Зиновьев А.А. Цитаты александра зиновьева А зиновьев цитата про знание и понимание

Подросткам, учителям и авторам пособий по истории государственных учреждений и политике кажется, что мир сравнительно разумен. Они думают, что люди свободно выбирают своих представителей из тех, к кому питают особое доверие. Они полагают, что самые умные и самые дельные из этих избранных становятся министрами. Они воображают, как заправилы промышленности, свободно выбранные акционерами, облекают деловой ответственностью тех, кто проявил себя на более скромной работе. Все это бодро утверждается или тихо подразумевается во многих книгах. Тем же, кто хоть как-то знает деловую жизнь, предположения эти просто смешны. Высокий совет благородных мудрецов существует лишь в мозгу учителя, и потому небесполезно напоминать иногда о правде. Не думайте, мы не хотим отвадить любознательных от ученых книг, повествующих о деловой и административной жизни. Пусть читают, если воспримут их как чистый вымысел. В одном ряду с романами Хаггарда и Уэллса, сочинениями о космосе или о пещерном человеке книги эти никому не повредят. Если же воспринимать их как научное пособие, они принесут больше вреда, чем на первый взгляд кажется.

Встревоженный тем, что думают другие о чиновниках или о новых зданиях, я пытался показать интересующимся, как все обстоит на самом деле. Умный человек догадается - даже для того, чтобы хоть как-то показать правду, понадобилось много перевидать. Предполагая, однако, что не все читатели одинаково умны, я прилежно рассказываю при случае о том, как много проделано исследований. Представьте себе, сколько таблиц, карточек, вычислительных машин, справочников и счетчиков могло понадобиться для такого труда. Поверьте, что их было много больше и что истины, открытые здесь, плод не только незаурядного дара, но и большой исследовательской работы. Быть может, кому-нибудь покажется, что надо бы подробнее описать опыты и расчеты, на которых зиждется моя теория. Пусть он прикинет, однако, что такую длинную книгу и дольше читать, и труднее купить.

Хотя в каждый из этих очерков вложены годы кропотливого труда, не думайте, что здесь сказано все. Новые открытия ставят перед нами новые задачи. Так, знатоки военного искусства установили обратно пропорциональную зависимость между числом убитых солдат противника и числом наших генералов. Недавно ученые обратили внимание на степень неразборчивости подписей и попытались установить, в какой именно точке успешной карьеры сам начальник уже не может ее разобрать. Что ни день, то открытие, так что, по всей вероятности, это издание сменят новые, более полные.

Я хотел бы поблагодарить издателей, разрешивших перепечатать некоторые из очерков. Почетное место займет издатель журнала «Экономист», в котором «Закон Паркинсона» впервые явился человечеству. Ему же я обязан правом перепечатки «Председателей и комитетов» и «Пенсионного возраста». Еще несколько очерков были напечатаны в журналах «Харперс мэгезин» и «Репортер».

Я особенно благодарен художнику Осберту Ланкастеру за то, что он прибавил легкости труду, который мог бы показаться суховатым широкому читателю.

Обязан я издательству «Хафтон Мифлин», которое первым опубликовало книгу в США. Без его поддержки я бы мало на что решился, а добился бы еще меньшего. И наконец, я признателен математику, чья наука порою смутит читателя. Ему (впрочем, по другой причине) и посвящена книга.

Пер. - Наталья Трауберг

Работа заполняет время, отпущенное на нее. Это всем известно, что явствует из пословицы: «Чем больше времени, тем больше дел». Так, ничем не занятая старая дама может целый день писать и отправлять письмо племяннице в Богнор-Риджис. Час она проищет открытку, час проищет очки, полчаса адрес, час с четвертью будет писать и двадцать минут - решать, нужен ли зонтик, чтобы опустить письмо на соседней улице. То, что человек занятой проделает за три минуты, измотает другого вконец сомнениями, тревогами и самим трудом.

Поскольку работа (писанина в особенности) так растягивается во времени, ясно, что объем ее никак (или почти никак) не связан с числом выполняющих ее людей. Когда делать нечего, совсем не обязательно лениться. Когда делать нечего, не обязательно сидеть сложа руки. Дело тем важнее и сложнее, чем больше времени на него отпущено. Все это знают, но мало изучены последствия этого правила, особенно в области административной. Политики и налогоплательщики почти никогда не сомневаются в том, что чиновничьи штаты так растут, потому что дел все больше. Циники, оспаривая этот взгляд, предположили, что многим чиновникам делать просто нечего или что они могут работать все меньше. Но ни вера, ни безверие не приблизились к истине. Истина же в том, что количество служащих и объем работы совершенно не связаны между собой. Число служащих возрастает по закону Паркинсона, и прирост не изменится от того, уменьшилось ли, увеличилось или вообще исчезло количество дел. Закон Паркинсона важен тем, что он основывается на анализе факторов, определяющих вышеуказанный прирост.

