. Персидское государство, пытавшееся при поддержке западных стран вытеснить Россию с Центрального Кавказа, начало военные действия. Две русско-иранские войны за-кончились победой Российской империи, а после заключения Туркманчайского договора (1828 г.) самодержавие включило в свое политико-географическое пространство и Центральный Кавказ.

Христианизация - составная часть колониальной политики Российской империи в регионе

Чтобы подчинить Кавказ, уже в процессе его завоевания царское правительство проводило целенаправленную колониальную политику, суть которой заключалась в ассимиляции местного населения и превращении региона в неотъемлемую часть Российской империи. Главными компонентами этого стратегического курса стали христианизация и переселенческая политика.

Начав кампанию по завоеванию Кавказа, Россия ясно осознавала, что этот захваченный мусульманский регион будет слабым звеном в государстве, ибо конфессионально чуждое население не смирится с иноземным вторжением. Правящие круги империи отчетливо понимали: непокорным регионом можно управлять не силой штыка, а с помощью религиозного сближения метрополии с колонией, точнее - внедрением и насаждением христианства. Поэтому уже в конце ХVIII века в Тифлисе создали Духовную осетинскую комиссию, определив ее главной задачей распространение христианства среди мусульман Кавказа для его сближения с Россией. Деятельность этой комиссии приостановили на рубеже ХIХ века в связи с военно-политическими процессами в регионе, а возобновили 30 августа 1814 года .

Тогда миссионерской деятельностью на Кавказе занимались и представители иноправославного вероисповедания. Созданное в Астрахани 22 июня 1815 года по указу министра внутренних дел Общество шотландских миссионеров проводило свою деятельность в более узком географическом ареале, в прибрежной полосе Каспийского моря, а его главными целями являлись распространение и проповедование Евангелия на упомянутой территории .

Наряду с шотландскими здесь были и христианские миссионеры из Швейцарии, деятельность которых охватывала территорию между Черным и Каспийским морями . Базельское еван–гелическое общество ставило перед миссионерами цель: распространить христианство на Кав-казе, руководствуясь при этом правилами Великобританского инородческого евангелического общества . А Российская империя ставила Базельским миссионерам свою задачу: создать между Черным и Каспийским морями «училища и типографию с целью распространения христианства между язычниками и мухаммеданами» .

Работа иностранных христианских миссионерских обществ не принесла ожидаемых результатов. Коренные народы Кавказа не проявили интерес к христианству (кроме отдельных случаев), что не отвечало политике христианизации Российской империи на Кавказе. Ее официальные представители пришли к выводу: миссионеры, посланные Эдинбургским и Ба–зельским обществами, не приносят державе пользы в сфере насаждения и распространения христианства на завоеванных окраинах. Потому действия шотландских и базельских мисс–сионеров должны быть прекращены, а вместо них следует создать общество по рас–пространению православной веры . Но при этом правящие круги России не понимали простой истины: на протяжении многих веков ислам и мусульманская культура были определяющими факторами самосознания населения Кавказа и его не так просто обратить в христиан. Обеспокоенные царские чиновники, не принявшие во внимание эти реалии, решили для упрочения российской власти на завоеванных окраинах распространить христианство пра–вославного толка. Деятельность Духовной осетинской комиссии также не отвечала госу–дарственным интересам империи. С указанной целью Священный синод издал (13 апреля 1829 г.) указ о рассмотрении правил о создании на Кавказе Миссионерского общества, которое должно было служить усмирению, успокоению и освоению края. Его первоочередной задачей являлось «сближение горцев с правительством, успокоение края и достижение всеобщего благосостояния» .

Но лишь в 1860 году в регионе создали «Общество восстановления православного христианства на Кавказе», а Осетинскую духовную комиссию упразднили . На новое Общество возлагались задачи восстановления и поддержания древних христианских храмов и монастырей на Кавказе, построение новых храмов, церковно-приходских школ, распространение в них книг Святого Писания.

В те годы с одобрения российской администрации на Кавказе строили православные храмы: в 1854 году в селе Гах (Азербайджан) была построена церковь Св. Георгия, а в 1889-1898 годах в Баку воздвигли храм Александра Невского .

Этот процесс продолжался и в начале ХХ века, например в феврале 1906 года глав–ноуправляющий землеустройством и земледелием на Кавказе одобрил проекты церквей Саль–янской Петропавловской и Зюйд-Острово-Култукской во имя Св. Николая .

Церкви строили и на субсидии «Общества восстановления православного христианства на Кавказе». 8 августа 1904 года по случаю рождения наследника российского престола Совет Общества принял решение построить в Тифлисе храм в честь святителя Алексия. В те годы оно строило на Кавказе и другие церкви, например в сел. Швацкали Сухумской епархии, в сел. Кельмечурах Сигнахского уезда, в Джелалском приходе Горийского уезда . Активная кампания по сооружению православных храмов в регионе с целью насаждения христианства имела определенный результат: к 1913 году только в Бакинском градоначальстве их функционировало 18 14 .

Суммируя указанные выше факты, можно констатировать: для установления и упрочения своей власти Российская империя целенаправленно насаждала на Кавказе христианство. При этом она делала ставку на православие, основной задачей которого была конфессиональная ассимиляция и превращение региона в неотъемлемую часть империи.

Однако некоторые представители постсоветской историографии РФ считают, что Российская империя не проводила политики христианизации Кавказа, были лишь отдельные попытки русификации коренных народностей региона . Однако, опираясь на широкий фактологический материал, мы не можем согласиться с позицией этих исследователей.

Особенности русской колонизации региона

Издревле для упрочения своей политической власти государства-завоеватели, например Сасаниды, позже - Арабский халифат, проводили в захваченных странах переселенческую политику.

Начав захват Кавказа, Россия также стремилась превратить его в неотъемлемую часть империи. Еще в конце ХIХ века апологеты самодержавия считали, что «слишком много Россией средств затрачено для того, чтобы Россия могла отказаться от Кавказа, и Кавказ является органической и неотъемлемой частью России во веки веков» 16 , «природе которой противоречит органическое обособление окраины или отдельных областей» 17 . С конца ХVIII века Российское государство вводит в этноконфессиональный состав кавказского населения иноэтнические, иноземные, иноязычные и иноконфессиональные элементы: русских, немцев, армян. Эта инфильтрация была связана с колониальной политикой империи. Как один из ее компонентов, переселенческая политика преследовала определенные цели: вклинить христианские этносы в этноконфессиональную номенклатуру жителей Кавказа, создать себе этноконфессиональную базу, провести русскую колонизацию. Суть ее заключалась в следующем: поглотить Кавказ по всем параметрам: политическим и этническим, военным и экономическим, идеологическим, религиозным.

Исследуя данную проблему, мы выявили своеобразный подход относительно градации «Север» и «Юг» при проведении этой политики: если на Северном Кавказе царское правительство опиралось на русскую колонизацию, то на Центральном делало ставку на армян. Предполагалось, что «они по единому христианству под защитой российского правительства питают для собственного блага основательную преданность к российскому владычеству» 18 .

