Место танкового сражения под прохоровкой. Танковое сражение под прохоровкой на курской дуге. Бои в районе хутора Сторожевое

12 июля 1943 года советские войска отбили атаку немецко-фашистских войск. В широком поле, возле деревни Прохоровка, встретились две огромные танковые армии, общая численность танков превышала 1 200 единиц. Бой длился с утра до вечера, и советские войска одержали хоть трудную, но уверенную победу.

Так обычно описывается это сражение в советских учебниках, оттуда описание перекочевало и во многие российские учебники. Что самое интересное, в самом описании нет ни слова неправды. А что еще интереснее, если брать не отдельные слова, смысл, то мы не найдем и слова правды. Да, советские войска победили, да, битва была в поле, да, число танков превышало 1 200 единиц, да, все это так, но… Курская дуга представляла собой участок фронта, выгнутый в сторона фашистских войск, по сути плацдарм советской армии. А теперь давайте разберемся, что же такое плацдарм с точки зрения военной науки. Враг может атаковать с 3 сторон, защищать плацдарм всегда очень сложно, часто вообще невозможно. То есть статически, стратегически, сторона, обладающая плацдармом находится в невыгодном положении. Но динамически, тактически, она обладает большим преимуществом. Оно заключается в том, что и атаковать с плацдарма можно несколько точек обороны противника, некоторые даже с тыла. Кроме того, противник должен перестроить свои порядки, чтобы захватить плацдарм, так как игнорировать его нельзя.


Итак, мы пришли к правильному и логичному выводу: сторона, обладающая плацдармом, должна или атаковать, или заминировать плацдарм и уходить. Советские войска не сделали ни того, ни другого. Они решили защищать Курскую дугу, и, измотав наступающие войска немцев, мощным контрударом разбить вражеские армии, освободив от оккупации большую территорию. План атаки вермахта, в общих чертах, советским войскам был известен: партизаны перехватили и передали его советскому руководству.

Советская оборона представляла собой три линии окопов, бункеров и ДЗОТов (долговременных замаскированных огневых точек). Наступать немцы должны были с юга и с севера. Однако 4 июля, за день до наступления, из Берлина последовал приказ: немедленно две панзер дивизии (танковые дивизии) отправить в Италию, где войска Муссолини терпели поражение за поражением от местных отрядов итальянского Сопротивления. С северного направления атаки была отозвана легкая танковая дивизия, усиленная ремонтной бригадой (до Италии путь долог, а через 3-4 дня к атакующим войскам должна была подойти ремонтная бригада с другого фронта) и танковая дивизия (в основном PZ-IV) c южного направления атаки. В ночь на 5 число советские войска провели артобстрел немецких позиций. Стреляли в основном по кустам, потери фашистских войск были минимальны, но германские офицеры поняли, что советские войска знают о предстоящем наступлении. Принимая во внимание это, а так же отправку двух панзер дивизий в Италию, многие склонялись отложить наступление. Однако рано утром поступил приказ: наступление начинать по заранее одобренному (известному советским войскам) плану.

Немцы собрали на Курской дуге чуть больше тысячи танков (PZ-III, PZ-IV, PZ-V «пантера» и PZ-VI «тигр»). PZ-I и PZ-II, которые сами немцы называли «картонными коробками», в расчет можно не брать. Бывали такие случаи, когда пуля из автомата, выпущенная в упор, пробивала лобовую броню этого танка, убивала танкиста, пробивала броню танка сзади и убивала бегущего за танком немецкого пехотинца. После отправки двух дивизий в Италию у немцев осталась примерно 1000 танков. Все «пантеры», числом 250 единиц, были собраны на северном направлении в отдельный танковый корпус. «Тигры», числом 150, стояли на южном направлении. Около 600 PZ-III и PZ-IV и 50 «Элефантов», или, как они по-другому назывались, «Фердинанады» были примерно в равном количестве сосредоточены на обоих направлениях наступления. Предполагалась, сначала пойдут в атаку средние танки северного корпуса. Через три часа атакуют южный корпус, так же силами средних танков PZ-III и PZ-IV. «Пантеры» в это время марш-броском обходят позиции советских войск и бьют им во фланг. И когда советское командование решит, что основное наступление идет с севера, а южное направление лишь отвлекающий маневр, на сцену выступят эсесовские панзер дивизии. Всего у Германии было 4 панзер-СС дивизии, три из них стояло на южном направлении Курской дуги.

В результате того, что две танковые дивизии ушли в Италию, наступление позже, чем планировалось и северный и южный корпуса ударили одновременно. Многие из «пантер», собранных под Курском, недавно сошли с конвейера и у них были определенные недоработки. Так как ремонтная бригада ушла, а танкисты в большинстве своем не ездили раньше на таких машинах, около 40 «пантер» по техническим причинам не смогли принять участие в бою. Легкие танки должны были идти перед корпусом «пантер», должен был разведать дорогу для главной ударной силы северного направления. Легкая танковая дивизия была так же направлена в Италию, не хватало сил для первоначального удара, не то что для разведки. В итоге «пантеры» наткнулись на минное поле, от 50 до 70 машин было выведено из строя. После того как из 250 машин осталось около 150, командование решило отказаться от плана обхода и атаки с фланга «пантерами», они были вынуждены атаковать советские позиции в лоб. В результате на северном направлении немцы не взяли даже первой линии обороны из трех. А что же было на южном?

Так как дивизия, состоящая из PZ-IV, была отправлена в Италию, панзер-СС дивизиям пришлось не ждать решающего момента, а наступать в открытую с самого первого дня операции. На южном направлении атака немецких войск была крайне удачна, две линии советской обороны были сломлены, хоть и с жестокими боями, хоть и с большими потерями, но были сломлены. Третья линия еще оборонялась. Если бы она пала, панзер дивизии буквально раскатали бы северные линии обороны, атаковав их с тылу. Войска соседних советских фронтов, в частности Степного, были заметно слабее, чем армии, оборонявшие Курскую дугу, кроме того, в случае успеха здесь немцы были готовы наступать по всему фронту, можно утверждать, что победа в Курском сражении поставило бы советские войска перед нелегкой задачей. Немцы могли бы наступать на Москву, Атаковать Сталинград или просто двигаться прямо к Воронежу и Саратову, дабы там перерезать Волгу и создать обороноспособную позицию в тылу советских войск.