Ценность этого недавно открытого закона зиждется в основном на статистических данных, которые мы вскоре приведем. Однако обычному читателю любопытней узнать, какие факторы обусловливают ту тенденцию, которую выразил наш закон. Опустив технические подробности (которых немало), мы можем выделить две основные движущие силы. Для нынешних наших надобностей облечем их в форму двух почти аксиоматических положений:

1) чиновник множит подчиненных, но не соперников;

2) чиновники работают друг для друга.

Чтобы освоить фактор 1, вообразим, что некий чиновник А жалуется на перегрузку. В данном случае неважно, кажется это ему или так оно и есть; заметим, однако, что ощущения А (истинные или мнимые) могут порождаться и упадком сил, неизбежным в среднем возрасте. Выхода у него три. Он может уйти; он может попросить себе в помощь чиновника В; он может попросить двух подчиненных, С и D. Как правило, А избирает третий путь. Уйдя, он утратил бы право на пенсию. Разделив работу с равным, ему В, он рискует не попасть на место W, когда оно наконец освободится. Так что лучше иметь дело с двумя подчиненными. Они придадут ему весу, а он поделит работу между ними, причем только он один будет разбираться и в той, и в другой категории дел. Заметьте, что С и D практически неразлучны. Нельзя взять на службу одного С. Почему же? Потому что он разделил бы работу с Л и стал бы равен ему, как отвергнутый В, и даже хуже, он метил бы на место А. Итак, подчиненных должно быть не меньше двух, чтобы каждый придерживал другого, боясь, как бы тот его не обскакал. Когда на перегрузку пожалуется С (а он пожалуется), А с его согласия посоветует начальству взять и ему двух помощников. Чтобы избежать внутренних трений, он посоветует взять двух и для J. Теперь, когда под его началом служат еще и Е, F, G, Н, продвижение А по службе практически обеспечено.

Когда семеро служащих делают то, что делал один, вступает в игру фактор 2. Семеро столько работают друг для друга, что все они загружены полностью, а А занят больше, чем прежде. Любая бумага должна предстать перед каждым. Е решает, что она входит в ведение F, F набрасывает ответ и дает его С, С смело правит его и обращается к D, а D - к G. Однако G собрался в отпуск и передает дело Н, который снова пишет все начерно за подписью Д и вручает бумагу С, а тот в свою очередь просматривает ее и кладет в новом виде на стол А.

Зиновьев Александр Александрович (р. 1922). Российский философ, социолог.

Бескомпромиссное следование своим жизненным принципам возможно лишь в том случае, если ты вступаешь в открытый конфликт со своим окружением и идешь на жертвы.

Будущее невозможно предсказать, но его можно запланировать. История же есть стремление в какой-то мере и форме соответствовать плану. Проблема не в том, что произойдёт, а в том, что надо делать, чтобы история шла желанным для нас путём. Это как руководство к действию, а не как предсказания.

Быть побитым сильным не оскорбительно, но победа над слабым унизительна.

В вопросах управления суть дела не в том, что не могут принять умное решение, а в том, что складывается система социальных отношений, вынуждающая принимать решения, которые кажутся глупыми даже с точки зрения тех, кто эти решения принимает.

В любом большом скоплении людей, образующим целое, с необходимостью происходит образование иерархии групп и должностных лиц, что заранее превращает в идеологические фикции всякие надежды на социальное равенство.

В реальных социальных отношениях реальной является лишь номинальная оценка личности, а реальная является лишь нереализованной возможностью.

Вера есть субъективное состояние, а доверие – общественный договор. Поэтому руководству можно доверять но не верить.

Взбунтовавшийся человек или группа людей не имеет никакой программы своего поведения в период бунта. Бунт имеет причины, но не имеет цели. Вернее, он имеет цель в себе самом. Бунт есть явление чисто эмоциональное, проявление безысходного отчаяния. Бунт есть состояние безумия, но безумия не медицинского, а социального.

Вместо того, чтобы использовать слова лишь как средство для фиксирования результатов своих наблюдений реальности, люди самое реальность видят лишь в том освещении, к какому их вынуждают слова, через нагромождение слов, фраз, текстов, книг.

Враги делают жизнь осмысленной и интересной.

Все лучшие достижения цивилизации появились сначала как отклонения от нормы и изображались обычно как враждебные человеку. Цивилизация вообще есть уклонение, протест и защита от нормы.