После заключения Кючук-Кайнарджийского мира южные границы России охватили территории до реки Кубань, иными словами, начался процесс завоевания Северного Кавказа. Для укрепления своих рубежей, предотвращения возникновения «пятой колонны» и в этой части региона империя проводила колонизацию. Только в последней четверти ХVIII века здесь были созданы казачьи станицы при крепостях Павловской, Мариинской, Георгиевской, а также поселили русских крестьян (4 тыс. чел.) из Курского, Воронежского и Тамбовского наместничеств . После же подписания Ясского мирного договора численность казаков на землях от Тамани вдоль правого берега реки Кубани достигала 25 тыс. чел. Позже эта территория заселялась и русскими, в основном выходцами с Дона . В ХIХ веке на Северном Кавказе эта колонизация продолжалась, но ее социальную базу составляли уже малороссийские казаки .

В ходе завоевания региона Россия, заинтересованная в скорейшем его покорении, переселяла с Поволжья на Северный Кавказ немцев-колонистов. Так, 27 октября 1778 года Екатерина II утвердила специальный доклад «О переселении колонистов с луговой стороны Волги на линию, заводимую между Моздоком и Азовом» 22 . Однако до середины ХIХ века этот процесс носил спонтанный характер: в конце 1840-х годов на территории Северного Кавказа были заре–гистрированы пять немецких колоний .

Первыми христианскими переселенцами стали немцы-сепаратисты, выходцы из Вюртемберского королевства. Российское правительство предоставило им льготы и субсидии. Однако затем правящие круги разочаровались в немецких переселенцах и посчитали нецелесообразным их дальнейшее пребывание на Центральном Кавказе, где им отводили роль культуртрегеров и христианских миссионеров . Но фактические материалы доказывают обратное, подчеркивают трудолюбие, аккуратность и трезвость этих переселенцев . Впоследствии переселение немцев приостановили. Но колонисты, прибывшие на Центральный Кавказ, в частности в Северный Азербайджан, оставили о себе добрую память, став объектом изучения отдельных исследователей отечественной историографии.

Свою политику армянской колонизации азербайджанских земель правящие круги России объясняли тем, что армяне, являясь восточными христианами, якобы лучше других прис–пособлены к условиям жизни в восточных странах. Ибо они обосновались преимущественно в мусульманских государствах и прекрасно адаптировались к их изменившимся политическим и конфессиональным условиям.

Специфика переселенческой политики Российской империи на Центральном Кавказе, а также на завоеванных землях Азербайджана в первой половине ХIХ века состояла в ее стремлении уменьшить удельный вес численности азербайджанского населения и, вклинив в его монолитный массив, исповедующий ислам, инородный, иноверный, иноязычный компонент, создать иномусульманскую конфессиональную базу. В результате после заключения Туркманчайского и Адрианопольского мирных договоров царские власти переселили в Северный Азербайджан 119,5 тыс. армян .

В последующие десятилетия ХIХ и начала ХХ веков этот процесс продолжался. В итоге удельный вес численности армян возрос, достигнув в начале ХХ века на Центральном Кавказе (без Тифлисской и Кутаисской губерний) 1 208 615 чел. 27

В первой трети ХIХ века Российская империя заселяла регион и русскими. В тот исторический период социальную базу русской колонизации составляли сектанты и раскольники, но в целом эта колонизация не имела целенаправленной последовательности. Темпы количественного роста русских на Центральном Кавказе не отвечали требованиям колонизационных планов империи, а доминирование армянской колонизации подтверждало реальность перекосов в переселенческой политике империи.

Обращая внимание на ошибки в переселенческой политике на Центральном Кавказе, один из апологетов дореволюционной России Н.Н. Шавров указывал: «Нашу колонизационную дея–тельность мы начали не с водворения в Закавказье русских людей, а с водворения ино–родцев» 28 28. Поддерживая эту позицию, другой российский апологет Г.А. Евреинов отмечал: «Закавказье представляет обширное поприще для русской колонизации» 29 . Ф. Гершельман также считал, что «армяне не представляют собою гарантий политической благонадежности» 30 . Уже в конце ХIХ века империя планомерно переселяла православных русских крестьян в регион из центральных губерний, придерживаясь известного тезиса великорусской идеологии: «русская государственная власть на Кавказе была для того, чтобы действительно быть русской» 31 , которая могла упрочить могущество и благосостояние России .

В результате новой волны русской колонизации Центрального Кавказа только в Мильской и Муганской степях Северного Азербайджана в начале ХХ века образовались 89 переселенческих поселков , а численность русских только на Центральном Кавказе превысила 350 050 чел. 34

В целом же действия руководства России на Кавказе носили целенаправленный и планомерный характер, преследуя единую цель - колонизировать, христианизировать, русифицировать земли, обретенные силой оружия, постепенно по всем параметрам сливая их с империей.

Результаты переселенческой политики Российской империи в регионе

Как мы уже отмечали, в ходе завоевания Кавказа Российская империя последовательно и целенаправленно проводила переселение иноэтносов: немцев, русских, армян. При колонизации региона приоритет был отдан христианизации и русификации, в итоге произошли количественно-качественные изменения в этноконфессиональной структуре его населения. Так, в исследуемый период в этнической номенклатуре появились немцы и русские. Первые сумели приспособиться к непривычным климатическим условиям и субъективно несправедливому отношению правительственных кругов империи, в результате чего их численность на Кавказе в начале ХХ века превысила 90 тыс. чел. 35

Русские, поселявшиеся на Кавказе с ХVIII века, также были новым элементом в этноконфессиональной структуре населения региона. Усиленная и целенаправленная колонизация дала определенный эффект. Так, в начале ХХ века на Северном и Центральном Кавказе численность русских составляла свыше 3 760 000 чел. 36 Интересный момент этой колонизации - львиная доля удельного веса количества русских относилась к Северному Кавказу - 3 492 912 чел. 37 , что подтверждает тезис о его тотальной русской колонизации.

А планомерное и последовательное переселение армян резко увеличило удельный вес их численности в этническом составе населения Кавказа. В начале ХХ века их количество превысило 1 400 000 чел. 38 , при этом основная часть обосновалась (в том числе) на исторических землях Азербайджана: в Бакинской, Елизаветпольской, Иреванской губерниях.

В тот период демографические изменения были обусловлены и национально-освободительными движениями народов региона. Всеобщее их сопротивление Россия подавила только 1864 году. Черкесы, «обитавшие за Кубанью, утратив с падением Шамиля надежду на возможность дальнейшего сопротивления, в главной своей массе выселились в Турцию» 39 . В те годы, по данным В. Линдена, 470 тыс. черкесов покинули родные земли . Кавказские народы подвергались и насильственному переселению - депортации. Российская власть, чтобы уничтожить сопротивление кавказских народов, переселяла их с гор в Майкопский, Екатеринодарский и другие уезды . В итоге в 1915 году в Кубанской области из всех горских народов насчитывалось лишь 131 662 чел. при общей численности населения области 2 598 205 чел. 42 42

Однако народы Кавказа не смирились с иноземным господством и продолжали борьбу. Так, в тот период азербайджанцы выражали протест против российского господства, о чем, в частности, свидетельствует движение гачагов, продолжавшееся не только до падения династии Романовых, но и в годы советской власти (до конца 1940-х).

Российская власть беспощадно подавляла сопротивление кавказских народов. Народно-освободительная борьба аджаров в годы Первой мировой войны была потоплена в крови. Так, в результате действий генерал-губернатора Батумской области Ляхова только в долине Чорох физически уничтожили 45 тыс. аджаров, а другая их часть пополнила армию беженцев кавказских мусульман .