10 июля немцы вышли к третьей линии обороны советских войск. Были сняты части, защищавшие третью линию северной обороны, и спешно брошены на юг. Немцы на юге первоначально атаковали в районе городке Обоянь, затем перенесли основной удар на участок советской обороны, проходящий через речку Псел. Именно здесь 12 июля две советские армии, 5-я танковая и 5-я общевойсковая гвардейская, атаковали три немецкие панзер-СС дивизии. Советская танковая армия, по штату, состояла из 4 дивизий. В каждой дивизии – 200 танков. В общевойсковой армии так же была танковая дивизия. Итого, с учетом сил обороняющих участок под Прохоровкой, СССР сосредоточил на этом участке фронта около 1200 танков. Именно поэтому во всех учебниках написано, что в сражении участвовало БОЛЕЕ 1200 единиц техники – 1200 со стороны Советского Союза плюс танки со стороны вермахта. Давайте разберемся, сколько же танков было у немцев.

Немецкая панзер дивизия по штату состоит из 10 рот, которые объединены в 3 батальона (по три роты) и отдельную роту. Первый батальон состоял из легких PZ-I и PZ-II и выполнял в основном разведывательные функции. Второй и третий батальон составляли основную ударную силу (PZ-III и PZ-IV). 10-я отдельная рота оснащалась «пантерами» и «тиграми». В каждой роте по штату было 10 единиц техники, итого на дивизию 120 танков. Панзер-СС дивизии состояли из 150 танков. По донесениям немецких офицеров, к 12 июля, на восьмой день наступления, в войсках оставалось от 30% до 50% личного состава и техники. Итого к моменту начала сражения под Прохоровкой корпус панзер-СС насчитывал около 180 танков. Это примерно в 6,5 раз меньше чем было советских танков.

Проходи Великая Танковая Битва в чистом поле, то и полностью укомплектованные панзер-СС дивизии не выстояли бы перед числом советских танков, но дело в том, что место сражения, проходившего между деревней Прохоровка и колхозом «Ударник», ограничивалось, с одной стороны, излучиной реки Псел, а с другой железнодорожной насыпью. Ширина поля была от 6 до 8 километров. Согласно военной науке, дистанция между наступающими танками должна составлять около 100 метров. При уменьшении в два раза эффективность наступления увеличивается в полтора раза, а потери – в три. Поле боя было не только узким, но и изрезанным оврагами и ручьями. Потому можно смело утверждать, что одновременно в бою принимало участие не более 150 единиц техники. Несмотря на огромное численное превосходство советских войск, сражение велось практически «один на один». Отличие заключалось в том, что резервы вермахта, в отличие от резервов Ставки, были сильно ограничены.

Со стороны Германии в бою участвовали только три панзер-СС дивизии (всего таких дивизий было 4): «Leibstandarte Adolf Hitler», «Das Reich» и «Totencopf» («Мертвая голова»). Сражение длилось с утра до вечера, советские войска потеряли около 900 танков, панзер-СС корпус около 150, в 6 раз меньше. Вечером 30 оставшихся немецких танков, видя безнадежность дальнейшего боя, отступили. 300 Советских танков не решились их преследовать.

Так закончилось Великое Танковое Сражение.

Танковое сражение под Прохоровкой (состоялось 12 июля 1943 г.), как эпизод Курской битвы в ходе выполнения немецкими войсками операции “Цитадель”. Считается одним из крупнейших сражений в военной истории с использованием бронетанковой техники (?). 10 июля, столкнувшись с упорным сопротивлением в своем движении на Обоянь, немцы изменили направление основного удара на железнодорожную станцию Прохоровка в 36-ти км юго-восточней Обояни.

Итоги этого сражения и в наши дни вызывают горячие споры. Под сомнения ставятся количество техники и масштабы операции, которые согласно версий отдельных историков были преувеличены советской пропагандой.

Силы сторон

Основными участниками Танкового сражения под Прохоровкой, были 5-я танковая армия, под командованием генерал-лейтенанта Павла Ротмистрова, и 2-й танковый корпус СС, которым командовал группенфюрер СС Пауль Хауссер.

По одной из версий, в составе 18-го и 29-го танковых корпусов 5-й танковой армии, атаковавших позиции немцев, насчитывалось 190 средних танков Т-34, 120 легких Т-70, 18 английских тяжелых Мк-4 «Черчилль» и 20 самоходных артиллерийских установок (САУ) - всего 348 боевых машин.

Со стороны немцев историки называют цифру в 311 танков, хотя в официальной советской историографии фигурирует цифра в 350 только уничтоженных бронемашин неприятеля. Но современные историки говорят о явном завышении этой цифры, по их мнению только около 300 танков могло принимать участие с немецкой стороны. Именно здесь немцы впервые применили телетанкетки.

Примерные данные в цифрах: в составе II-го танкового корпуса СС было три моторизированные дивизии. По состоянию на 11 июля 1943 г. у моторизованной дивизии «Лейбштандарт CC Адольф Гитлер» имелось в строю 77 танков и САУ. У моторизованной дивизии СС «Мертвая голова» было – 122 и у моторизованной дивизии СС «Дас Райх» – 95 танков и САУ всех типов. Итого: 294 машины.

Из документов, которые были рассекречены в конце XX-го столетия можно сделать предположение, что в сражении с двух сторон принимало участие около 1000 единиц бронетехники. Это примерно 670 советских и 330 немецких машин.

Не только танки участвовали в этой битве. Историки настаивают на термине бронетанковые силы, куда входят также машины на колесном или гусеничном ходу, мотоциклы.

Ход сражения под Прохоровкой

10 июля – началось наступление на Прохоровку. Благодаря очень эффективной поддержке своей штурмовой авиации немцам к исходу дня удалось захватить важный оборонительный пункт - совхоз «Комсомолец» - и закрепиться в районе деревни Красный Октябрь. На другой день немецкие войска продолжали теснить русских в районе хутора Сторожевое и окружили части, которые обороняли деревни Андреевку, Васильевку и Михайловку.