Вся история – утешение для слабоумных. На самом деле, просто одни обделывают свои делишки за счёт других, из совокупности их мелких пакостей вырастают большие. Для них выдумывают подходящее оправдание, которое называют объективными законами. Выдумывают так, чтобы удобно было делать новые пакости, и называют это научным предвиденьем.

Гениальный писатель отличается от посредственного не глубиной и широтой понимания человека, а способностью выдумывать что-то своё и из себя и приписывать это любому человеку. А потом литературные критики действительно замечают это в людях, ибо в людях в потенции есть все, что угодно (поскольку в них нет ничего).

Главное не в том, что есть отклонения от нормы, а в том, что есть норма, с необходимостью рождающая эти отклонения.

Государственные интересы – это абстракция. Есть интересы определённых категорий людей, которые они маскируют под государственные.

Дело не в том, что запрещают, а в том, что ничтожно мало тех, кто требует разрешения.

Диалектика – это орудие идеологии, но не орудие науки.

Если какой-то факт нашей жизни поражает своим несоответствием здравому смыслу, ищи в нём закономерную социальную основу.

Если человечество погибнет, то не от разъединения и драк, а от единения и однородности.

Естественной формой проявления подлинно народной демократии являются доносы и разоблачения.

Жертвы всегда напрасны. Сознание жертвенности поступков мучительно, ложно и бесплодно. Поступки должны переживаться и оцениваться исключительно по цели и результатам.

Жизнь в уединении, без полной интеллектуальной и моральной деградации, возможна лишь в самом бурном потоке жизни.

Забота о ближнем всегда связана с насилием, а ослабление насилия всегда означает усиление равнодушия к человеку.

Западное общество является тоталитарным на клеточном уровне, и именно поэтому оно демократично в целом. Тут своего рода закон постоянства суммы демократизма и тоталитаризма.

Идеологический проект в принципе не может учитывать отрицательные последствия реализации своих идеалов, ибо он призван мобилизовать массы на достижение этих идеалов и поэтому должен сулить им златые горы.

Идея иерархии априори исключает различие личных достоинств индивидов.

Избегай быть жертвой твоих врагов и избегай того, чтобы они были твоими жертвами.

Искренность – это форма поведения, а не добродетель.

Истину говорят одиночки. Если многие разделяют твои убеждения, значит, в них есть удобная дли них идеологическая ложь.

История идёт так, что идеи выдвигают одни, реализуют их другие, а плодами пользуются третьи.

История повторяется. Один раз как трагедия, а другой раз как катастрофа.

История подобна реке: она течёт туда, куда можно течь.

Каким бы ни был альянс искусства и политики, он рано или поздно обнаружит себя как мезальянс.

Когда есть что сказать, форма не играет особой роли. Она приходит сама собой. Причём адекватная содержанию.

Когда людей насилуют, им кажется, что они способны на многое. Дай им свободу, и всем станет ясно, что они неспособны ни на что.

Либерализм вырастает из сопротивления власти в массе населения.

Лист истории засиживают не слоны, а мухи.

Ложь есть абсолютно необходимая форма приспособления индивидов к условиям своей социальной среды. Человек, не умеющий лгать в общении с другими, есть существо не социабельное. Без лжи невозможен никакой социальный расчёт, без которого вообще нет социальной формы жизни.

Люди больше страдают не столько от своих пороков, сколько от того, что им мешают предаваться им.

Люди не властны выбирать тип общества, который образуется в новых условиях, созданных в результате их совокупной деятельности, и чем грандиозней перемены, тем они менее управляемы.

Люди не есть “совокупность общественных отношений”, а они сами суть продукт истории и как таковые обладают такими свойствами, которые не зависят ни от каких социальных преобразований.

Марксизм – не догма, а руководство к ней. Идеология действительно играет роль руководства к действию, но лишь в догматической форме.

Марксизм, будучи идеологией, а не наукой, неуязвим для научной критики.

Масштабы ученого определяются тем, как много людей он ввел в заблуждение и насколько долго.

Мелкие успехи никогда не ведут к крупной победе. Крупная победа складывается только из поражений.

Мир сам по себе сер и прост. Сложность мира есть только нагромождение и путаница из простого. Мир не содержит в себе мистической тайны. Последняя должна быть привнесена в него извне.

Можно жить с тайными пороками, но нельзя жить с тайными добродетелями. Порок сам себе есть вознаграждение. Добродетель же ищет вознаграждения вовне.

Народ несёт полную ответственность за деятельность своего руководства. Он соучастник всех его добрых и злых дел. Начальство у нас народно, а народ начальственен.

