Все мы выросли на сказках Пушкина. Всегда ли мы понимали смысл этих сказок?
Сказку о рыбаке и рыбке Пушкин пишет, когда ему уже было 34 года. Это уже зрелый возраст. Многое он уже переосмыслил. Уже написаны важнейшие его произведения. Он подбирается к главному из них - «Капитанской дочке».
Почему он решил написать несколько сказок? С одной стороны, это предание старины глубокой, рассказы его любимой няни, с другой, это литературные сказки братьев Гримм, в частности, сюжет о золотой рыбке он взял и померанской сказки братьев Гримм, правда значительно переделав её содержание, поскольку для Пушкина было очень важно показать нравственный выбор человека «сказка - ложь, да в ней намёк, добрым молодцам - урок ».
О чём же повествует сказка о рыбке и рыбке?
«Жил старик со старухой у самого синего моря. Жили в ветхой землянке ровно 30 лет и три года ». На что следует сразу обратить внимание. «Жил старик со старухой » - со своею старухой, т.е. со своей женой. Она замужем, т.е. она за своим мужем пребывает. Муж - главный, жена за ним следует. Пушкин писал эту сказку, когда был уже женат. Поэтому семейные отношения для него весьма важны.
«Жил старик со старухой у самого синего моря ». Здесь, очевидно, есть образ мироздания. Есть суша и море. Значит это не просто старик со старухой. Это прародители.
«Жили он ровно 30 лет и три года », жили в землянке. Самое удивительное, что они находились в состоянии покоя. Для них было вполне достаточно: и землянка и разбитое корыто. Они, в общем-то, ничего не желали более. Самое главное, что было - состояние гармонии, покоя. В этом покое они и пребывали.
А почему им больше ничего и не дано? Не является ли это своеобразным испытанием для этих старика и старухи.
Важно ещё отметить, что каждый из них занимался своим делом: старик ловил рыбу, а старуха пряла пряжу. Они не пребывали в праздности. По результатам своего труда они должны были иметь прибыток какой-то.
Как-то однажды забросил старик невод, но в первый раз невод пришёл только с тиной морскою. Второй раз забросил - пришла вода морская. И вот когда в третий раз он забросил невод, поймал золотую рыбку - не простую, а золотую. Золото , золотистый цвет - символ вечности.
Значит, эта рыбка не совсем обыкновенная. Вопрос в том, что в стихии морской пребывает эта рыбка и рыбка говорит человеческим голосом - тоже уже чудо. Однако, самое заметное - это реакция старика на голос рыбки, точнее на то, что она говорит:
«Отпусти ты меня, старче, в море. Дорогой за себя дам тебе откуп, откуплюсь, чем только пожелаешь ».
«Удивился старик, испугался. Он рыбачил 30 лет и три года, но никогда не ловил такой рыбки ». Здесь и возникает вопрос. Почему старик сначала удивился , а потом испугался ? Чего он испугался? То ли того, что рыбка говорит человеческим голосом, то ли того, что она обещает дать ему дорогой откуп, т.е. выкуп.
Самое сильное испытание для человека - это деньги и власть. Не все могут пройти это испытание. Вот Пушкин и обращает в своей сказке, прежде всего, внимание на это.
Старик жил в состоянии покоя. Ему деньги не нужны, потому что они выведут из состояния покоя, да и вообще ему ничего не нужно. Однако, когда он рассказал обо всём старухе, то старухина реакция была совсем противоположная.
«Я сегодня поймал было рыбку, золотую рыбку, не простую. По-нашему говорила рыбка. Домой в синее море просилась, дорогой ценой откупалась, откупалась, чем только пожелаю. Не посмел я взять с неё выкуп, так пустил её в синее море ».
Вот это слово «НЕ ПОСМЕЛ». А почему не посмел? Потому что рыбка необычная или что-то здесь есть другое? Как-то совершенно по-другому воспринимает рыбку старик и совершенно по-иному воспринимает эту рыбку старуха.
«Старика старуха забранила: дурачина ты, простофиля, не умел ты взять выкупа с рыбки ». Что здесь сразу бросается в глаза? То, что старуха набросилась на старика. Стала бранить его, т.е. нарушается субординация.
В чине венчания совершенно чётко обозначено положение мужа и жены. Священник говорит жениху: «муж да возлюбит жену свою », а жене будущей он говорит: «жена да убоится мужа своего ». Мы видим, что здесь происходит профанация того, что было при венчании. Старуха играет главную роль в этой семье. Сразу же нарушается гармония взаимоотношений. Она управляет стариком: вместо того, чтобы убоятся мужа своего, она начинает им командовать.