До Прохоровки осталось лишь 2 км без каких-то серьезных укреплений. Осознавая, что 12 июля Прохоровка будет взята и фашисты повернут на Обоянь, выйдя в то-же время в тыл 1-й танковой армии, командующий фронтом Николай Ватутин надеялся лишь на контрудар 5-й танковой армии, который мог переломить ситуацию. Времени на подготовку контрудара практически не оставалось. У войск было только несколько часов светлого времени и короткая летняя ночь, для проведения необходимой перегруппировки и расстановки артиллерии. Причем и артиллеристы и танки Ротмистрова испытывали нехватку боеприпасов.

Ватутин, в последний момент решил перенести время наступления с 10.00 на 8.30. Как он считал, это должно было позволить упредить немцев. На самом же деле, такое решение привело к роковым последствиям. Немецкие войска тоже готовились к атаке, назначенной на 9.00. К утру 12 июля их танки находились на исходных позициях в ожидании приказа. Противотанковую артиллерию развернули для отражения возможной контратаки.

Когда танки армии Ротмистрова двинулись в бой, они попали под губительный огнь артиллерии и танков изготовившейся к бою танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Уже по прошествии первых минут сражения на поле полыхали десятки средних советских танков Т-34 и легких Т-70.

Лишь к 12.00 нашим танкам удалось приблизиться к немецким позициям, но они подверглись мощному авианалету штурмовиков, вооруженных 37-мм пушками. Советские танкисты, среди которых было много необученных и практически впервые вступивших в бой экипажей, героически сражались буквально до последнего снаряда. Они вынуждены были вести бой под гибельно точным огнем немцев и атаками с воздуха, не имея, со своей стороны, должной поддержки авиации и артиллерии. Они старались сократить дистанцию, прорвавшиеся танки, расстреляв весь боекомплект, шли на таран, но чуда не произошло.

Во второй половине дня немецкие войска начали контратаку, сосредоточив основные усилия северней Прохоровки, в полосе дивизии «Тотенкопф». Там им противостояло около 150 танков из армии Ротмистрова и 1-й танковой армии. Немцев смогли остановить в основном за счет отлично действовавшей противотанковой артиллерии.

Потери

Что до потерь, то самый большой урон нашим войскам наносила артиллерия немцев. Число уничтоженной в сражении под Прохоровкой техники, в различных источниках сильно отличается. Вероятно, что наиболее правдоподобные и документально доказанные цифры – около 160 немецких машин; 360 советских танков и САУ.

И все-же советские войска смогли затормозить наступление немцев.

День празднования святых апостолов Петра и Павла, в честь которых назван храм в Прохоровке, выпадает на 12 июля - день легендарного сражения.

Участвовавшие в бою советские танки Т-34 имели преимущество над всеми танками немцев в скорости и проходимости. Из за чего немцы регулярно использовали трофейные Т-34. В сражении под Прохоровкой восемь таких танков принимали участие в составе танковой дивизии СС «Дас Райх».

Советский танк Т-34 командовал которым Петр Скрипника был подбит. Экипаж, вытащив своего командира, попытался укрыться в воронке. Танк горел. Немцы обратили внимание на него. Немецкий танк двинулся в сторону наших танкистов, чтобы раздавить их гусеницами. Тогда механик, спасая своих товарищей, рванулся из спасительного укрытия. Он добежал до своего горящего танка, и направил его на немецкий «Тигр». Оба танка взорвались.

В советские времена была популярной версия о том, что советские танки были атакованы немецкими «Пантерами». Но согласно последним исследованиям, «Пантер» вообще не было в Прохоровском сражении. А были «Тигры» и …. «Т-34», трофейные машины.

Что же в реальности произошло на Прохоровском поле в тот злополучный день?

Политика замалчивания или же наоборот - всяческого выпячивания тех или иных сюжетов военной истории в советское время работала далеко не всегда очевидным образом: раз проиграли, то замалчивали, а если одержали победу, то всячески раздували и тиражировали. Очень часто ключевое влияние оказывали вовсе не идеологические, а как раз ведомственные факторы, не говоря уже о факторах сугубо психологических, связанных с карьерой и личным ростом.

К тому же, не следует забывать, что на войне работает тот же принцип, что и в обыденной жизни - отдельно взятый человек видит лишь очень маленький кусочек действительности. Лишь со временем, узнавая всё больше и больше о событии, участником которого он являлся, человек начинает как бы встраивать себя и своё место в прошлом в эту историческую конструкцию, подгоняя тем самым свое виденье под общую картинку. Но это, в свою очередь, приводит к некоторым неизбежным последствиям, которые наиболее ярко проявляются во время общения с ветеранами через десятки лет после окончания войны:

Накладывание личного на общее;
- вытеснение личного общим;
- замена личного общим.

В конечном итоге это приводит к тому, что люди, пережившие войну, спустя много лет просто неспособны отличить реально пережитое ими от того, что они вообще знают о войне. Отсюда нередко приходится слышать от участников событий общие фразы о войне и победе, о роли политиков и полководцев, а также ретрансляцию продуктов откровенного мифотворчества и пропаганды, вместо историй из реальной жизни, что делает их в глазах идеологов, да и просто откровенных манипуляторов, идеальными кандидатами на роль защитников «правды истории» 1 .