Насилие в современном государстве есть равнодействующая свободных воль, а не злой умысел тиранов.

Начиная с некоторого момента любые решения руководства по поводу некоторой проблемы имеют один и тот же результат. Например, решение сократить штаты с таким же успехом ведёт к его увеличению, как и решение их увеличить.

Начиная с некоторого уровня руководитель становится лишь символом большой группы лиц, стоящих у власти.

Наш язык, сложившийся под влиянием нашей литературы и западной культуры прошлых столетий, нуждается в основательной переработки для того, чтобы можно было более или менее строго разговаривать о наших сегодняшних проблемах и хотя бы чуть-чуть понимать друг друга.

Не бывает преступных эпох. Бывают трагические эпохи, в которые совершается много преступлений.

Невежественный, глупый, бесчестный, бездарный человек является скотиной вследствие невежества, глупости, бесчестности, бездарности. Образованный, умный, честный, талантливый человек становится сверхскотиной вследствие образования, ума, честности, таланта.

Несвобода всегда начинается с облегчения и соблазна.

Ничто не является таким прочным в истории, как то, что не имеет внутренних основ, – мифы, религии, предрассудки.

Нормальный человек знает, что такое добро и что такое зло, и становится тем, что он есть в нравственном отношении по собственной воле и по собственному желанию. Нельзя стать злодеем по принуждению или по неведению. Если человек – негодяй, он хотел стать таким и приложил к тому усилия. Человек сам несёт полную ответственность за свою нравственность.

Общие законы мира суть лишь соглашения о смысле слов. Общие законы общества суть лишь правила поведения, изобретаемые людьми.

Основная трудность понимания общественных явлений состоит не в том, чтобы обнаружить какие-то сенсационные факты, собрать статистические данные или получить доступ к тщательно скрываемым тайнам государственной жизни , а в том, чтобы найти способ понимания повседневности.

Отношение идеологии к реальности характеризуется не понятиями истинности и ложности, а тем, насколько хорошо идеология служит цели обработки сознания людей в желаемом направлении.

Понимание не приходит без усилия и есть сопротивление заблуждениям, которые навязываются под видом чего-то само-собой разумеющегося.

Порядочный человек отличается от подлеца тем, что, делая те же подлости, что и подлец, не испытывает от этого удовольствия.

Посредственность не может добиться больших успехов в творчестве, но может добиться больших успехов в смысле званий, почёта, денег.

Правда о прошлом возможна только тогда, когда она не вызывает эмоций. Если прошлое вызывает эмоции, оно непознаваемо.

Превращение марксизма в господствующую государственную идеологию сопровождалось превращением диалектики из орудия познания сложных явлений действительности в орудие идеологического жульничества.

Предводителем крыс не может быть лев. Предводителем крыс может быть только крыса.

Предоставленное самому себе и действию социальных законов право имеет тенденцию к разработке таких систем юридических норм, в которых неопределённость становится принципом.

Преодолевая сопротивление профессиональной среды и общей традиционности, человек постепенно принимает форму, приближающуюся к стандартам индивида этого общества. Иначе он не продавится сквозь дырочки в преградах. А. Зиновьев

Проблема заключается не в том, как построить земной рай, а в том, как жить в этом раю.

Прогресс общества – это в значительной мере процесс изобретения средств, ограничивающих и регулирующих действие социальных законов.

Прогресс общества есть борьба против своего нормального состояния.

Разбросанные в пространстве и во времени фрагменты истории не являются историей чего-то одного, как бы эти фрагменты не упорядочивались теоретиками. Упорядоченный ряд возможных состояний различных обществ не есть ряд последовательных этапов эволюции одного и того же общества.

Регулярно повторяющийся фарс и есть трагедия.

Род человеческий живёт за счёт того, что в нём время от времени появляются точки роста, выдающиеся из массы людской отростки необычного.

Самую глубокую основу всех мерзостей образует не безнравственность средних и худших представителей рода человеческого, а ущербная нравственность его лучших представителей.

Самые глубокие тайны основных социальных явлений не спрятаны за кулисами политической сцены, а открыты для всеобщего обозрения в очевидных фактах повседневной жизни. В сенсационных сочинениях, разоблачающих некие скрытые пружины общественной жизни , содержится истины не больше, чем способен заметить здравомыслящий ум в самых заурядных житейских делах.

Социальный прогресс отчасти состоит в том, чтобы формировались индивиды, выполняющие более сложные функции, но имеющие более простое внутреннее (духовное) строение.

Способные, у которых нет возможностей и мужества реализовать свои способности, способны на любую пакость. Они мечутся и уничтожают всё, что может служить укором их совести.