Что она захотела попросить у рыбки? Здесь очень важно, как Пушкин об этом говорит: «хоть бы взял ты с неё корыто ». «Хоть бы » - то есть взял бы что-нибудь, лишь бы взял.
Разве говорится в сказке, что у старика и старухи есть домашнее хозяйство, какая-то живность: птица или скот? У них ничего нет. Значит, корыто, в принципе, им абсолютно не нужно, т.е. упрекает старуха своего старика в том, что он вообще ничего не взял. Но ведь ему ничего не нужно. Для старика самое главное быть в состоянии покоя , т.е. в гармонии с природой, со всем внешним миром.
Вот пошёл он к синему морю и видит, что море немножко волнуется, потому что то, что он делает противоестественно, уже нарушена гармония в природе. Об этом стихия и свидетельствует. Стал он кликать золотую рыбку. Приплыла золотая рыбка: «что тебе надобно страче? »
Обратите внимание: здесь смысловое слово «ТЕБЕ »: что тебе нужно. Старику-то, собственно, ничего не нужно, но он любит свою старуху, и пришёл-то просить ради своей старухи: «смилуйся, государыня рыбка, возбранила меня моя старуха ».
Существенно «МОЯ старуха не даёт старику мне покоя ». Значит, старику нужен покой, а старухе - корыто? «Понадобилось ей новое корыто. Наше-то совсем раскололось ». Можно предположить, что если бы давно понадобилось корыто для старухи, то старик его давно бы уже сделал. Стало быть, вопрос не в корыте, а в просьбе, любой просьбе - лишь бы выполнила золотая рыбка эту просьбу.
«Не печалься, ступай себе с Богом, будет вам новое корыто ». Будет ВАМ корыто и НЕ ПЕЧАЛЬСЯ, ступай себе с Богом, - значит с покоем.
Возвращается старик ко старухе, а у неё новое корыто, но ещё пуще прежнего забранила старуха: «Дурачина ты, простофиля, выпросил у рыбки корыто, много ли корысти в этом корыте... ». Ключевое слово здесь «КОРЫСТИ». Значит, она преследует какую-то свою цель - земную цель, естественно: «попроси уж избу ». Конечно, изба лучше, чем корыто.
Смотрите, просьба идёт по нарастающей. Может ли человек когда-нибудь остановиться в накопительстве земных богатств. Для Пушкина ведь очень важен этот вопрос с духовной точки зрения: «не собирайте земных богатств, а собирайте духовные богатства - небесные ». Пушкин об этом очень хорошо знает. Поэтому пытается отразить это и в своей сказке.
Покорный старик опять идёт к синему морю. Здесь очень важно обратить внимание на покорность старика. Ведь он должен был поставить свою жену на место. Он прекрасно понимает, что не должно просить у рыбки то, чего они в общем-то не заслуживают.
А почему прежде Господь им ничего не давал? А потому, что и прежде они не прошли бы это испытание. Уже на старости, казалось бы, опыта побольше и можно легче разобраться в их сплетениях жизни и нравственных поступках своих.
И вот покорный старик идёт опять к синему морю, чтобы выпросить избу. Понятно, что этим не закончиться просьба и что старуха по нарастающей будет просить больше и больше, но старик хочет угодить своей старухе. Почему? Потому что он хочет получить покой .
«Смилуйся, Государыня рыбка. Ещё пуще старуха бранится, не даёт старику мне покоя: избу просит сварливая баба ». Сколько характеристик сразу старухе: и сварливая баба и не даёт покоя и браниться...
Конечно, вот здесь и должно было проявиться его первенство, т.е. он должен был наставить свою старуху, свою жену соответствующим образом, но старик этого не делает.
Поскольку золотая рыбка обещала выполнить любую просьбу старика, она выполняет и эту. Но море всё больше и больше волнуется. Значит, оно не приветствует и эти просьбы, и поведение старика и старухи.
Воротился старик ко старухе. Видит - изба стоит. Старуха сидит и уже новое корыто, но ещё больше распыляется желание у старухи. Она теперь уже хочет быть дворянкой столбовою. «Вопросил, простофиля, избу. Воротись, поклонись рыбке - не хочу быть чёрною крестьянкой, хочу быть столбовою дворянкой »
Может ли старуха по своему происхождению быть столбовою дворянкой? Конечно же, нет.
Мы видим, как только усиливается страсть. Потаканием, собственно, потворствует этому старик. Старуха не потрудилась, не она поймала рыбку, но, тем не менее, она себе требует награду.