Ещё в далёком 2000 году российский публицист Борис Соколов на страницах популярных «Известий» опубликовал небольшую заметку, наделавшую много шума и очень рельефно показавшую, как работают вышеприведенные принципы. Она была приурочена к очередной годовщине начала Прохоровского сражения 1943 г. и опубликована 12 июля. В ней автор, опираясь на опубликованные немецкие материалы, сделал сногсшибательное заявление о том, что Прохоровка - это мнимая победа советского оружия, что советская сторона, имея трёхкратное превосходство в танках, понесла значительно большие потери, чем противник, потеряв в конечном итоге в несколько десятков раз больше техники! В итоге, на него подали в суд как на «очернителя отечественной истории». Истцы привлекли в качестве свидетелей участников войны из Союза ветеранов, которые, как писали патриотически настроенные публицисты, «представили подробные документы с картами боя, включая германские источники» (понятное дело, речь шла не об оригинальных документах из архивов, а о картах-схемах, опубликованных в купированном виде в советских книгах о войне). Да вот беда, 2000 год был на дворе - времена «духовных скреп» ещё не наступили, поэтому суд иск отклонил, понимая всю абсурдность выдвигаемых обвинений. И это невзирая на авторитетность ветеранского сообщества в деле освещения событий войны! 2

Занятно, что двумя годами ранее вышла книга профессионального военного, ветерана Второй мировой, генерал-майора в отставке Г.А.Олейникова, который, опираясь на иные источники, пришёл к аналогичным выводам: Прохоровское сражение в изложении советских историков и мемуаристов - не более чем миф, потери противника чрезмерно раздуты, а советские, наоборот, занижены 3 . Но спорить с таким человеком никто не решился. Оно и понятно - одно дело спорить со спецом, ветераном войны, а другое дело с публицистом, не скрывающим своих политических взглядов.

Но главное в этой истории другое - застрельщиком этого процесса выступила вовсе не власть, а «представители общественности» (что говорит в пользу версии о том, что это скорее власть РФ реагировала на общественный запрос, вернувшись в 2000-х к советской мифологии о войне как единственном объединяющем начале), а в качестве «носителей истины» пригласили ветеранов, причём не всегда даже непосредственных участников самого сражения. В любом случае, кем бы они ни были, они никак не могли знать об общих масштабах потерь, а информацию черпали из доступных им книг и были, в лучшем случае, свидетелями лишь того, что рядовому солдату виделось непосредственно из окопа или танка. Генералы же, видевшие всё это с несколько иной перспективы, к тому времени уже давно спали в земле сырой.

Ещё одним важным моментом для понимания проблемы замалчивания/выпячивания является так называемый «эффект Пекинхема». Это понятие было введено в научный оборот военным историком А.Исаевым, который описывал его следующим образом: «Английский офицер Пекинхем был наблюдателем на японской эскадре в Цусимском сражении. В составленной по итогам боя записке он утверждает, что русские корабли стреляли чаще и лучше. В свою очередь, то же самое говорили о стрельбе японцев участники боя из числа выживших офицеров и матросов 2-й Тихоокеанской эскадры. Непосредственному участнику сражения в силу определённых причин психологического характера часто кажется, что противник лучше вооружён, лучше и чаще стреляет, обладает огромным численным превосходством и неисчерпаемыми резервами. Неочевидный эффект своих действий на противника приводил к неверной оценке самих действий». Переходя к проблематике Второй мировой, автор добавляет: «При этом новейшие исследования показывают, что замалчивать-то как раз стоило избиение советских танков под Прохоровкой, а не действия Южного фронта на реке Миус в июле 1943 г., многие документы по которым до сих пор закрыты грифом «секретно» 4 .

Не берусь судить о том, насколько «эффект Пекинхема» повлиял на появление мифа о грандиозном танковом сражении под Прохоровкой, но нельзя не согласиться с тем, что по логике именно этот сюжет из истории войны уж точно не должен был стать частью нарратива о «Великой Отечественной». Но он не только не выпал из него, но и занял одно из ключевых мест в ряду других «великих побед и мужественных свершений советского народа и его героической Красной армии». Личные интересы карьерного характера в этом процессе сыграли решающую роль, о чём писалось вначале. И главной фигурой, которая стояла за формированием и утверждением этого мифа, был не кто иной как генерал Павел Ротмистров, командовавший в июле 1943 г. 5-й гвардейской танковой армией под Прохоровкой. В 1960 г. была издана книга его воспоминаний «Танковое сражение под Прохоровкой», в которой и были изложены основные положения этого мифа о якобы крупнейшем танковом сражении минувшей войны, сыгравшем определяющую роль в Курской битве в целом.

Её опорные точки - три утверждения, далёкие от реальных исторических событий, но прочно закрепившиеся в литературе, СМИ и массовом сознании. Во-первых, что в столкновении, произошедшем 12 июля 1943 г. на крохотном, изрезанном глубокими оврагами поле юго-западнее Прохоровки, участвовали, по разным данным, от 1200 до 2000 танков и самоходных орудий (в канонической версии 1500). Во-вторых, что это было победоносное событие для Красной армии, переломившее ход Курской битвы. В-третьих, что действовавший там 2-й танковый корпус СС в тот день был наголову разбит и стремительно отброшен на исходные позиции к Белгороду 5 . К этому добавлялось также утверждение, будто немцы имели на этом направлении множество новеньких «Пантер» и «Фердинандов» и чуть ли не сотни «Тигров». В реальности же первых двух типов бронетехники вообще не было под Прохоровкой, а «Тигров» насчитывалось от силы 15 единиц. В общем, воображением советских военных природа явно не обделила - им бы романы писать, а не командовать. Согласно более поздним утверждениям самого Ротмистрова: «В течение дня обе стороны понесли серьёзные потери, примерно по 300 танков...» 6 В советских пропагандистских книгах для детей, вроде «Книги будущих командиров», умудрились даже утверждать, что немецко-фашистские захватчики потеряли до 400 танков, а «мы» 300 - на 100 танков меньше!

И хотя некоторые советские военачальники, знавшие о произошедшем не понаслышке, неоднократно высказывали своё несогласие с подобным изложением, но это мало что изменило. Например, маршал Советского Союза Георгий Жуков вообще считал, что 12 июля 1943 г. у станции чего-то очень значимого, повлиявшего на результаты войны, не происходило. Он также утверждал, что второстепенные и по размаху, и по масштабу боевые действия получили столь широкую известность лишь стараниями Ротмистрова, и призывал его быть скромнее. Довольно резкую отповедь бывшему командарму маршал включил даже в книгу своих мемуаров «Воспоминания и размышления», хотя цензура её не пропустила. Выброшенный тогда целый кусок текста был опубликован лишь в 10-м (дополненном по рукописям автора) издании его книги воспоминаний уже в период «перестройки» 7 .