Не примирились кавказские народы и с установлением советской власти в регионе. Гянджинское восстание 1920 года, Шекинское восстание 1930 года в Азербайджане, выступления крымских татар, чеченцев и ингушей против советской власти в годы Второй мировой войны свидетельствуют о несломленном духе борцов за свободу и независимость. В ответ большевики депортировали целые народы, что серьезно отразилось на этноконфессиональной структуре населения Кавказа. До развала СССР турки-месхетинцы, крымские татары были лишены своего исконного права - жить на Родине, что привело и к серьезным демографическим изменениям. По данным переписи 1989 года, численность черкесов составляла 52 363 чел., крымских татар по СССР составляла 271 715 чел. Эти данные наглядно свидетельствуют о тяжелых последствиях колонизации на Кавказе.

Заключение

Таким образом, в результате переселенческой политики Российской империи на Кавказе в истории региона произошли социально-политические коллизии, которые и сегодня придают «кавказскому узлу» особое значение в системе международных отношений. Так, «карабахский», «осетинский», «абхазский», «аджарский», «месхетинский» вопросы, которые являются составной частью этого узла, используются в геополитических играх ведущих государств мира, стремящихся расширить сферы своего влияния в регионе.

1 См.:Исмаилов Э., Кенгерли З . Кавказ в глобализирующемся мире: новая модель интеграции // Центральная Азия и Кавказ, 2003, № 2 (26). С. 162.

Кавказская линия и колонизация Северного Кавказа

После русско-турецкой войны 1768–1774 гг. настало время обустройства Кавказской линии, оборудованной и защищенной границы между оседлым населением южных российских губерний и горскими племенами.

Кавказский край в это время находился в ведении Новороссийского генерал-губернатора князя г. Потемкина, который поручил обустройство границы Астраханскому губернатору И. Якоби.

Линия создавалась на основе существующих кордонных участков по Кубани, Малке и Тереку, которые теперь смыкались в единую полосу укреплений. Защищали ее терские, гребенские, моздокские казаки, к ним на помощь прибывали казаки с Дона, Урала, Волги, Хопра и Днепра. За линией селились крестьяне, многие из которых стали привычными к постоянной пограничной войне не менее казаков. Среди защитников линии были и представители кавказских народностей, особенно кабардинцы и ногайцы.

Первоначальное назначение линии было сугубо оборонительное. Она должна была преградить путь немирным горцам, чьи набеги поражали не только степное Предкавказье, но также достигали Дона, Волги, Воронежского края. С 1713 по 1804 г. российским землевладельцам отвели в Предкавказье лишь 623 тыс. десятин земли, преимущественно в Ставрополье, - в общем, немного, из-за набеговой активности горцев.

По рапорту Потемкина военная коллегия создала от Моздока до Азова десять новых укреплений, построила на Дону крепость Св. Дмитрия Ростовского.

Для службы на линии переселялось Волгское казачье войско. 517 семей разместилось от Моздока вниз по Тереку, а 700 семей вверх по Тереку и по верховьям Кумы, до Новогеоргиевска.

На линию был переведен Хоперский казачий полк (ведущий свою давнюю историю от новохоперских городовых казаков), который создал станицы Ставропольскую, Северную, Московскую и Донскую.

В верховьях Кубани расположился Кубанский казачий полк, состоявший поначалу из 100 донских казаков с семьями. Сюда передвинули и часть хоперцев.

Переселение казаков из станиц, оказавшихся в тылу, на новую границу было обычной практикой. Кому двигаться в путь, обычно решалось добровольно и скреплялось станичным приговором. Переводились на новые места и целые станицы, на их месте устраивались поселения государственных крестьян или дворянские имения.

Известно, что донцы, привыкшие к степям, поначалу неуютно чувствовали себя в горах и даже получили от старых линейцев нелестное прозвище «камыш». Традиционная донская пика была неудобна в условиях горной войны, в борьбе против панцирных узденей. Но со временем донцы освоились и во главе с такими атаманами, как Власов и Бакланов, отметились многими подвигами.

Нередко села и слободы, населенные крестьянами и однодворцами, обращались в казачьи станицы, как, например, Шелковская, Павлодольская, Прохладная.

В Ставропольском казачьем полку служили недавние государственные крестьяне - оказачились они быстро.

С конца XVIII в. Кавказская линия должна была обеспечивать и связи с Закавказьем, где картли-кахетинские правители присягнули России и получили ее покровительство. В 1784 г. стала обустраиваться укреплениями и постами казаков-линейцев дорога, ведущая из Моздока в Грузию через Дарьяльское ущелье, - она получила наименование Военно-Грузинской.

В это время все казачество Кавказской линии выставляло на строевую службу до 13,5 тыс. бойцов и гребную флотилию в 25 судов.

Каждый казачий полк представлял собой и участок хозяйственного освоения фронтира со своими селениями, пашнями, выпасами, дорогами, собственной сторожевой и полицейской службой, органами административного и хозяйственного управления.

Помимо поселенных на линии казаков ее защищала пехота и кавалерийские подразделения регулярной армии.

Кавказ можно было покорить, лишь заселив его русскими людьми, - Петербург, как правило, осознавал этот принцип. И на самых острых кавказских гранях предпочтение отдавалось казачеству - войску самоуправляющемуся и в основном самообеспечивающемуся.

Казачий генерал Караулов приводит такое изречение горцев: «Укрепление - это камень, брошенный в поле: дождь и ветер уничтожает его; станица - это растение, которое впивается в землю корнями и понемногу застилает и охватывает все поле».

«Типовой план» для казачьей станицы был таков. Прямые улицы вдоль и поперек. Посредине площадь с церковью - для сборов по тревоге и проведения общественных мероприятий.

Своими укреплениями линейная станица весьма напоминала городки на оборонительных чертах русского государства столетней и двухсотлетней давности.

Со всех сторон она окапывалась глубоким и широким рвом. По его внутреннему краю ставилась ограда, дополненная терновником, игравшим роль спирали Бруно. С двух или четырех сторон оборудовались въезды.

В промежутках от станицы к станице тянулся «кордон» - цепь сторожевых постов и пикетов. Последние на ночь заменялись секретами.

На каждом посту сооружалась вышка и «хатка» (небольшая постройка, иногда просто шалаш), а также «фигура», необходимая для сигнализации, - к примеру, шест, обмотанный паклей. На конных постах имелась конюшня. Они окружались рвом, валом и плетнем, иногда оснащались пушкой. Заметив врага, пост давал залп, зажигал «фигуру» и отправлял казака с донесением в станицу. От поста к посту передавались сообщения, информировавшие всю линию. Мне это, грешным делом, напоминает передачу сигналов в компьютерной сети.

Вести нормальную хозяйственную жизнь станицам на линии было крайне непросто, ведь значительная часть времени казаков тратилась на кордонную службу, а то они и вовсе отбывали со своим полком в дальний поход.

Каждое утро выезжали из станицы конные разъезды, которые «освещали местность». Если все выглядело спокойным, то раскрывались ворота и станичники отправлялись на полевые работы, которые обеспечивались дозорной службой. За любую оплошность станица могла заплатить по крупному счету - враги были беспощадны. Убивали мужчин, забирали в плен женщин и детей, сжигали дома и угоняли скот.