Ставить проблемы важнее, чем их решать. Решённые проблемы исчезают в прошлое, поставленные рождают будущее.

Степень свободы определяется тем, в какой мере общество способно допустить фактическую свободу в отношении действий людей, считаемых оппозиционерами.

Страх правды в наше время есть страх не перед неведомым, а перед очевидно ведомым. Люди боятся самих себя, так как знают, кто они.

Страх смерти не имеет ничего общего с жаждой жизни. Тот, кто на самом деле жаждет жить, не боится смерти. Ожидающий смерти боится её.

Сумма жизни равна множеству нереализовавшихся возможностей и одной реализовавшейся нелепости.

Суть проблемы рабства состоит не в том, почему людей заставляют становиться рабами, а в том, почему они позволяют превращать себя в рабов.

То, что в политике называется беспринципностью, есть фактический принцип, согласно которому можно декларировать любые официальные принципы в зависимости от обстоятельств.

Убеждения – это априорные установки на то, как поступать в конкретной ситуации без понимания её конкретности.

Умирание есть естественный процесс. А раз так, то если он проходит правильно, он должен доставлять умирающему удовольствие.

Фактически существующее право содержит норму и систему оговорок, позволяющую её обходить, т.е. завуалированная форма бесправия. Оно есть право, пока не угрожает власть имущим. Но как только появляется намёк на такую угрозу, оно превращается в форму бесправия.

Целое никогда не складывается из отдельных эпизодов. Оно лишь распадается на эпизоды, оставаясь при этом единым и неповторимым. Оно исчезает, оставив после себя, как развалины, отдельные эпизоды. И если хочешь его описать, бери его сразу и целиком, а не постепенно и по кусочкам.

Цивилизация вообще вырастает из сопротивления коммунальности и в своей основе есть прежде всего защита человека от самого себя.

Цивилизация, т.е. право, мораль, гласность, религия, гуманизм и пр., вырастает из сопротивления коммунальности, из защиты человека от прочих людей и от власти их объединений.

Человек выделился из животного мира благодаря каким-то уклонениям от биологических норм, а вся история цивилизации обязана своим прогрессом людям, которые были уклонением от общепринятых норм.

Чтобы иметь в науке учеников, надо иметь власть, т.е. способность устроить их и накормить.

Александр Александрович Зиновьев, родился 29 октября 1922 года в деревне Пахтино Чухломского района Костромской области. Российский логик, философ и писатель-сатирик; критик советского строя и современного глобального капитализма, советский диссидент. Автор работ "Светлое будущее", "В преддверии рая", "Желтый дом", "Коммунизм как реальность", "Гомо советикус", "Мой дом - моя чужбина", "Пара беллум", "Ни свободы, ни равенства, ни братства", "Иди на Голгофу", «Зияющие высоты», «Глобальный человейник», «Катастройка», «Искушение», «Русская трагедия». Умер 10 мая 2006 года в городе Москва.

Я эту нашу гнусну жизнь все равно люблю, ибо другого выхода все равно нет. Если нашу жизнь не любить, то и жить невозможно будет, - сразу подохнешь от тоски и отчаяния. Любовь к жизни вообще есть самозащитная реакция тех, кому в жизни приходится плохо. Если тебе хорошо живется, то любить жизнь тебе совсем ни к чему, поскольку тебе и без этого хорошо.

После распада Советского Союза в мире началась эпоха эволюционного спада, эпоха тотальной социальной реакции». «…направленность этой реакции – антикоммунизм, антисоциализм, антидемократизм и антилиберализм. Важнейшим компонентом этой реакции является искусственно создаваемое и всячески поощряемое тотальное помутнение умов, искусственная реанимация дремучих идеологий прошлого и изобретение новых, того же интеллектуального уровня и направленности.

Явление, которое называют выражением "смысл жизни", есть явление идеологическое, а значит - массовое. Индивидуально человек может иметь цели в жизни, но не смысл жизни. Смысл жизни он имеет как представитель массы, зараженной определенной идеологией. Смысл жизни и есть состояние индивида, приобщающее его к чему-то исторически грандиозному.

Фундаментальная функция идеосферы – сделать основную массу членов общества (желательно всех) неспособной к самостоятельному и объективному пониманию явлений реальности, позволяя им в этом отношении лишь то, что необходимо и достаточно для исполнения ими их социальных функций.

Сам процесс «пробуждения» сознания есть процесс создания какой-то клетки для него, ибо эта «клетка» есть не что иное, как материя сознания. Оно просто не может существовать эмпирически без такой клетки.

Социальная сущность идеологии состоит не в том, что она извращает реальность, а в том, как именно она это делает и с какой социальной целью.