Но после 1962 г. оспаривать версию Ротмистрова стало просто невозможно - Павел Алексеевич занимает пост Главного маршала бронетанковых войск, а годом ранее его версия, изложенная в 3-м томе «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.», становится официальной версией советской историографии. В условиях тотальной засекреченности архивных документов попробуй опровергни, попробуй докажи обратное! Пик пропагандистской шумихи пришелся на начало 1970-х гг., когда миф о Прохоровке стал каноническим, приобретая постепенно квазирелигиозные формы. Особенно сильно это стало заметным после торжественного открытия первого мемориала участникам «легендарного сражения» в 1973 г. 8

Что же произошло в реальности на Прохоровском поле в тот злополучный день? Утром этого дня на острие главное удара находились 18-й и 29-й танковые корпуса, а также некоторые части из других соединений 5-й гвардейской танковой армии (имели до 514 танков и САУ). Основной удар пришёлся по дивизии СС «Адольф Гитлер» (с учётом танков и штурмовых орудий из соседних соединений немецкая сторона располагала на этом направлении до 210 единиц бронетехники), передовые части которой располагались в двух километрах на юго-запад от Прохоровки. Дивизия эта входила в состав 2-го танкового корпуса СС под командованием Пауля Хауссера - дальновидного военачальника и грамотного тактика, стремившегося выполнять поставленные задачи не любой ценой, а исходя из складывающейся оперативной обстановки. «Встречное танковое сражение» многие ошибочно представляют в виде лихой кавалерийской атаки, которая напарывается на такую же атаку противника - стенка на стенку. В реальности же Прохоровка стала «встречной» далеко не сразу. С 8:30 и до полудня армия Ротмистрова была занята взламыванием прочной обороны противника непрерывными лобовыми атаками. Танки, штурмовые орудия и противотанковая артиллерия немецкой дивизии открыли огонь с места, с хорошо подготовленных за ночь, замаскированных, рассредоточенных по опорным пунктам и эшелонированных на глубину до 7 км в тыл от передовой линии позиций, расстреливая атакующие советские танки, как на полигоне, с закрытых позиций.

Ситуация усугублялась ещё и тем, что советские танки оказались зажатыми в теснине западнее станции, между поймой реки Псёл, глубокими балками и урочищем Сторожевое. То есть советская танковая атака проходила поначалу на участке в 900 метров шириной! «Паровой каток», как планировал Ротмистров, создать не удалось. Разбитые танки ещё больше усложняли задачу экипажей, идущих за ними. Более того, советские механики-водители не заметили расположенный впереди противотанковый ров глубиной до 4,5 м, незадолго до этого вырытый своими же сапёрами, готовившими укрепления по приказу командования. Первые танки Т-34 угодили прямо в него. При виде опасности следовавшие за ними танки рассыпали строй, в панике сталкиваясь друг с другом. Основные потери в советских танках приходятся как раз на это время и на немецкие противотанковые средства.

Из описаний, приказов и донесений видно, что только примерно четверть советских частей и подразделений сражалась по-настоящему, на пределе своих возможностей; они и понесли наибольшие потери. Половина действовала пассивно-индифферентно, с какой-то обречённостью, не делая «лишних движений», даже если это было необходимо для самосохранения. Ещё четверть и вовсе стремилась избежать какого-либо соприкосновения с противником и легко им «рассеивалась». К концу дня Прохоровка превратилась в самое настоящее кладбище советских танков.

В ночь на 13 июля командованию Воронежского фронта поступили данные, свидетельствовавшие о том, что 5-я гвардейская танковая армия из-за огромных потерь оказалась фактически небоеспособной. Лучшее танковое соединение, которое было нацелено на рывок к Днепру, полегло за десять часов у небольшой станции, продвинувшись на два километра в центре и отступив на 4,5 километра на флангах. В тяжёлом положении оказалась и соседняя 5-я гвардейская армия генерал-лейтенанта Алексея Жадова, также участвовавшая в контрударе 9 .

Потеря столь значительного количества танков вызвала гнев Сталина, пригрозившего отдать Ротмистрова под трибунал. С этим вопросом разбиралась специальная комиссия под председательством члена ГКО и Политбюро Георгия Маленкова. Итогом её работы стал отчёт, в котором значился однозначный вывод о том, что атака Ротмистрова - это «образец неудачно проведенной операции» 10 . Но спасая себя, генерал договорился со своим командующим генералом Николаем Ватутиным, а также с членом Военного совета фронта Никитой Хрущёвым, которые заявили о том, что танки потеряны в ходе крупнейшего сражения, в котором героическими войсками Красной армии было уничтожено более 400 немецких танков. Сталин, сам не возражавший против использования армии Ротмистрова в контрударе, был вынужден принять этот доклад. Свою роль сыграло и то обстоятельство, что глобальный победоносный итог Курской битвы также несколько успокоил Сталина, резко ослабив накал его возмущения действиями Ротмистрова. В результате родилась долгоживущая легенда о том, что сражение под Прохоровкой было «величайшей танковой битвой в истории». На самом деле это сражение представляло собой одно из наиболее катастрофических в военной истории поражений. Видимо не зря немецкий историк Карл-Хайнц Фризер назвал этот бой «атакой камикадзе», обернувшейся для советских войск преисподней 11 .

На сегодня мы имеем обширные исследования военных историков на основании ранее засекреченных советских документов из Центрального архива министерства обороны РФ - Льва Лопуховского 12 , а также Валерия Замулина. Выводы последнего как крупнейшего специалиста в этом вопросе представляют наибольший интерес: «Теперь уже нет сомнения в том, что легенда о грандиозном встречном танковом побоище с участием сотен боевых машин была придумана и тиражировалась на протяжении десятков лет с одной лишь целью - спрятать лобовую по форме, бездумную и самоубийственную по сути атаку, предпринятую без должной разведки и подавления огневых средств артиллерией и авиацией на подготовленный противотанковый район противника… Ни в одном оперативном документе найти подтверждение этой придуманной «были» не удалось… Как ни горько это звучит, но итоги удара 5-й гв. ТА для нас оказались без преувеличения катастрофическими» 13 .