Что же он видит: «высокий терем, на крыльце стоит его старуха в дорогой собольей душегрейке, парчовая на маковке кичка. Жемчуга огрузили шею, на руках золотые перстни, на ногах красные сапожки, перед ней усердные слуги. Она бьёт их, за чупрун таскает ». Вот поведение, которое так жаждала старуха. Представление крестьянки такое, что столбовая дворянка только за чупрун, за чубы, должна таскать свою челядь и наказывать всячески её.
Как меняется отношение старухи к старику? Теперь она его не замечает, т.е. законного своего супруга. «Здравствуй барыня-сударыня дворянка, чай теперь твоя душенька довольна? »; «на него прикрикнула старуха, на конюшню служить его послала ». Вот вам, пожалуйста, отношение жены к мужу. Он теперь должен служить ей на конюшне. А страсть у старухи ещё больше разгорается.
Через неделю, другую захотелось ей уже теперь быть царицею.
«Ещё пуще старуха вздурилась », - замечает Пушкин, т.е. совсем уже лишилась разума потому, что не даёт отчёт своим желаниям и не ограничивает их. Не хочет уже старуха быть дворянкой, хочет быть вольной царицей.
ИСПУГАЛСЯ старик, взмолился: «что ты баба, белены объелась ?» Обращается он к ней не как к столбовой дворянке: «что ты баба, белены объелась ?» Может этот момент уже самый решительный момент. Видите, он и испугался её очередной просьбы и пытается, правда, запоздало, поставить её на место: «что ты баба, белены объелась ?»
Тем не менее, старуха уже вошла в роль столбовой дворянки: накричала на старика и сказала, что если он не пойдёт по своей воле, то его силой туда доставят. Субординация не просто нарушена - теперь она обрела власть над стариком.
Может ли обуздать старик эту страсть старухину. Конечно же, - нет. Теперь только вмешательство другой силы может способствовать этому. Старик покорно идёт к синему морю. Оно уже вздыбилось, оно потемнело. Должен был старик обратить на это внимание? Да, он видит, но ничего не может сделать со сварливой своей старухой.
Просит золотую рыбку, чтобы она сделала старуху вольной царицей. Возвращается старик к своей старухе и что ж: «перед ним - царские палаты, в палатах видит свою старуху. За столом она сидит царицей. Наливают ей заморские вина, заедает она пряником печатным. Вкруг неё стоит стража грозная, на плечах топорики держат. Как увидел старик - испугался. В ноги он старухе поклонился ». Здесь наблюдается удивительная игра понятий.
Кого испугался старик? Царицы. Кому в ноги поклонился? Старухе. Иными словам, он за образами царицы не видит старухи?
«Здравствуй грозная царица, ну теперь твоя душенька довольна! » Всё стариком делается будто бы для того, чтобы её душенька была довольна.
Но нужны ли эти богатства душе? Вот в чём вопрос?
«На него старуха не взглянула, лишь с очей его прогнать велела ». Набежала стража грозная, вытолкала его с крыльца, а народ смеётся, насмехается над стариком: «поделом тебе, старый невежа, впредь тебе, невежа, наука: не садись не в свои сани ».
Здесь сразу же возникает вопрос: в чьи сани пытался сесть старик? Старуха ведь - жена старика, хоть она и носит царские одежды. Другое дело, что старик не может быть царём. В этом-то весь вопрос.
«Вот неделя другая проходит, ещё пуще старуха вздурилсь. Царедворцев за мужем посылает ». Интересная деталь: посылает всё-таки за МУЖЕМ, командует МУЖЕМ.
Теперь у неё уже новая, самая фантастическая идея возникла: «воротись, поклонись рыбке - не хочу я быть вольной царицей, а хочу быть владычицею морскою, чтобы жить мне в океане море и служила мне рыбка золотая, и была б у меня на посылках ».
Эта необузданная фантазия, это необузданная страсть диктует желание. Старуха теперь хочет, чтобы сама рыбка теперь служила. До этого служил старик, выполнял её любую просьбу, а теперь она хочет, чтобы сама золотая рыбка ей служила. Что-то возразил муж своей жене? Наставил её? Нет.
Вот эта покорность во многом и способствовала потаканию и разрастанию страсти старухиной. «Старик не осмелился ей перечить, не дерзнул поперёк слово молвить. Вот идёт он к синему морю, видит на море чёрная буря, так и вздулись сердитые волны ». Стихия выражает в очередной раз своё отношение к происходящему. Старик это понимает, но у него нет выбора. Проще попросить у рыбки, чем перечить своей старухе. Стал он кликать золотую рыбку, приплыла к нему рыбка золотая: «чего тебе надобно, старче?»