Реальный социальный строй современных западных стран содержит элементы капитализма и демократии, но не сводится к ним.

А лександр Зиновьев (1922 - 2006) - выдающийся советский философ, ученый-логик, социолог и писатель. Самой знаменитой его книгой был роман «Зияющие высоты», опубликованный на Западе в 1976 году. Из-за него Зиновьева лишили всех научных званий и наград (включая боевые, полученные во время Великой Отечественной войны), после чего выслали из СССР. В эмиграции он написал такие знаковые труды, как «Гомо советикус», «Коммунизм как реальность», «Пара беллум» и многие другие книги.

Зиновьев крайне негативно воспринял разрушение советской системы (« »), а в таких работах, как «Запад » и «Глобальный человейник», выступил с резкой критикой западной цивилизации. В 1999-м вернулся в Москву, чтобы преподавать в МГУ, своей alma mater. Тогда же его называли одним из наиболее вероятных претендентов на Нобелевскую премию по литературе. Но высокую награду в том году получил немецкий прозаик.

Мы отобрали 15 цитат из трудов Зиновьева:

Все кричали о демократии, о свободе, а потом свобода превратилась в беспредел. Возможно ли вообще понятие свободы в каком-либо социальном строе?

А.З.: Значительная часть моей жизни прошла в западно-европейских странах. Я всегда был сторонником реалий западного мира. Там была подлинная свобода: свобода мысли, свобода человека. Я сам жил в этой среде. Но постепенно, когда начался великий переворот, все стало затухать. Уже 10 лет назад я констатировал конец западно-европейской демократии. Наступила эпоха тоталитаризма нового типа, который сейчас стал регулирующим фактором на планете. Остались еще заметные следы от прошлого, которое было 15−20 лет назад, от демократии, свободы и свободолюбия.

В России понятия« демократия» и «свобода» не имеют никакого смысла. Вот мы говорили о свободе и культуре эпохи Ренессанса, о высоком — и вдруг мы оказываемся в среде частных собственников и предпринимателей, которые занимаются непонятно чем.

"Я советую одно: думайте, думайте, думайте"! Радиостанция “Говорит Москва”, 3 апреля 2006 г. Это интервью было записано журналисткой радиостанции «Говорит Москва» Светланой Духаниной за несколько дней до кончины Александра Зиновьева.

Александр Зиновьев (1922 - 2006) - выдающийся советский философ, ученый-логик, социолог и писатель. Самой знаменитой его книгой был роман «Зияющие высоты», опубликованный на Западе в 1976 году. Из-за него Зиновьева лишили всех научных званий и наград (включая боевые, полученные во время Великой Отечественной войны), после чего выслали из СССР. В эмиграции он написал такие знаковые труды, как «Гомо советикус», «Коммунизм как реальность», «Пара беллум» и многие другие книги.

Зиновьев крайне негативно воспринял разрушение советской системы (« »), а в таких работах, как «Запад » и «Глобальный человейник», выступил с резкой критикой западной цивилизации. В 1999-м вернулся в Москву, чтобы преподавать в МГУ, своей alma mater. Тогда же его называли одним из наиболее вероятных претендентов на Нобелевскую премию по литературе. Но высокую награду в том году получил немецкий прозаик .

Мы отобрали 15 цитат из трудов Зиновьева:

Александр Александрович Зиновьев, родился 29 октября 1922 года в деревне Пахтино Чухломского района Костромской области. Российский логик, философ и писатель-сатирик; критик советского строя и современного глобального капитализма, советский диссидент. Автор работ "Светлое будущее", "В преддверии рая", "Желтый дом", "Коммунизм как реальность", "Гомо советикус", "Мой дом - моя чужбина", "Пара беллум", "Ни свободы, ни равенства, ни братства", "Иди на Голгофу", «Зияющие высоты», «Глобальный человейник», «Катастройка», «Искушение», «Русская трагедия». Умер 10 мая 2006 года в городе Москва.

Афоризмы, цитаты, высказывания, фразы Зиновьев А.А.