Получив извещение о приближении неприятеля, станица быстро готовилась к обороне. Чтобы перегородить улочки, выкатывались возы. Детей и стариков прятали в погреба, входы в которые для маскировки заваливали дровами, хворостом и всем, что попадалось под руку. Несколько казаков скакало на разведку и за помощью в другие станицы.

Служить казаки начинали с 15 лет. Полевая (строевая) служба, проходящая в походах и на кордонах, в XVIII в. была пожизненной; при императоре Александре I ее сократили до 30 лет, при Николае I - до 25. (Впрочем, и в первой половине XIX в. случались анекдотичные случаи, когда в поход ходили 80-летние старцы.) А на сторожевой (внутренней) службе оставались до самой смерти, ведь от нее зависело выживание станиц.

Казаки также должны были нести постойную, подводную, дорожную и береговую (по укреплению речных берегов) повинности. Участвовали в возведении крепостей и укреплений, доставляли строительный материал. Содержали почтовые станции и паромные переправы, рубили просеки в горах, препровождали больных в лазареты и т. д.

Ввиду сложностей ведения хозяйства на линии казаки получали от правительства жалованье натурой и деньгами. Для простого казака это было 11 руб. 8 коп. в год, 180 пудов сена и хлебное снабжение.

Объем обязанностей, который имел казак на Кавказской линии, кажется просто невыносимым. И тем не менее казаки верно исполняли свой долг, более того, были инициативными воинами и тружениками…

Описание действий армии на Кавказской линии выходит за рамки этой книги. Отмечу лишь то, что пехотные и конные полки регулярной армии, стоявшие здесь (Кабардинский, Нижегородский драгунский и т. д.), не только были поддержкой линейным казакам, но, как замечали современники, перенимали от казачества навыки горной войны, инициативность, стремительность и, кстати, небрежность в ношении формы. Солдаты кавказских частей обычно делали переходы по ночам и появлялись перед противником внезапно. Кавказские солдаты успевали повсюду, проходя в 6 дней всю Кабарду, то есть 300 верст по горной местности…

Ничего подобного «дедовщине» или пьянству солдаты регулярных частей на Кавказе не знали. Можно тысячу раз обзывать «рекрутчину» разными нехорошими словами, однако иного способа комплектации армии в огромной стране без железных дорог просто не могло быть. Рекрутская армия представляла собой сплоченные коллективы профессиональных солдат, стойких в бою и в то же время уважительных по отношению к друг другу Солдат такой армии не был казарменным рабом; жил он, как правило, снимая площадь у частного хозяина, нередко имел семью, в свободное от службы время мог заниматься каким-нибудь ремеслом для собственной выгоды. В большинстве кавказских частей российской армии телесные наказания не были употребимы, в то время как британские моряки могли получить от своего начальства 1200 ударов девятихвостной плетью-кошкой.

В 1820-х гг. из-за участившихся набегов горцев движение по старой Моздокской дороге в Закавказье стало смертельно опасным, поэтому Ермолов изменил ее направление. Теперь она прошла по левому берегу Терека через Татартупское ущелье на станицу Екатериноградскую, минуя Моздок. Для защиты нового маршрута были поставлены три укрепления и образована стоверстная Верхне-Терская линия с 8 станицами Владикавказского казачьего полка (позднее к ним добавилось еще 5 станиц). Полк был образован из двух малороссийских казачьих полков, отличившихся в борьбе против поляков Костюшко, с добавлением казаков-старолинейцев, солдат из упраздненных военных поселений и крестьян-переселенцев из Воронежской и Харьковской губерний.

В1832 г. высочайшим указом образовано Кавказское линейное казачье войско, в которое вошли 5 полков терского участка линии, 5 полков азовско-моздокского участка, Сунженский и Владикавказский полки.

В период максимального развития, в 1840 - 1850-е гг., Кавказская линия проходила от устья Терека до устья Кубани. Ее левый фланг включал Терскую и Сунженскую линии, Кумыкскую и передовую Чеченскую. К ее центру относились внутренняя и передовая Кабардинские линии. Ее правый фланг включал Лабинскую и Кубанскую линии. К этому флангу примыкала Черноморская кордонная линия, тянущаяся на 180 верст до устья Кубани, - на ней стояло Черноморское казачье войско.

Из книги Древняя Русь автора Вернадский Георгий Владимирович

РАЙОН СЕВЕРНОГО КАВКАЗА61. Образцы медных изделий были найдены в некоторых из северокавказских захоронений, которые могут быть отнесены к третьему тысячелетию до н.э.; т. е. к периоду, в который как Украина, так и Центральная Россия все еще были в эпохе неолита. В

автора Боханов Александр Николаевич

§ 3. Народы Северного Кавказа Населенный множеством племен и народов и в наши дни, горный Кавказ и отчасти предгорья в раннее средневековье представляли из себя еще большее скопление этносов. Можно подумать, что именно сюда после разрушения Вавилонской башни устремились

Из книги Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля автора Тюрин Александр

Кавказская линия и колонизация Северного Кавказа После русско-турецкой войны 1768–1774 гг. настало время обустройства Кавказской линии, оборудованной и защищенной границы между оседлым населением южных российских губерний и горскими племенами.Кавказский край в это время

автора

IV. ГЕНЕРАЛ МЕДЕМ (Кавказская линия с 1762 по 1775 год) Со времени кончины Анны Иоанновны до вступления на престол Екатерины Великой все действия русских на Кавказе ограничивались исключительно защитой Терской линии. Впрочем, в Петербурге едва ли даже знали, что происходило на

Из книги Кавказская война. Том 1. От древнейших времен до Ермолова автора Потто Василий Александрович

КАВКАЗСКАЯ ЛИНИЯ Третий район русской борьбы на Кавказе, собственно Кавказская линия, представляющая ряд казацких укрепленных поселений по Тереку и Кубани до устьев Лабы, к началу настоящего столетия получил совершенно иное значение.До того времени, когда Грузия

Из книги Россия и ее «колонии». Как Грузия, Украина, Молдавия, Прибалтика и Средняя Азия вошли в состав России автора Стрижова Ирина Михайловна

Кавказская линия Наши владения в предгорьях Кавказа долгое время не отходили далеко от устья Терека. Только в 1735 г. выстроен был Кизляр недалеко от моря. Но мало-помалу терское казачество увеличивалось притоком новых казаков - поселенцев с Дона и с Волги, а также

Из книги Записки автора Врангель Петр Николаевич

Глава II Освобождение Северного Кавказа

Из книги Записки (ноябрь 1916 года - ноябрь 1920 года) автора Врангель Петр Николаевич

Из книги Воспоминания Петра Николаевича Врангеля автора Врангель Петр Николаевич

Глава II. Освобождение Северного Кавказа

Из книги Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг. автора Васильев Игорь Юрьевич

Об украинизации печати в украинских районах Северного Кавказа (22 ноября 1930 г. Постановления Секриатариата ВКП(б) Северо-Кавказского края).Констатировать, что директивы Крайкома об украинизации печати для украинских районов края не выполняются, постановление Крайкома

Из книги История России с древнейших времен до конца XVII века автора Сахаров Андрей Николаевич

§ 3. Народы Северного Кавказа Населенный множеством племен и народов и в наши дни, горный Кавказ и отчасти предгорья в раннее средневековье представляли из себя еще большее скопление этносов. Можно подумать, что именно сюда после разрушения Вавилон-ской башни