Удивительно обращение рыбки к старику: «СТАРЧЕ». Это не столько указание на возраст, но это уважительное отношение, может быть, даже на духовное состояние человека. Ведь он смиловался, отпустил её в синее море. Рыбка пытается отблагодарить его, но её благодарность приносит ли пользу старику?
«Смилуйся государыня-рыбка: что мне делать с проклятою бабой? Уж не хочет она быть царицей, хочет быть владычицей морской »
Очень интересно поставлен вопрос: «что мне делать с проклятою бабой ?» В этот раз речь идёт не о том, чтобы выполнить очередную просьбу старухи. Речь идёт о том, что нужно что-то делать с проклятой бабой. Её остановить невозможно. Во всяком случае, старик не может остановить свою жену. Он уже упустил эту возможность.
Ничего не сказала рыбка, только хвостом вильнула и уплыла в синее море.
Казалось бы, последнюю просьбу она не выполнила. Она нарушила обещание, данное ей в самом начале? Ничего подобного. Последнее обращение старика к рыбке - это обращение за помощью: что ему сделать со своею сварливою бабой? Рыбка и выполняет последнюю просьбу старика. Возвратился старик ко старухе. Видит: сидит она у своей старой землянки, а перед ней разбитое корыто.
С чего начиналась сказка, тем и завершается. Получается так, что старуха наказана, а старик? Старик не урезонил старуху, т.е. свою жену. По сути дела, он стал потакальщиком её прихотей, а жена не убоялась мужа своего, да и почему его бояться, если он потерял контроль над нею. Получается так, что только золотая рыбка и могла наставить или направить старуху со стариком. Собственно, она это и делает.
В финале сказки они опять вместе. У них старая землянка, перед ней разбитое корыто.
Старик со старухой не прошли испытание. Не только старуха в этом виновата, но и сам старик, который много попускал своей жене.
Эта сказка во многом похожа на русскую сказку о «Курочке рябе», когда курочка Ряба снесла старику и старухе золотое яйцо. Яйцо как символ мироздания, золотое как символ вечности. Старик со старухой пытаются разбить яйцо. Что, они хотят заглянуть вовнутрь, т.е. это процесс познания добра и зла?
Точно так же, как в раю Адам и Ева пытались познать с помощью плодов от древа познания, что такое добро и зло. Вот также с небрежением отнеслись к добру старик со старухой к этому золотому яйцу: мышка бежала, хвостиком вильнула, яйцо упало и разбилось.
Мышка - представительница потусторонних сил. Если с небрежением относились к яйцу-раю, то и потеряли его. Теперь вот старик и старуха плачут, а курочка кудахчет и говорит им: не плачьте старик со старухой, я вам снесу новое яйцо. Это уже будет яйцо не золотое, а простое. Иными словами, Адаму и Еве будет дан уже другой - земной мир, в котором они должны пребывать. Райское золотое яйцо у них уже отобрано.
По сути дела, в этих двух сказках - Пушкина и русской народной сказке - говорится об одном и том же: человек испытывается благами земными и очень важно, как он относится к тому, что он имеет. Для человека самое главное - это духовное становление, а не материальное стяжание . Об этом Пушкин будет говорить и в своих других повестях.
Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод -
Пришёл невод с одною тиной.
Он в другой раз закинул невод -
Пришёл невод с травой морскою.
В третий раз закинул он невод -
Пришёл невод с одною рыбкой,
С не простою рыбкой - золотою.
Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
"Отпусти ты, старче, меня в море!
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь".
Удивился старик, испугался:
Он рыбачил тридцать лет и три года
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.
Отпустил он рыбку золотую
И сказал ей ласковое слово:
"Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе".
Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо:
"Я сегодня поймал было рыбку,
Золотую рыбку, не простую;
По-нашему говорила рыбка,
Домой в море синее просилась,
Дорогою ценою откупалась:
Откупалась чем только пожелаю
Не посмел я взять с неё выкуп;
Так пустил её в синее море".
Старика старуха забранила:
"Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с неё корыто,
Наше-то совсем раскололось".
Вот пошёл он к синему морю;
Видит - море слегка разыгралось.
Приплыла к нему рыбка и спросила;
"Чего тебе надобно, старче?"
"Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не даёт старику мне покою:
Надобно ей новое корыто;
Наше-то совсем раскололось".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом.
Будет вам новое корыто".
Воротился старик ко старухе,
У старухи новое корыто.
Ещё пуще старуха бранится:
"Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ль корысти?
Воротись, дурачина, ты к рыбке;
Поклонись ей, выпроси уж избу".
Вот пошёл он к синему морю
(Помутилося синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
"Чего тебе надобно, старче?"
"Смилуйся, государыня рыбка!