Авторы детально проанализировали подготовку, ход и результаты контрудара войск Воронежского фронта 12 июля 1943 г., его влияние на итоги оборонительной операции на юге Огненной дуги в целом. Сам Замулин за публикацию своих исследовательских изысканий был уволен с должности заместителя по науке музея «Прохоровское поле». По сути, просто за свои честные и аргументированные книги. Доходило до маразма с централизованной скупкой его книг в Курской области, чтобы люди ни в коем случае не прочитали крамолу!

За последние годы были раскрыты и другие неизвестные ранее сюжеты и факты. К примеру, что по изначальному замыслу удар 5-й гвардейской танковой армии предназначался совсем для другого - вовсе не для контрудара по изготовившемуся к наступлению противнику. Силы, вверенные Ротмистрову, должны были прорвать немецкий фронт и, развивая успех, двигаться на Харьков, став, таким образом, флагманом в советском наступлении по изгнанию Вермахта из Украины.

Также нам стало известно о том, что из официального советского/российского нарратива было полностью вытеснено окружение советского 48-го стрелкового корпуса 69-й армии в составе четырёх стрелковых дивизий, понёсшего в районе Прохоровки огромные потери, включая до 11 тыс. только военнопленных 14 .

На основании документов из ЦАМО РФ было с высокой точностью установлено, что советские потери за один день боев составили 237 танков и 17 САУ безвозвратно, или чуть больше 69% всей имевшейся техники на момент начала атаки 15 . Погибли, получили ранения и пропали без вести за весь день 12 июля в двух танковых корпусах и двух стрелковых дивизиях, втянутых в эту мясорубку, 4190 бойцов и командиров РККА. При этом в плен попали 968 человек.

Если представить, что на поле боя шириной около 4,5 км, перепаханном тысячами снарядов и бомб, где и до этого уже находились сотни трупов и груды разбитой техники, уничтоженной в предыдущих боях, а 12 июля появилось ещё 237 только советских танков и 17 САУ и несколько тысяч тел погибших с обеих сторон, то немудрено, что все участники тех событий свидетельствуют - такой ужасающей картины они никогда в жизни не видели.

Лишь один командир 7-й танковой роты 1-го танкового полка СС Лейбштандарт «Адольф Гитлер» Рудольф фон Риббентроп (сын министра иностранных дел нацистской Германии) уничтожил в этот день 12 советских танков, за что впоследствии был удостоен Рыцарского креста.

В целом же Прохоровское сражение продолжалось с 10 по 16 июля, а 12 июля было лишь его кульминацией. За это время участвовавшие в Прохоровском сражении 5-я гвардейская танковая армия, 5-я гвардейская армия и 48-й стрелковый корпус 69-й армии потеряли убитыми, ранеными, пленными в общей сложности около 36 тыс. чел. (24 процента от общих потерь Воронежского фронта в течение всей Курской битвы). Общие же потери по всем причинам участвовавших в Прохоровском сражении двух немецких танковых корпусов (2-го танкового корпуса СС и 3-го танкового корпуса) составили около 7 тыс. чел. Таким образом, соотношение потерь в людях в Прохоровском сражении составило 5 к 1.

1. Никакого встречного танкового сражения под Прохоровкой не было, имело место избиение советских танков, угодивших в противотанковую засаду. Всё остальное - полет фантазии советского генерала Павла Ротмистрова и режиссера Юрия Озерова, создавшего нужную идеологическую картинку в киноэпопее «Освобождение».

2. Две советские танковые бригады 12 июля 1943 г. были полностью разгромлены. До 235 танков из общего числа в 514 были подбиты, а ещё приблизительно 150 нуждались в серьезном ремонте. Однако значительная часть подбитых боевых машин оказалась на территории, контролируемой неприятелем, и немцы их просто подорвали.

3. Немецкая же сторона потеряла в результате воздействия противника 3 танка безвозвратно. В общей сложности, получили повреждения несколько десятков немецких танков, но они подлежали восстановлению. Контролируя поле боя, немцам удалось эвакуировать в тыл большую часть своих повреждённых машин, а впоследствии благополучно отремонтировать и вернуть их на фронт. Всё это нам известно благодаря обширным исследованиям немецких историков Карла-Хайнца Фризера и Романа Тёппеля, тщательно изучивших немецкие потери в битве на Курской дуге 16 .

Чтобы была понятна разномасштабность потерь немецкой и советской сторон, обратимся к подробному исследованию украинского военного историка Романа Пономаренко. Из него следует, что в период с 5 по 17 июля 1943 г. дивизия СС «Дас Райх», также входившая в корпуса Хауссера, потеряла безвозвратно только 9 единиц бронетехники. И это за 12 наиболее ожесточённых дней боёв Курской битвы! 17

Другая свежая статья по теме, вышедшая в июле этого года из-под пера профессора Мельбурнского университета Марка Эделя, подводит некий концептуальный итог дискуссий о Прохоровке и Курской битве в целом. Автор задаётся непростым вопросом о том, как Красная армия сумела в конечном итоге выйти победительницей из схватки при настолько больших потерях в людях и технике. Автор не делает никаких открытий, а лишь констатирует общее мнение, закрепившееся в западной историографии: Советы победили из-за их огромного превосходства в людских и материальных ресурсах, в том числе и благодаря поставкам по ленд-лизу. Вермахт, потерявший в битве в несколько раз меньше Красной армии и нанёсший ей колоссальный урон, оказался не способен перемолоть значительно превосходящего по численности противника, вообще не считавшегося с собственными потерями 18 .