Из книги История Украинской ССР в десяти томах. Том первый автора Коллектив авторов

1. ГРЕЧЕСКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ Причины греческой колонизации. Заселение греками Северного Причерноморья не было единичным, случайным явлением в истории развития античного общества. В VIII–VI вв. до н. э. этот процесс охватил территорию Апеннинского

автора

Из книги Этнокультурные регионы мира автора Лобжанидзе Александр Александрович

Из книги Рассказы по истории Крыма автора Дюличев Валерий Петрович

ГРЕЧЕСКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ Выдающееся значение в истории человечества имело античное общество, его культура. Многочисленные его достижения в разнообразных отраслях человеческой деятельности вошли составной частью в основу европейской

Из книги Русское влияние в Евразии. Геополитическая история от становления государства до времен Путина автора Леклерк Арно

Российские республики Северного Кавказа С трудом завоеванные и «замиренные» в XIX в. районы Северного Кавказа по завершении советского периода стали главной проблемой, доставшейся в наследство Российской Федерации, – из-за попытки отделения, предпринятой чеченцами, и

Выходцы из России оседали на территории Северного Кавказа начиная с XVI в., в процессе формирования гребенского и терского низового казачества. Однако колонизация российским населением становится постоянным элементом развития края только во второй половине XVIII в., в связи с военными успехами России в регионе и присоединением Предкавказья (Кабарда, правобережье Кубани и Терека).

Заселение региона шло несколькими потоками. Еще с конца ордынской эпохи и особенно активно в XVI-XVII вв. происходило расселение по предкавказской равнине части горских и кочевых народов (адыги, ногайцы, часть вайнахов).

Еще один поток переселенцев составили иностранные колонисты, выходцы из Европы и Закавказья. Этот поток всегда был относительно малочислен, хотя иногда борьба держав (России, Турции и Ирана) за контроль над регионом, а также межэтнические и межрелнгиозные конфликты приводили к всплеску закавказских переселений. В частности, в конце XVIII в. в Кавказской губернии, поселилось около 3,5 тыс. армян из Закавказья (Бакинского, Кубинского ханств и Дербентского эмирата).

Наиболее массовыми в XVIII - начале XIX в. были крестьянский и казачий потоки. Они серьезно изменили и этнический, и социальный, и хозяйственный облик края, поэтому ниже пойдет речь в основном об этих потоках.

Казачья колонизация была тесно связана с постройкой оборонительных линий. При возводимых крепостях одновременно основывались казачьи станицы.

Так, по Азово-Моздокской укрепленной линии были основаны станицы Хоперского и Волгского полков. В 1779 г. на Азово-Моздокскую линию был переселен с Волги остаток Волжского казачьего войска, которое основало свои станицы при крепостях: Екатериноградской, Павловской, Марьинской, Георгиевской и Александровской. Казаки эти составили собою особый Волжский пятисотенный казачий полк. Новым поселенцам пожаловано было из казны денежное пособие по 20 руб. на двор. В 1781 г. в Волжском полку числилось 4637 душ обоего пола.

В 1779 году переведены из Новохоперской крепости на Азово-Моздокскую линию хоперские казаки, поселившиеся станицами при крепостях Северной, Ставропольской, Московской и Донской. Из казаков этих станиц был сформирован пятисотенный Хоперский полк. Позже, в 1826 г. хоперцы были переведены на р. Кубань и р. Куму и образовали новые станицы Баталпашинскую, Бекешевскую, Беломечетскую, Суворовскую и Невинномысскую.

Для сравнения необходимо отметить, что укрепленную линию по Кубани (1792 – 1793 гг.) от Таманского полуострова до устья Лабы заселяли Черноморские казаки (бывшие запорожские).

При переселении Екатерина II специальной грамотой пожаловала Войску около 3 млн. десятин земли, которую многие века занимали адыги под отгонное скотоводство. Эта территория условиями мирных трактатов с Турцией признавалась за Россией, и императрица считала себя вправе распоряжаться ею по собственному усмотрению. На этих землях черноморцы и основали свой административный центр - город с весьма значащим названием Екатеринодар.

Оставшуюся часть Кубанской линии – заселяли донские казаки. В 1794 г. они основали 6 станиц: Усть-Лабинская, Кавказская, Прочноокопская, Григорополисская, Воровсколесская, Темнолесская. Три последних расположены в пределах современных границ Ставропольского края.

В 1796 г. из казаков этих шести станиц был сформирован Кубанский линейный полк.

Заселение казачеством новых земель с одной стороны, сокращало военные расходы правительства, с другой стороны, давало ему уверенность в более надежной защите присоединенных территорий. Переселяемые казаки должны были не столько заниматься хозяйственным освоением региона, сколько оборонять вновь присоединенные к России территории.

От сельского хозяйства казаков отвлекали частые военные призывы, основные работы оставались на руках женщин и стариков. В конечном итоге это привело к значительному отставанию казачьих станиц от «хозяйственных мужичьих сел».

Очень образно значение казачьей колонизации описал В.А. Потто. «Здесь казак-колонизатор являлся вернейшим слугой русского государства, а государство в свою очередь не жалело ничего для своего пионера. Ни казаку не удержаться бы перед горцами без помощи государства, ни государству с одной регулярной армией не одолеть бы беспокойного Кавказа».

Сами горцы превосходно понимали разницу между занятием страны военной силой и истинным завоеванием ее, т.е. заселением. Они говорили: «Укрепление - это камень, брошенный в поле - дождь и ветер снесут его; станица - это растение, которое впивается в землю корнями и понемногу застилает и охватывает все поле».

Однако вряд ли взаимоотношения правительства и казаков в процессе колонизации возможно обрисовать лишь идиллической картиной. Жизнь казаков на линии с самого начала была окружена «нескончаемым рядом тревог и опасностей, в которых закалялся дух и крепли казацкие силы». Поэтому казаки весьма неохотно переселялись с обжитых и давно ставших безопасными для жизни и хозяйствования мест. К истории заселения правобережья Кубани имело, например, непосредственное отношение восстание донских казаков в 1792-1794 гг.

Тем не менее, власть считала казачество своей наиболее надежной и лояльной опорой в регионе. Исходя из этого с началом Кавказской войны, правительство поддерживает идею генерала Ермолова о превращении Кавказской губернии в казачий край.

В 1832 г., по Высочайшему указу Николая I 31 казенное селение Кавказской области было преобразовано в казачьи станицы, а их население к казачьему сословию. В числе новых станиц оказались следующие села: Ново-Александровское, Ново-Троицкое, Сингелеевское, Каменнобродское, Новомарьевское, Рождественское, Михайловское, Надежда, Старомарьевское, Бешпагир. Общее число крестьян, переведенных в казаки в 1834 г. достигло более 35,5 тыс. душ.

С конца 60-х гг. XIX в., с окончанием Кавказской войны, происходит обратный процесс перевода казаков в разряд государственных крестьян. Так, в 1870 г. 12 станиц Кубанского войска (Надежинская, Михайловская, Татарская, Калиновская, Круглолесская и др.) передаются в состав Ставропольской губернии, а их жители вновь становятся государственными крестьянами.

Вслед за казачеством, а зачастую и вместе с ним, в центральное Предкавказье переселялись и крестьяне .