Ещё пуще старуха бранится,
Не даёт старику мне покою:
Избу просит сварливая баба".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом,
Так и быть: изба вам уж будет".
Пошёл он ко своей землянке,
А землянки нет уж и следа;
Перед ним изба со светёлкой,
С кирпичною, белёною трубою,
С дубовыми, тесовыми вороты.
Старуха сидит под окошком,
На чём свет стоит мужа ругает:
"Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть чёрной крестьянкой,
Хочу быть столбовою дворянкой".
Пошёл старик к синему морю
(Неспокойно синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей с поклоном старик отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старуха вздурилась,
Не даёт старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой
Хочет быть столбовою дворянкой".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом".
Воротился старик ко старухе,
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собольей душегрейке,
Парчевая на маковке кичка,
Жемчуги огрузили шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.
Перед нею усердные слуги;
Она бьёт их, за чупрун таскает.
Говорит старик своей старухе:
"Здравствуй, барыня-сударыня дворянка!
Чай, теперь твоя душенька довольна".
На него прикрикнула старуха,
На конюшне служить его послала.
Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась;
Опять к рыбке старика посылает:
"Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть столбовою дворянкой.
А хочу быть вольною царицей".
Испугался старик, взмолился:
"Что ты, баба, белены объелась?
Ни ступить, ни молвить не умеешь.
Насмешишь ты целое царство".
Осердилася пуще старуха,
По щеке ударила мужа.
"Как ты смеешь, мужик, спорить со мною,
Со мною, дворянкой столбовою?
Ступай к морю, говорят тебе честью;
Не пойдёшь, поведут поневоле".
Старичок отправился к морю
(Почернело синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей с поклоном старик отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом!
Добро! будет старуха царицей!"
Старичок к старухе воротился,
Что ж? пред ним царские палаты,
В палатах видит свою старуху,
За столом сидит она царицей,
Служат ей бояре да дворяне,
Наливают ей заморские вина;
Заедает она пряником печатным;
Вкруг её стоит грозная стража,
На плечах топорики держат.
Как увидел старик-испугался!
В ноги он старухе поклонился,
Молвил: "Здравствуй, грозная царица!
Ну теперь твоя душенька довольна?"
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашей затолкали.
А в дверях-то стража подбежала,
Топорами чуть не изрубила,
А народ-то над ним насмеялся:
"Поделом тебе, старый невежа!
Впредь тебе, невежа, наука:
Не садися не в свои сани!"
Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась:
Царедворцев за мужем посылает.
Отыскали старика, привели к ней.
Говорит старику старуха:
"Воротись, поклонися рыбке.
Не хочу быть вольною царицей,
Хочу быть владычицей морскою,
Чтобы жить мне в окияне-море,
Чтоб служила мне рыбка золотая
И была б у меня на посылках".
Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул поперёк слова молвить.
Вот идёт он к синему морю,
Видит, на море чёрная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей старик с поклоном отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою:
Чтобы жить ей в окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках".
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.
Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод -
Пришёл невод с одною тиной.
Он в другой раз закинул невод -
Пришёл невод с травой морскою.
В третий раз закинул он невод -
Пришёл невод с одною рыбкой,
С не простою рыбкой - золотою.
Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
"Отпусти ты, старче, меня в море!
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь".
Удивился старик, испугался:
Он рыбачил тридцать лет и три года
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.
Отпустил он рыбку золотую
И сказал ей ласковое слово:
"Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе".
Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо:
"Я сегодня поймал было рыбку,
Золотую рыбку, не простую;
По-нашему говорила рыбка,
Домой в море синее просилась,
Дорогою ценою откупалась:
Откупалась чем только пожелаю
Не посмел я взять с неё выкуп;
Так пустил её в синее море".
Старика старуха забранила:
"Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с неё корыто,
Наше-то совсем раскололось".
Вот пошёл он к синему морю;
Видит - море слегка разыгралось.
Приплыла к нему рыбка и спросила;
"Чего тебе надобно, старче?"
"Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не даёт старику мне покою:
Надобно ей новое корыто;
Наше-то совсем раскололось".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом.
Будет вам новое корыто".
Воротился старик ко старухе,
У старухи новое корыто.
Ещё пуще старуха бранится:
"Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ль корысти?
Воротись, дурачина, ты к рыбке;
Поклонись ей, выпроси уж избу".
Вот пошёл он к синему морю
(Помутилося синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
"Чего тебе надобно, старче?"
"Смилуйся, государыня рыбка!
Ещё пуще старуха бранится,
Не даёт старику мне покою:
Избу просит сварливая баба".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом,
Так и быть: изба вам уж будет".