И напоследок хотелось бы напомнить читателям, что в действительности самое крупное танковое сражение Второй мировой произошло не летом 1943 г. под Прохоровкой, оно проходило в период с 23 по 30 июня 1941 г. в районе Броды - Дубно - Луцк при участии 3128 советских и 728 немецких танков. И хотя советская сторона тогда проиграла, но всё же потери, понесённые в этой битве на территории Западной Украины, нельзя назвать совершенно напрасными, поскольку был сорван немецкий план по быстрому овладению Киевом19. Понять же, зачем было внедрять миф в массовое сознание и продолжать цепляться за него много лет спустя, имея под рукой реальный сюжет, пусть и не особо выигрышный, можно только анализируя советский нарратив о «Великой Отечественной» в целом. И главное, учитывая то обстоятельство, что из мифов сплетена вся его ткань, что делает его совершенно непригодным к использованию в академических исследованиях, поскольку не может сохранять некую целостность то, что не имеет прочных оснований в фундаменте. Не говоря уже о том, что данный нарратив просто по определению не конгруэнтен нарративу о Второй мировой, и вписать одно в другое в качестве «составной части» просто невозможно. В миф можно либо продолжать верить, либо же от него отказаться. Третьего, по нашему глубокому убеждению, не дано.

_____________________
1 Что выгодно отличает те же немецкие солдатские воспоминания о Прохоровском сражении, видно на примере В.Реса, который повествуя о произошедшем, четко оговаривал: «Я говорю, правда, только о нашем подразделении и о том, что слышал по радиосвязи».

2 Кара-Мурза С.Г. Об оценке роли СМИ как политического и общественного института в научных текстах // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. Вып.2. 2015. С.11-12.

3 Олейников Г.А. Прохоровское сражение (июль 1943). Что действительно произошло под Прохоровкой (военно-исторический очерк). СПб., 1998.

4 Исаев А.В. Георгий Жуков: Последний довод короля. М., 2006. С.8.

6 Ротмистров П.А. Некоторые замечания о роли бронетанковых войск в Курской битве / Курская битва: Сборник статей. М., 1970. С.188.

7 Замулин В.Н. Прохоровка: Технология мифа // Родина. 2013. №7. С.4-7.

9 Замулин В.Н. Прохоровское сражение: Мифы и реальность // Военно-исторический архив. 2002. №9. - С.48-93; https://www.vedomosti.ru/newspaper/articles/2018/07/20/776023-rodilsya-prohorovke

10 Российский государственный архив социально-политической истории. Ф.83. Оп.1. Д.16. Л.61-65.

12 Лопуховский Л.Н. Прохоровка: Без грифа секретности. М., 2006.

13 Замулин В.Н. Засекреченная Курская битва: Секретные документы свидетельствуют, 2007. С.407, 428.

14 Замулин В.Н. Окружение под Прохоровкой // Родина. 2015. №5. С.98-102.

15 В последнее время автор утверждает, что советские войска, вероятнее всего, потеряли даже больше - до 340 танков и 19 САУ. Пересмотрены и некоторые другие итоговые данные. См.: Замулин В.Н. Горькая правда о Прохоровке: «Величайшее танковое сражение» или танковое побоище? М., 2013.

19 См.: Війна і міф: Невідома Друга світова. Х., 2016. С.77-80. Исаев А.В. Дубно 1941: Величайшее танковое сражение Второй мировой. М., 2009.