Массовое основание крестьянских сел было положено указом Екатерины II от 1782 г. о разрешении заселения края гражданским населением. По этому указу земли на Кавказе предполагалось «раздавать желающим под поселение без различия рода и звания».

Особенно заметно колонизационная политика активизировалась после образования в 1785 г. Астраханской и Кавказской областей в составе Кавказского наместничества, находившейся под властью одного генерал-губернатора. Кавказская область подразделялась на 6 уездов: Екатериноградский, Кизлярский, Моздокский, Георгиевский, Александровский и Ставропольский. Местные административные центры были возведены в степень уездных городов с применением к ним общих городских положений. «Во вновь учрежденных городах, - писал статистик И. В. Бентковский, - не было еще жителей, а уже поведено было ввести городовое положение». Екатериноград, согласно указу императрицы, квалифицировался как губернский город. Однако в указе четко не очерчивались территории и границы Кавказского наместничества: очевидно, из-за «подвижности» его границ. Местоположение главного города нового наместничества, а также само название наместничества: включая в основном Степное Предкавказье, оно уже именовалось Кавказским, ясно выражало стремление правительства к расширению владений России на Кавказе.

Первый кавказский генерал-губернатор Павел Сергеевич Потемкин считал переселение государственных крестьян и однодворцев из центральных губерний одним из важных направлений своей административной деятельности. 9 мая 1785 г. ему было дано повеление образовать поселения и построить почтовые дворы от Царицына до кавказской линии и отсюда до Черкасска. Всем желающим поселиться «по обеим вышесказанным дорогам» должны были выдавать денежное пособие в размере 20 руб. на каждый двор. Для ограждения новых поселенцев «от внезапного покушения горских народов от своеволия еще не отвыкших», поручалось вновь образованные селения обносить земляными укреплениями. По тем же причинам предпочтение отдавалось поселенцам из отставных солдат. Вообще, признано было необходимым «для надлежащего сохранения внутреннего порядка, исподволь зоводить в близости подгорных народов, нам подданных, города и селения». Во исполнение Высочайшего рескрипта, по всей России сделан был вызов желающим переселиться на Кавказ, а для пособия переселенцам отпущено было в распоряжение П.С. Потемкина на первый раз 50000 руб.

Вызов увенчался успехом. Из разных губерний России желающих переселиться на Кавказ оказалось 23715 душ мужского пола. Сборными пунктами для приема переселенцев были назначены Царицын и Черкасск. Отсюда переселенцев направляли в уезды Кавказского наместничества, а уездная администрация определяла им конкретное место поселения.

В Кавказском наместничестве с его незанятыми еще обширными и плодородными землями колонизацию осуществляли строго по социальной принадлежности переселенцев и при соблюдении правила: «Крестьян одних с другими не мешать»; не создавались также поселения, где бы горцы жили совместно с русским крестьянством и казачеством. Поскольку это положение вводилось лишь с учреждением Кавказского наместничества (раньше русские крестьяне-переселенцы, по своей численности составлявшие еще ничтожное количество, занимали земли стихийно), правительство решило с помощью новой администрации внести социально-этнические коррективы в демографическую карту Предкавказья. С этой целью в 1787 г. П. С. Потемкин дал указания, чтобы «1. Малороссиян поселить в степных местах как людей, привыкших к безлесным местам; 2. Татар Казанской, Вятской губерний поселить на Кавказской дороге..; 3. Присоединить к солдатским слободам однодворцев, чтобы дети их вошли «в тот же род и звание». П. С. Потемкин стремился к организации крупных населенных пунктов и запрещал создавать поселения, число жителей которых было бы меньше 1 тыс. душ.

Необходимо отметить, что крестьянское заселение в конце XVIII - начале XIX в. ограничивалось в основном районом между Ставрополем и Моздоком. Плодороднейшие земли Прикубанья, отошедшие к России в 1783 г., были слабо заселены и освоены, на них имелось лишь несколько русских укреплений для отражения набегов закубанских горцев.

Переселялись государственные крестьяне в степи Предкавказья из различных губерний Российской империи: Харьковской, Курской, Пензенской, Азовской, Воронежской, Рязанской, Тульской, Калужской, Симбирской, Орловской, и др.

Здесь переселившиеся крестьяне имели возможность получить довольно значительные душевые наделы земли, а зажиточная часть их - и арендовать дополнительные участки по очень низким ценам у соседних кочевых народов. В исследованиях дореволюционных авторов по колонизации Северного Кавказа, относительно наделения переселенцев землей отмечается следующее - «при занятии Кавказской линии всякий владел таким числом земель, каким кто хотел».

Кроме поощряемого правительством организованного переселения, происходило и стихийное заселение края беглым русским и украинским крестьянством, которое ранее дальше Земли Войска Донского на юго-восток не проникало. Утверждение крепостного права на Дону, а также прекращение свободного доступа в среду донских казаков привели к тому, что свободу и лучшую жизнь беглецы стремились найти там, где российская власть еще не вполне утвердилась, хотя и заметно упрочила свои позиции.

В литературе, в качестве типичной, описывается следующая модель образования поселений. В каждом вновь образуемом селении располагались люди из разных мест и принадлежащие различным социальным категориям, с преобладанием однодворцев. По данным Г.Н. Прозрителева, они составили 50 % от общего числа переселившихся. Связано это было с целенаправленной политикой правительства. Так как в рассматриваемый период «война на Кавказе и его колонизация российским населением шли рука-об-руку», правительство было заинтересовано в преобладании среди переселившихся «служилого элемента».

К 1784 г. из переселенцев было образовано 14 сел: Михайловка, Пелагиадское, Надежда, Высоцкое, Александрия, Благодарное, Покойное, Федоровка, Обильное, Незлобное, слободы Курская, Государственная, Прохладная, село Малка. Таким образом, был охвачен громадный район от р. Ташлы и Ставрополя до р. Терека и на восток до нижнего течения р. Кумы. Заселение этого района продолжалось и далее. К началу XIX в. было создано 47 сел с населением 67568 человек.

Особенностью новых поселений было значительное преобладание мужского населения, по сравнению с женским. В силу достаточно быстрого продвижения российской армии на юг правительство было заинтересовано в «подвижности» населения в регионе, поэтому переселение женщин ограничивалось. Так, по данным Г.Н. Прозрителева, в с. Пелагиадском на 1668 мужчин приходилось только 973 женщин, (т.е. соответственно – 66 и 34%), в с. Малка на 609 мужчин 110 женщин (т.е. соответственно – 85 и 15 %). Если к гражданским переселенцам добавить еще военные части при крепостях, то получится значительное доминирование числа мужчин по сравнению с женским населением в новом крае.

Это обстоятельство способствовало возникновению крайне неравноценных браков по возрастам между мужчинами и женщинами. Обычным явлением на Северном Кавказе стали браки стариков с молодыми девушками, не достигшими и 16 лет.

К особенностям культурной адаптации первых переселенцев в регионе следует отнести и отсутствие у них возможности исполнения религиозных обрядов. «Отсутствие возможности исполнить самые необходимые христианские требы, как крещение и погребение, не говоря уже о церковных службах, - писал Г.Н. Прозрителев, - только усугубляли тяжелое положение первых переселенцев». Дело в том, что правительство и Св. Синод запрещали переселенцам строить православные церкви и иметь своих священнослужителей. Существовали, очевидно, опасения, что население не в силах будет поддерживать церкви и духовенства, а может быть и опасения за прочность приобретения края.