Пошёл он ко своей землянке,
А землянки нет уж и следа;
Перед ним изба со светёлкой,
С кирпичною, белёною трубою,
С дубовыми, тесовыми вороты.
Старуха сидит под окошком,
На чём свет стоит мужа ругает:
"Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть чёрной крестьянкой,
Хочу быть столбовою дворянкой".
Пошёл старик к синему морю
(Неспокойно синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей с поклоном старик отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старуха вздурилась,
Не даёт старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой
Хочет быть столбовою дворянкой".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом".
Воротился старик ко старухе,
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собольей душегрейке,
Парчевая на маковке кичка,
Жемчуги огрузили шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.
Перед нею усердные слуги;
Она бьёт их, за чупрун таскает.
Говорит старик своей старухе:
"Здравствуй, барыня-сударыня дворянка!
Чай, теперь твоя душенька довольна".
На него прикрикнула старуха,
На конюшне служить его послала.
Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась;
Опять к рыбке старика посылает:
"Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть столбовою дворянкой.
А хочу быть вольною царицей".
Испугался старик, взмолился:
"Что ты, баба, белены объелась?
Ни ступить, ни молвить не умеешь.
Насмешишь ты целое царство".
Осердилася пуще старуха,
По щеке ударила мужа.
"Как ты смеешь, мужик, спорить со мною,
Со мною, дворянкой столбовою?
Ступай к морю, говорят тебе честью;
Не пойдёшь, поведут поневоле".
Старичок отправился к морю
(Почернело синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей с поклоном старик отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом!
Добро! будет старуха царицей!"
Старичок к старухе воротился,
Что ж? пред ним царские палаты,
В палатах видит свою старуху,
За столом сидит она царицей,
Служат ей бояре да дворяне,
Наливают ей заморские вина;
Заедает она пряником печатным;
Вкруг её стоит грозная стража,
На плечах топорики держат.
Как увидел старик-испугался!
В ноги он старухе поклонился,
Молвил: "Здравствуй, грозная царица!
Ну теперь твоя душенька довольна?"
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашей затолкали.
А в дверях-то стража подбежала,
Топорами чуть не изрубила,
А народ-то над ним насмеялся:
"Поделом тебе, старый невежа!
Впредь тебе, невежа, наука:
Не садися не в свои сани!"
Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась:
Царедворцев за мужем посылает.
Отыскали старика, привели к ней.
Говорит старику старуха:
"Воротись, поклонися рыбке.
Не хочу быть вольною царицей,
Хочу быть владычицей морскою,
Чтобы жить мне в окияне-море,
Чтоб служила мне рыбка золотая
И была б у меня на посылках".
Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул поперёк слова молвить.
Вот идёт он к синему морю,
Видит, на море чёрная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей старик с поклоном отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою:
Чтобы жить ей в окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках".
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.
Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод -
Пришёл невод с одною тиной.
Он в другой раз закинул невод -
Пришёл невод с травой морскою.
В третий раз закинул он невод -
Пришёл невод с одною рыбкой,
С не простою рыбкой - золотою.
Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
"Отпусти ты, старче, меня в море!
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь".
Удивился старик, испугался:
Он рыбачил тридцать лет и три года
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.
Отпустил он рыбку золотую
И сказал ей ласковое слово:
"Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе".
Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо:
"Я сегодня поймал было рыбку,
Золотую рыбку, не простую;
По-нашему говорила рыбка,
Домой в море синее просилась,
Дорогою ценою откупалась:
Откупалась чем только пожелаю
Не посмел я взять с неё выкуп;
Так пустил её в синее море".
Старика старуха забранила:
"Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с неё корыто,
Наше-то совсем раскололось".
Вот пошёл он к синему морю;
Видит - море слегка разыгралось.
Приплыла к нему рыбка и спросила;
"Чего тебе надобно, старче?"
"Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не даёт старику мне покою:
Надобно ей новое корыто;
Наше-то совсем раскололось".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом.
Будет вам новое корыто".
Воротился старик ко старухе,
У старухи новое корыто.
Ещё пуще старуха бранится:
"Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ль корысти?
Воротись, дурачина, ты к рыбке;
Поклонись ей, выпроси уж избу".
Вот пошёл он к синему морю
(Помутилося синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
"Чего тебе надобно, старче?"
"Смилуйся, государыня рыбка!
Ещё пуще старуха бранится,
Не даёт старику мне покою:
Избу просит сварливая баба".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом,
Так и быть: изба вам уж будет".
Пошёл он ко своей землянке,
А землянки нет уж и следа;
Перед ним изба со светёлкой,
С кирпичною, белёною трубою,
С дубовыми, тесовыми вороты.