• Целились в коммунизм, а попали в Россию.
• Мы идём вперёд, намного опережая свой зад.
• Человек всегда остается один, если вздумает стать человеком.
• Знаки, включая знаки языка, суть все без исключения материальные явления.
• Отдельные учения, начав жизнь с нескольких фраз, со временем разрастаются до гигантских размеров.
• Реальный социальный строй современных западных стран содержит элементы капитализма и демократии, но не сводится к ним.
• Социальная сущность идеологии состоит не в том, что она извращает реальность, а в том, как именно она это делает и с какой социальной целью.
• По своему содержанию идеология есть совокупность суждений о человеке, о сознании, об отношениях между людьми, о природе, о космосе, о прошлом, о будущем.
• Сам процесс «пробуждения» сознания есть процесс создания какой-то клетки для него, ибо эта «клетка» есть не что иное, как материя сознания. Оно просто не может существовать эмпирически без такой клетки.
• Фундаментальная функция идеосферы – сделать основную массу членов общества (желательно всех) неспособной к самостоятельному и объективному пониманию явлений реальности, позволяя им в этом отношении лишь то, что необходимо и достаточно для исполнения ими их социальных функций.
• Явление, которое называют выражением "смысл жизни", есть явление идеологическое, а значит - массовое. Индивидуально человек может иметь цели в жизни, но не смысл жизни. Смысл жизни он имеет как представитель массы, зараженной определенной идеологией. Смысл жизни и есть состояние индивида, приобщающее его к чему-то исторически грандиозному.
• После распада Советского Союза в мире началась эпоха эволюционного спада, эпоха тотальной социальной реакции». «…направленность этой реакции – антикоммунизм, антисоциализм, антидемократизм и антилиберализм. Важнейшим компонентом этой реакции является искусственно создаваемое и всячески поощряемое тотальное помутнение умов, искусственная реанимация дремучих идеологий прошлого и изобретение новых, того же интеллектуального уровня и направленности.
• Я эту нашу гнусну жизнь все равно люблю, ибо другого выхода все равно нет. Если нашу жизнь не любить, то и жить невозможно будет, - сразу подохнешь от тоски и отчаяния. Любовь к жизни вообще есть самозащитная реакция тех, кому в жизни приходится плохо. Если тебе хорошо живется, то любить жизнь тебе совсем ни к чему, поскольку тебе и без этого хорошо.

Зиновьев Александр Александрович (р. 1922). Российский философ, социолог.

Бескомпромиссное следование своим жизненным принципам возможно лишь в том случае, если ты вступаешь в открытый конфликт со своим окружением и идешь на жертвы.

Будущее невозможно предсказать, но его можно запланировать. История же есть стремление в какой-то мере и форме соответствовать плану. Проблема не в том, что произойдёт, а в том, что надо делать, чтобы история шла желанным для нас путём. Это как руководство к действию, а не как предсказания.

Быть побитым сильным не оскорбительно, но победа над слабым унизительна.

В вопросах управления суть дела не в том, что не могут принять умное решение, а в том, что складывается система социальных отношений, вынуждающая принимать решения, которые кажутся глупыми даже с точки зрения тех, кто эти решения принимает.

В любом большом скоплении людей, образующим целое, с необходимостью происходит иерархии групп и должностных лиц, что заранее превращает в идеологические фикции всякие надежды на социальное равенство.

В реальных социальных отношениях реальной является лишь номинальная оценка личности, а реальная является лишь нереализованной возможностью.

Вера есть субъективное состояние, а доверие – общественный договор. Поэтому руководству можно доверять но не верить.

Взбунтовавшийся человек или группа людей не имеет никакой программы своего поведения в период бунта. Бунт имеет причины, но не имеет цели. Вернее, он имеет цель в себе самом. Бунт есть чисто эмоциональное, проявление безысходного отчаяния. Бунт есть состояние безумия, но безумия не медицинского, а социального.

Вместо того, чтобы использовать слова лишь как средство для фиксирования результатов своих наблюдений реальности, люди самое реальность видят лишь в том освещении, к какому их вынуждают слова, через нагромождение слов, фраз, текстов, книг.

Враги делают жизнь осмысленной и интересной.

Все лучшие достижения цивилизации появились сначала как отклонения от нормы и изображались обычно как враждебные человеку. Цивилизация вообще есть уклонение, протест и защита от нормы.

Вся история – утешение для слабоумных. На самом деле, просто одни обделывают свои делишки за счёт других, из совокупности их мелких пакостей вырастают большие. Для них выдумывают подходящее оправдание, которое называют объективными законами. Выдумывают так, чтобы удобно было делать новые пакости, и называют это научным предвиденьем.

Основная понимания общественных явлений состоит не в том, чтобы обнаружить какие-то сенсационные факты, собрать статистические данные или получить доступ к тщательно скрываемым тайнам государственной жизни, а в том, чтобы найти способ понимания повседневности.

Отношение идеологии к реальности характеризуется не понятиями истинности и ложности, а тем, насколько хорошо идеология служит цели обработки сознания людей в желаемом направлении.

Понимание не приходит без усилия и есть сопротивление заблуждениям, которые навязываются под видом чего-то само-собой разумеющегося.

Порядочный человек отличается от подлеца тем, что, делая те же подлости, что и подлец, не испытывает от этого удовольствия.