Только в результате усиленного ходатайства Саратовского и Кавказского генерал-губернатора П. С. Потемкина Св. Синод разрешил возводить храмы, но только в тех селах, в которых мужское население превышало 500 человек.

Массовые переселения на Северный Кавказ в конце XVIII в., при отсутствии даже точной карты Кавказского края, и слабости местной администрации «представлялось делом весьма затруднительным», сопровождалось «естественными промахами и ошибками», такими как самовольные поселения и захваты земель. В связи с этим, переселенцы в новых краях были в большинстве случаев предоставлены сами себе, и успех предприятия зависел, в частности от их собственных умений и средств.

Жизнь на новых местах осложнялась целым рядом природно-климатических особенностей региона. Серьезной проблемой переселенцев был недостаток питьевой воды. «Продолжительная засуха, - отмечал Г.Н. Прозрителев, - уничтожила родники с хорошей водой и приходилось дорожить каждой лужицей, а это отражалось на здоровье и делало жизнь невыносимой».

Лес, росший в изобилии во многих местах губернии, также выполнял роль негативного фактора. Поселенцы заметили, что заболевания лихорадкой стоят в связи с лесистыми местами. Это убеждение дало основание к истреблению леса, от которого во многих местах не осталось и кустарника. Вырубка шла без всякого порядка и осторожности и носила характер полного истребления. А это в свою очередь повело к уничтожению родников, обнажению песков, образованию оврагов и яров и ухудшению условий для посевов.

Тяжелое положение первых переселенцев усугублялось стихийными бедствиями: засухи, восточные суховеи, пыльные бури, налеты саранчи и др. Все это вело к неурожаям и голодовкам. К числу неурожайных лет относятся 1788, 1813, 1817, 1823, 1833, 1848 гг.

Нередким явлением среди переселенцев были эпидемические заболевания, усугублявшиеся отсутствием медицинской помощи. На рубеже XVIII – XIX вв. из Большой Кабарды распространялась чума. Хотя поставлены были карантины чума проникла и на Ставрополье, где особенно разразилась в 1810 г.

Частым заболеванием переселенцев была лихорадка, которая особенно проявлялась в низинах при реках, заросших камышами. Примером тяжелого положения переселенцев может служить селение Покойное. По сведениям Г.Н. Прозрителева, благодаря разливам р. Кумы и комарам, тучами нападавшими из камышей, лихорадка сводила в могилу поселенцев и они умирали как мухи. Новые пришельцы находили только одни могилки. Само село стало называться «Покойницкое». С течением времени это название преобразовалось в Покойное, и первое мрачное значение этого слова забылось.

Трудно было обзаводиться поселенцам хозяйством и из-за набегов горцев. Как правило, возникающие селения окапывались рвом, ворота с закатом солнца закрывались, становилась стража, въезд и выезд воспрещались. На поле для работ крестьянин должен был выезжать с ружьем и до заката приезжать в село. На ночлег в поле не оставались.

Но и эти меры не всегда помогали. Зачастую горцы нападали на селения, сжигали дома и сложенные скирды сена и соломы, убивали встречных, брали в плен, грабили скотину. В таких случаях на защиту гражданского населения выступали казаки. В случае набегов горцев тревога передавалась от поста к посту. Зажигали пучок соломы на высоком шесте. Казаки летели на защиту станицы или села от нападавших. В самом селении церковный колокол оповещал, что горцы напали на село. Жители гнали скот в камыши, прятались сами. Многие бежали в церковную ограду и через бойницы в стене ограды отстреливались от нападавших. В целом, вся надежда была на казаков, если они во время успеют прискакать на защиту с соседнего поста.

В таких условиях было не до хозяйственных работ, большее внимание необходимо было уделять безопасности. Поселенцы в первое время жили изо-дня в день и не обзаводились излишними запасами. В некоторых селах потребовалась выдача казенного пайка.

Тяжелые условия жизни, обусловленные неустроенностью нового края, постоянной военной обстановкой и опасностью подвергнуться разорительным набегам со стороны горцев вызывали недовольство среди переселенцев. Некоторые из них стремились вернуться на прежние места жительства или уйти в другие районы страны. При этом поражает упорство оставшихся, которые, не смотря на целый ряд вышеперечисленных трудностей, отстаивали свое право жить на понравившейся им земле и переходили к постепенному хозяйственному освоению региона.

Таким образом, особенности природной и социальной среды новой среды обитания привели к серьезным изменениям в экономическом и социальном облике российских переселенцев. Несмотря на все тяготы, связанные с обустройством на необжитых местах, переселившиеся крестьяне были в целом лучше обеспечены землей, что создавало более благоприятные условия для развития их хозяйства. Вся жизнь переселившихся крестьян менее регламентировалась царской администрацией, что обусловило большую самостоятельность общинной организации в решении всех вопросов крестьянского быта. В результате на юго-восточной окраине постепенно вырастала более зажиточная и более самодеятельная часть крестьянского населения России.

Крестьянское население Предкавказья прирастало и за счет крепостных крестьян. Ряд представителей российской аристократии, получив здесь земельные пожалования, переселяли своих крепостных или специально купленных для этого крестьян. Если в течение 6-ти лет помещик не успевал заселить полученные земли, они отбирались в казну.

В Предкавказье раздача русским дворянам земельных владений началась задолго до образования Кавказского наместничества, еще в 1735 г. С созданием российского административного аппарата этот процесс принял широкий размах. Так, с 1785 по 1804 г. в предкавказских степях русским помещикам было роздано 160 тыс. десятин плодородной земли. Подобная политика способствовала формированию местного дворянского сословия. В 1785 г. в Кавказской губернии насчитывалось уже 22 крупных землевладельца-дворянина, они принимали активное участие в политической и военно-административной деятельности, направленной на широкое и разностороннее освоение Предкавказья.

Массовым явлением переселение крепостных во вновь полученные помещичьи имения так и не стало. Это было связано с рядом причин. Размеры жалованных имений были весьма велики, а переселение крестьян обходилось помещикам дорого, к тому же далеко не все помещики смогли освоиться в новых природно-климатических и хозяйственных условиях.

Поскольку переселение крестьян на Кавказ требовало времени и сил, зачастую помещики требовали, чтобы им передавались земли вместе с беглыми крестьянами, живущими на них. Напр., помещик Зотов, купив бывшее имение князя Г.А. Потемкина, сумел добиться, чтобы Екатерина II подарила ему и находившихся там ранее свободных крестьян, живших в с. Маслов Кут.

Наиболее крупными помещичьими селами на Ставрополье были Воронцово-Александровское, Бургун-Маджары, Маслов-Кут, Владимировка. Остальные помещичьи имения были значительно меньше сел государственных крестьян.

Число крепостных крестьян в губернии было весьма невелико – к середине 50-х годов XIX в. они составляли по отношению ко всему населению края всего 2%.