Старуха сидит под окошком,
На чём свет стоит мужа ругает:
"Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть чёрной крестьянкой,
Хочу быть столбовою дворянкой".
Пошёл старик к синему морю
(Неспокойно синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей с поклоном старик отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старуха вздурилась,
Не даёт старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой
Хочет быть столбовою дворянкой".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом".
Воротился старик ко старухе,
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собольей душегрейке,
Парчевая на маковке кичка,
Жемчуги огрузили шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.
Перед нею усердные слуги;
Она бьёт их, за чупрун таскает.
осказках.ру - сайт
Говорит старик своей старухе:
"Здравствуй, барыня-сударыня дворянка!
Чай, теперь твоя душенька довольна".
На него прикрикнула старуха,
На конюшне служить его послала.
Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась;
Опять к рыбке старика посылает:
"Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть столбовою дворянкой.
А хочу быть вольною царицей".
Испугался старик, взмолился:
"Что ты, баба, белены объелась?
Ни ступить, ни молвить не умеешь.
Насмешишь ты целое царство".
Осердилася пуще старуха,
По щеке ударила мужа.
"Как ты смеешь, мужик, спорить со мною,
Со мною, дворянкой столбовою?
Ступай к морю, говорят тебе честью;
Не пойдёшь, поведут поневоле".
Старичок отправился к морю
(Почернело синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей с поклоном старик отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом!
Добро! будет старуха царицей!"
Старичок к старухе воротился,
Что ж? пред ним царские палаты,
В палатах видит свою старуху,
За столом сидит она царицей,
Служат ей бояре да дворяне,
Наливают ей заморские вина;
Заедает она пряником печатным;
Вкруг её стоит грозная стража,
На плечах топорики держат.
Как увидел старик-испугался!
В ноги он старухе поклонился,
Молвил: "Здравствуй, грозная царица!
Ну теперь твоя душенька довольна?"
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашей затолкали.
А в дверях-то стража подбежала,
Топорами чуть не изрубила,
А народ-то над ним насмеялся:
"Поделом тебе, старый невежа!
Впредь тебе, невежа, наука:
Не садися не в свои сани!"
Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась:
Царедворцев за мужем посылает.
Отыскали старика, привели к ней.
Говорит старику старуха:
"Воротись, поклонися рыбке.
Не хочу быть вольною царицей,
Хочу быть владычицей морскою,
Чтобы жить мне в окияне-море,
Чтоб служила мне рыбка золотая
И была б у меня на посылках".
Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул поперёк слова молвить.
Вот идёт он к синему морю,
Видит, на море чёрная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей старик с поклоном отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою:
Чтобы жить ей в окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках".
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.
| См. Сказки А. С. Пушкина . Дата создания: 14 октября 1833, опубл.: 1835 («Библиотека для чтения», 1835 , т. X, май, отд. I, с. 5-11). Источник: Пушкин, А. С. Полное собрание сочинений : в 10 т. - Л.: Наука, 1977. - Т. 4. Поэмы. Сказки. - С. 338-343. . |
| Это произведение находится в общественном достоянии во всём мире, поскольку автор умер по крайней мере 100 лет назад. |
Сказка
о рыбаке и рыбке
Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод, -
Пришел невод с одною тиной.
Он в другой раз закинул невод,
Пришел невод с травой морскою.
В третий раз закинул он невод, -
Пришел невод с одною рыбкой,
С непростою рыбкой, - золотою.
Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
«Отпусти ты, старче, меня в море,
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь.»
Удивился старик, испугался:
Он рыбачил тридцать лет и три года
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.
Отпустил он рыбку золотую
И сказал ей ласковое слово:
«Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе».
Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо.
«Я сегодня поймал было рыбку,
Золотую рыбку, не простую;
По-нашему говорила рыбка,
Домой в море синее просилась,
Дорогою ценою откупалась:
Откупалась чем только пожелаю.
Не посмел я взять с нее выкуп;
Так пустил ее в синее море».
Старика старуха забранила:
«Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с нее корыто,
Наше-то совсем раскололось».
Вот пошел он к синему морю;
Видит, - море слегка разыгралось.
Приплыла к нему рыбка и спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
«Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не дает старику мне покою:
Надобно ей новое корыто;
Наше-то совсем раскололось».
Отвечает золотая рыбка:
Будет вам новое корыто».
Воротился старик ко старухе,
У старухи новое корыто.
Еще пуще старуха бранится:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ль корысти?
Воротись, дурачина, ты к рыбке;
Поклонись ей, выпроси уж избу».