Посредственность не может добиться больших успехов в творчестве, но может добиться больших успехов в смысле званий, почёта, денег.

Правда о прошлом возможна только тогда, когда она не вызывает эмоций. Если вызывает эмоции, оно непознаваемо.

Превращение марксизма в господствующую государственную идеологию сопровождалось превращением диалектики из орудия познания сложных явлений действительности в орудие идеологического жульничества.

Предводителем крыс не может быть лев. Предводителем крыс может быть только крыса.

Предоставленное самому себе и действию социальных законов право имеет тенденцию к разработке таких систем юридических норм, в которых неопределённость становится принципом.

Преодолевая сопротивление профессиональной среды и общей традиционности, человек постепенно принимает форму, приближающуюся к стандартам индивида этого общества. Иначе он не продавится сквозь дырочки в преградах. А. Зиновьев

Проблема заключается не в том, как построить земной рай, а в том, как жить в этом раю.

Прогресс общества – это в значительной мере процесс изобретения средств, ограничивающих и регулирующих действие социальных законов.

Прогресс общества есть борьба против своего нормального состояния.

Разбросанные в пространстве и во времени фрагменты истории не являются историей чего-то одного, как бы эти фрагменты не упорядочивались теоретиками. Упорядоченный ряд возможных состояний различных обществ не есть ряд последовательных этапов эволюции одного и того же общества.

Регулярно повторяющийся фарс и есть трагедия.

Род человеческий живёт за счёт того, что в нём время от времени появляются точки роста, выдающиеся из массы людской отростки необычного.

Самую глубокую основу всех мерзостей образует не безнравственность средних и худших представителей рода человеческого, а ущербная нравственность его лучших представителей.

Самые глубокие тайны основных социальных явлений не спрятаны за кулисами политической сцены, а открыты для всеобщего обозрения в очевидных фактах повседневной жизни. В сенсационных сочинениях, разоблачающих некие скрытые пружины общественной жизни, содержится истины не больше, чем способен заметить здравомыслящий ум в самых заурядных житейских делах.

Социальный прогресс отчасти состоит в том, чтобы формировались индивиды, выполняющие более сложные функции, но имеющие более простое внутреннее (духовное) строение.

Способные, у которых нет возможностей и мужества реализовать свои способности, способны на любую пакость. Они мечутся и уничтожают всё, что может служить укором их совести.

Ставить проблемы важнее, чем их решать. Решённые проблемы исчезают в прошлое, поставленные рождают будущее.

Степень свободы определяется тем, в какой мере общество способно допустить фактическую свободу в отношении действий людей, считаемых оппозиционерами.

Страх правды в наше время есть страх не перед неведомым, а перед очевидно ведомым. Люди боятся самих себя, так как знают, кто они.

Страх смерти не имеет ничего общего с жаждой жизни. Тот, кто на самом деле жаждет жить, не боится смерти. Ожидающий смерти боится её.

Сумма жизни равна множеству нереализовавшихся возможностей и одной реализовавшейся нелепости.

Суть проблемы рабства состоит не в том, почему людей заставляют становиться рабами, а в том, почему они позволяют превращать себя в рабов.

То, что в политике называется беспринципностью, есть фактический принцип, согласно которому можно декларировать любые официальные принципы в зависимости от обстоятельств.

Убеждения – это априорные установки на то, как поступать в конкретной ситуации без понимания её конкретности.

Умирание есть естественный процесс. А раз так, то если он проходит правильно, он должен доставлять умирающему удовольствие.

Фактически существующее право содержит норму и систему оговорок, позволяющую её обходить, т.е. завуалированная форма бесправия. Оно есть право, пока не угрожает власть имущим. Но как только появляется намёк на такую угрозу, оно превращается в форму бесправия.

Целое никогда не складывается из отдельных эпизодов. Оно лишь распадается на эпизоды, оставаясь при этом единым и неповторимым. Оно исчезает, оставив после себя, как развалины, отдельные эпизоды. И если хочешь его описать, бери его сразу и целиком, а не постепенно и по кусочкам.

Цивилизация вообще вырастает из сопротивления коммунальности и в своей основе есть прежде всего защита человека от самого себя.

Цивилизация, т.е. право, мораль, гласность, религия, гуманизм и пр., вырастает из сопротивления коммунальности, из защиты человека от прочих людей и от власти их объединений.

Человек выделился из животного мира благодаря каким-то уклонениям от биологических норм, а вся история цивилизации обязана своим прогрессом людям, которые были уклонением от общепринятых норм.

Чтобы иметь в науке учеников, надо иметь власть, т.е. способность устроить их и накормить.