Несмотря на правительственные меры, направленные на заселение края, население Кавказской области росло медленно. В 1785 г. здесь проживало 22 158 душ мужского пола, из них 5712человека считались жителями городов, а остальные составляли сельское население. В 1790 г. сельское население Кавказской области увеличилось до 25451 душ мужского пола, а число новоселов за это же время значительно возросло. Сравнительно медленный рост населения объясняется высокой смертностью среди переселенцев и стремлением части крестьян вернуться в Россию к привычным условиям жизни. Эти демографические явления носили характер устойчивой тенденции. И в последующем в 1791-1801 гг., то есть за 10 лет, в пределы Кавказской области переселилось только 3 696 государственных и помещичьих крестьян.

Заинтересованное в скорейшем заселении региона правительство, наряду с переселением казаков и крестьян, предприняло ряд мер, направленных на переселение иностранных колонистов .

На Ставрополье обосновывались немецкие и английские колонисты. Первоначально колонии создавались в районе Кавминвод и близ Ставрополя.

В середине XIX в. ареал расселения иностранных колонистов в регионе расширился. Иностранные (немецкие) колонии стали возникать на Тереке и Кубани.

Переселения иностранцев на Северный Кавказ были обусловлены комплексом причин. Среди них следует выделить экономические: безземелье и непригодность отведенных земельных угодий для хлебопашества в других регионах России, напр. в Поволжье, и религиозные: благоприятные условия для миссионерской деятельности. По законам Российской империи правом распространять свои религиозные убеждения в стране обладала только Русская православная церковь. Миссионерская деятельность других религиозных конфессий строго пресекалась. Исключение было сделано на Кавказе. Здесь, представители инославных конфессий (протестанты и католики) получили право распространять свои убеждения среди мусульманского населения.

Одним из наиболее известных иностранных поселений на Ставрополье была колония Каррас (ныне Иноземцево). Первоначально она была основана шотландскими миссионерами, затем сюда переселились немцы из Саратовской губернии.

В первой половине XIX в. в Пятигорском округе действовало еще две колонии – Константиновская и Николаевская, расположенные вблизи окружного центра.

Население колоний (в основе своей немецкое) главное внимание уделяло развитию огородничества, садоводства, табаководства, различным ремеслам и частично хлебопашеству и скотоводству. Все это продавалось населению и приезжающим на лечение на Кавказские Минеральные Воды.

Российское правительство было заинтересовано в переселении иностранных колонистов на территорию Предкавказья, с целью создания на осваиваемых территориях образцовых хозяйств, на которые должны были равняться переселенцы из России. Поэтому иностранные колонисты получили от правительства больше льгот (освобождались от всех государственных податей на 6 лет), нежели российские государственные крестьяне (освобождались от податей на 3 года).

Однако создаваемые немецкие и другие иностранные колонии с самого начала представляли собой замкнутые, обособленные селения, куда практически не допускались лица других национальностей. Применяемые в них передовые технологии ведения хозяйствования так и не были заимствованы славянскими переселенцами.

С большим подозрением к иностранным колонистам относились гражданские и военные власти на Кавказе, особенно к англичанам. Так, в ответ на запрос правительства о причинах развала шотландской колонии Каррас генерал Ермолов в 1827 г. с присущей ему откровенностью заявлял, что «он не считает выезд сих миссионеров весьма важным ущербом для тамошнего края, ибо они ни в отношении проповедования христианства, ни в отношении к хозяйству не оказали хороших успехов».

Таким образом, колонизация Центрального Предкавказья носила несомненно положительный характер. Результаты освоения северокавказских земель имели огромное значение для экономического развития России, и в первую очередь для развития зернового производства в стране.

Вместе с тем при исторической оценке этого события не следует забывать, что земли, которые раздавало русское правительство своим подданным в процессе колонизации, вовсе не были пустующими. Неосвоенными их можно считать только исходя из того, что они не использовались для земледелия. Степи Предкавказья в течение многих столетий до начала российской колонизации являлись хозяйственной территорией горских и кочевых народов Северного Кавказа. Доминирующую роль в их хозяйстве играло скотоводство. А как кочевому, так и отгонному скотоводству для благополучного существования необходимы большие и ненаселенные земельные массивы под пастбища, на которых круглый год обитает и кормится скот.

Поэтому распашка целинных земель Предкавказья переселенцами сопровождалась существенным утеснением экономических интересов, как кочевников, так и горцев Северного Кавказа. Не случайно именно с конца 1770-х гг. начались пока еще разрозненные, но весьма многочисленные и последовательные военные акции горцев и степняков в районах сооружавшихся линий и их нападения на вновь основанные станицы и села.

В условиях форсируемой колонизации фактически было невозможным мирное и бесконфликтное существование переселенцев и народов Северного Кавказа. Именно в процессе колонизации и завязались сложные узлы межэтнических противоречий, имеющие тенденцию периодически обостряться и порождать конфликты различного масштаба.

Источники и литература

Документальная история образования многонационального государства Российского. Россия и Северный Кавказ в XVI – XIX вв. Кн. 1. Москва, 1998.

Всеподданнейший доклад князя Г.А. Потемкина об учреждении Азовской линии и переселении на Северный Кавказ Волжского и хоперского казачьих войск // Фелицын Е.Д. Материалы для истории Северного Кавказа. Екатеринодар. 1894.

Потемкин Г.А. Описание линии нашей между Тереком и Доном // Фелицын Е.Д. Материалы для истории Северного Кавказа. Екатеринодар. 1894.

Наш край. (Документы, материалы. 1777 – 1917 гг.). Ставрополь, 1977.

Бентковский И.В. Историко-статистические сведения о гор. Ставрополе // Сборник статистических сведений о Ставропольской губернии. Вып. 3. Ставрополь, 1870.

Гниловской В.Г. Территориальное развитие города Ставрополя в первой половине XIX столетия. (Историко-географический очерк) // МИСК. 1952. Вып. 4.

История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. – 1917 г.). М., 1988.

История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988.

Киняпина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. Вторая половина XVIII – 80-е гг. XIX в. М., 1984.

Край наш Ставрополье: Очерки истории./ Науч. ред. Д.В. Кочура, В.П. Невская. Ставрополь, 1999.

Краснов Г.Д. Ставрополь на Кавказе. Ставрополь, 1957.

Маркова О.П. Россия, Закавказье и международные отношения в XVIII в. М., 1966.

Невская Т.А., Чекменев С.А. Ставропольские крестьяне: Очерки хозяйства, культуры и быта. Минеральные Воды, 1994.

Очерки истории Ставропольского края. Под ред. В.П. Невской Т. 1. Ставрополь, 1984.

Плохотнюк Т.Н. К вопросу о немецкой миграции в северокавказском регионе // Вестник СГУ. 1998. Вып. 15. С. 6 – 15.

Потто В.А. Кавказская война: В 5 т.: Т.1. С древнейших времен до Ермолова. Ставрополь, 1994 .

Прозрителев Г.Н. Первые русские поселения на Северном Кавказе и в нынешней Ставропольской губернии // Сборник сведений о Северном Кавказе. Ставрополь, 1912.

Прозрителев Г.Н. Ставропольская губерния в историческом, хозяйственном и бытовом отношении. Ч. 2. Ставрополь, 1925.

Стащук Н.И. Заселение Ставрополья в конце XVIII в. // МИСК. Вып. 4. Ставрополь, 1952.

Чекменев С.А. Социально-экономическое развитие Ставрополья и Кубани в конце XVIII и в первой половине XIX в. Пятигорск, 1967.

Шацкий П.А., Муравьев В.Н. Ставрополь: Исторический очерк. Ставрополь, 1977.