Вот пошел он к синему морю,
(Помутилося синее море.)
Стал он кликать золотую рыбку,
«Чего тебе надобно, старче?»
«Смилуйся, государыня рыбка!
Еще пуще старуха бранится,
Не дает старику мне покою:
Избу просит сварливая баба».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Так и быть: изба вам уж будет».
Пошёл он ко своей землянке,
А землянки нет уж и следа;
Перед ним изба со светелкой,
С кирпичною, беленою трубою,
С дубовыми, тесовыми вороты.
Старуха сидит под окошком,
На чем свет стоит мужа ругает.
«Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
Воротись, поклонися рыбке:
Не хочу быть черной крестьянкой,
Хочу быть столбовою дворянкой».
Пошел старик к синему морю;
(Не спокойно синее море.)
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старуха вздурилась,
Не дает старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой,
Хочет быть столбовою дворянкой».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом».
Воротился старик ко старухе.
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собольей душегрейке,
Парчовая на маковке кичка,
Жемчуги огрузили шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.
Перед нею усердные слуги;
Она бьет их, за чупрун таскает.
Говорит старик своей старухе:
«Здравствуй, барыня сударыня дворянка!
Чай, теперь твоя душенька довольна».
На него прикрикнула старуха,
На конюшне служить его послала.
Вот неделя, другая проходит,
Еще пуще старуха вздурилась:
Опять к рыбке старика посылает.
«Воротись, поклонися рыбке:
Не хочу быть столбовою дворянкой,
А хочу быть вольною царицей».
Испугался старик, взмолился:
«Что ты, баба, белены объелась?
Ни ступить, ни молвить не умеешь,
Насмешишь ты целое царство».
Осердилася пуще старуха,
По щеке ударила мужа.
«Как ты смеешь, мужик, спорить со мною,
Со мною, дворянкой столбовою? -
Ступай к морю, говорят тебе честью,
Не пойдешь, поведут поневоле».
Старичок отправился к морю,
(Почернело синее море.)
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом!
Добро! будет старуха царицей!»
Старичок к старухе воротился.
Что ж? пред ним царские палаты.
В палатах видит свою старуху,
За столом сидит она царицей,
Служат ей бояре да дворяне,
Наливают ей заморские вины;
Заедает она пряником печатным;
Вкруг ее стоит грозная стража,
На плечах топорики держат.
Как увидел старик, - испугался!
В ноги он старухе поклонился,
Молвил: «Здравствуй, грозная царица!
Ну, теперь твоя душенька довольна».
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашеи затолкали.
А в дверях-то стража подбежала,
Топорами чуть не изрубила.
А народ-то над ним насмеялся:
«Поделом тебе, старый невежа!
Впредь тебе, невежа, наука:
Не садися не в свои сани!»
Вот неделя, другая проходит,
Еще пуще старуха вздурилась:
Царедворцев за мужем посылает,
Отыскали старика, привели к ней.
Говорит старику старуха:
«Воротись, поклонися рыбке.
Не хочу быть вольною царицей,
Хочу быть владычицей морскою,
И была б у меня на посылках».
Старик не осмелился перечить,
Вот идет он к синему морю,
Видит, на море черная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою;
Чтобы жить ей в Окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках».
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился -
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.
Вариант
В черновой рукописи - после стиха «Не садися не в свои сани!» имеется следующий эпизод, не включенный Пушкиным в окончательный текст:
Проходит другая неделя,
Вздурилась опять его старуха,
Отыскать мужика приказала -
Приводят старика к царице,
Говорит старику старуха:
«Не хочу я быть вольною царицей,
Я хочу быть римскою папой!»
Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул поперек слова молвить.
Пошел он к синему морю,
Видит: бурно черное море,
Так и ходят сердитые волны,
Так и воют воем зловещим.
Стал он кликать золотую рыбку.
Добро, будет она римскою папой.
Воротился старик к старухе,
Перед ним монастырь латынский,
На стенах латынские монахи
Поют латынскую обедню.
Перед ним вавилонская башня.
На самой на верхней на макушке
Сидит его старая старуха.
На старухе сарачинская шапка,
На шапке венец латынский,
На венце тонкая спица,
На спице Строфилус птица.
Поклонился старик старухе,
Закричал он голосом громким:
«Здравствуй ты, старая баба,
Я чай, твоя душенька довольна?»
Отвечает глупая старуха:
«Врешь ты, пустое городишь,
Совсем душенька моя не довольна,
Не хочу я быть римскою папой,
А хочу быть владычицей морскою,
Чтобы жить мне в Окияне-море,
Чтоб служила мне рыбка золотая
И была бы у меня на посылках».