Танковая контратака. Кадр из фильма «Освобождение: Огненная дуга». 1968

Над Прохоровским полем тишина. Только время от времени слышен колокольный благовест, зовущий прихожан на богослужение в храме Петра и Павла, что построен на народные пожертвования в память о воинах, погибших на Курской дуге.
Герцовка, Черкасское, Луханино, Лучки, Яковлево, Беленихино, Михайловка, Мелехово… Эти названия сейчас вряд ли что-нибудь говорят подрастающему поколению. А 70 лет назад здесь кипела страшная битва, в районе Прохоровки развернулось крупнейшее встречное танковое сражение. Горело все, что могло гореть, все было затянуто пылью, гарью и дымом от горящих танков, селений, лесов и хлебных полей. Земля была выжжена до такой степени, что на ней не осталось ни одной травинки. Лоб в лоб здесь сошлись советские гвардейцы и элита вермахта - танковые дивизии СС.
Перед Прохоровским танковым сражением произошли ожесточенные столкновения танковых сил обеих сторон в полосе 13-й армии Центрального фронта, в которых в наиболее острые моменты принимали участие до 1000 танков.
Но наиболее крупный масштаб приняли танковые схватки в полосе Воронежского фронта. Здесь в первые дни битвы столкнулись силы 4-й танковой армии и 3-го танкового корпуса немцев с тремя корпусами 1-й танковой армии, 2-м и 5-м гвардейскими отдельными танковыми корпусами.
«ПООБЕДАЕМ В КУРСКЕ!»
Бои на южном фасе Курской дуги фактически начались еще 4 июля, когда немецкие части предприняли попытку сбить боевое охранение в полосе 6-й гвардейской армии.
Но основные события развернулись рано утром 5 июля, когда немцы нанесли первый массированный удар своими танковым соединениями в направлении на Обоянь.
Утром 5 июля командир дивизии «Адольф Гитлер» обергруппенфюрер Йозеф Дитрих подъехал к своим «Тиграм», и какой-то офицер крикнул ему: «Пообедаем в Курске!»
Но ни пообедать, ни поужинать в Курске эсэсовцам не пришлось. Только к исходу дня 5 июля им удалось прорвать оборонительную полосу 6-й армии. Измотанные солдаты немецких штурмовых батальонов укрывались в захваченных окопах, чтобы подкрепиться сухим пайком и немного поспать.
На правом фланге группы армий «Юг» оперативная группа «Кемпф» форсировала р. Северский Донец и нанесла удар по 7-й гвардейской армии.
Cтрелок «Тигра» 503-го батальона тяжелых танков 3-го танкового корпуса Герхард Ниманн: «Еще одно противотанковое орудие метрах в 40 впереди нас. Орудийный расчет в панике бежит, за исключением одного человека. Он припадает к прицелу и стреляет. Ужасный удар по боевому отделению. Водитель маневрирует, маневр – и еще одна пушка раздавлена нашими гусеницами. И вновь страшный удар, на сей раз по корме танка. Наш двигатель чихает, но тем не менее продолжает работать».
6 и 7 июля основной удар приняла на себя 1-я танковая армия. За несколько часов боя от ее 538 и 1008-го истребительно-противотанковых полков остались, как говорится, одни номера. 7 июля немцы нанесли концентрический удар в направлении на Обоянь. Только на участке между Сырцевом и Яковлевом на фронте протяженностью пять-шесть километров командующий 4-й немецкой танковой армией Гот развернул до 400 танков, поддержав их наступление массированным ударом авиации и артиллерии.
Командующий войсками 1-й танковой армии генерал-лейтенант танковых войск Михаил Катуков: «Мы выбрались из щели и поднялись на небольшой взгорок, где был оборудован КП. Была половина четвертого дня. Но казалось, наступило солнечное затмение. Солнце скрылось за тучами пыли. И впереди в полумраке виднелись всплески выстрелов, взлетала и осыпалась земля, ревели моторы и лязгали гусеницы. Как только танки врага приближались к нашим позициям, их встречал плотный артиллерийский и танковый огонь. Оставляя на поле боя подбитые и горящие машины, противник откатывался и снова шел в атаку».
К исходу 8 июля советские войска после тяжелых оборонительных боев отошли на вторую армейскую полосу обороны.
300-КИЛОМЕТРОВЫЙ МАРШ
Решение об усилении Воронежского фронта было принято 6 июля, несмотря на бурные протесты со стороны командующего Степным фронтом И.С. Конева. Сталин отдал распоряжение о выдвижении 5-й гвардейской танковой армии в тыл войскам 6-й и 7-й гвардейских армий, а также об усилении Воронежского фронта 2-м танковым корпусом.
В 5-й гвардейской танковой армии насчитывалось около 850 танков и САУ, в том числе средних танков Т-34-501, а легких Т-70-261. В ночь с 6 на 7 июля армия двинулась к линии фронта. Марш совершался круглосуточно под прикрытием авиации 2-й воздушной армии.
Командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенант танковых войск Павел Ротмистров: «Уже в 8 часов утра стало жарко, и в небо поднялись клубы пыли. К полудню пыль покрывала толстым слоем придорожные кусты, пшеничные поля, танки и грузовики, темно-красный диск солнца был еле различим сквозь серую пылевую завесу. Танки, самоходные орудия и тягачи (тянувшие пушки), бронемашины пехоты и грузовики двигались вперед нескончаемым потоком. Лица солдат покрыла пыль и копоть из выхлопных труб. Стояла невыносимая жара. Солдат мучила жажда, и их гимнастерки, взмокшие от пота, прилипали к телу. Особенно тяжело на марше пришлось механикам-водителям. Экипажи танков старались по возможности облегчить их задачу. То и дело кто-нибудь подменял водителей, а на коротких привалах им давали выспаться».
Авиация 2-й воздушной армии настолько надежно прикрывала 5-ю гвардейскую танковую армию на марше, что германской разведке так и не удалось засечь ее прибытие. Пройдя 200 км, армия прибыла в район юго-западнее Старого Оскола утром 8 июля. Затем, приведя в порядок материальную часть, корпуса армии вновь совершили 100-километровый бросок и к исходу 9 июля, строго в назначенное время сосредоточились в районе Бобрышева, Веселого, Александровского.
МАНШТЕЙН МЕНЯЕТ НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА
С утра 8 июля на обоянском и корочанском направлениях разгорелась еще более ожесточенная борьба. Основной особенностью борьбы в этот день было то, что советские войска, отражая массированные удары противника, сами начали наносить сильные контрудары по флангам 4-й немецкой танковой армии.
Как и в прошлые дни, наиболее ожесточенная борьба разгорелась в районе автомагистрали Симферополь–Москва, где наступали части танковой дивизии СС «Великая Германия», 3 и 11-й танковых дивизий, усиленных отдельными ротами и батальонами «Тигров» и «Фердинандов». Основную тяжесть ударов противника вновь приняли на себя части 1-й танковой армии. На этом направлении противник одновременно развернул до 400 танков, и весь день здесь продолжались яростные бои.
Напряженные бои продолжались также на корочанском направлении, где к концу дня армейская группа «Кемпф» узким клином прорвалась в районе Мелехова.
Командир 19-й немецкой танковой дивизии генерал-лейтенант Густав Шмидт: «Несмотря на большие потери, которые нес противник, и на то, что целые участки траншей и окопов были выжжены огнеметными танками, нам не удалось выбить из северной части оборонительного рубежа засевшую там группу противника силой до батальона. Русские засели в системе траншей, выбивали огнем противотанковых ружей наши огнеметные танки и оказывали фанатичное сопротивление».
Утром 9 июля немецкая ударная группировка в несколько сот танков при массированной поддержке авиации возобновила наступление на 10-километровом участке. К исходу дня она прорвалась к третьей полосе обороны. А на корочанском направлении противник ворвался на вторую полосу обороны.
Тем не менее упорное сопротивление войск 1-й танковой и 6-й гвардейской армий на обоянском направлении вынудило командование группы армий «Юг» изменить направление главного удара, переместив его с автомагистрали Симферополь–Москва на восток в район Прохоровки. Это перемещение главного удара, помимо того что несколько суток ожесточенной борьбы на автомагистрали не дали немцам желаемых результатов, определялось также и характером местности. Из района Прохоровки в северо-западном направлении тянется широкая полоса высот, которые господствуют над прилегающей местностью и удобны для действий крупных танковых масс.
Общий замысел командования группы армий «Юг» заключался в комплексном нанесении трех сильных ударов, которые должны были привести к окружению и уничтожению двух группировок советских войск и к открытию путей наступления на Курск.
Для развития успеха предполагалось ввести в сражение свежие силы – 24-й танковый корпус в составе дивизии СС «Викинг» и 17-й танковой дивизии, которые 10 июля из Донбасса срочно перебрасывались в Харьков. Начало наступления на Курск с севера и с юга германское командование назначило на утро 11 июля.
В свою очередь, командование Воронежского фронта, получив одобрение Ставки Верховного Главнокомандования, приняло решение подготовить и провести контрнаступление с целью окружения и разгрома группировок противника, наступающих на обоянском и прохоровском направлениях. Против главной группировки танковых дивизий СС на прохоровском направлении сосредоточивались соединения 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армии. Начало общего контрнаступления было назначено на утро 12 июля.
11 июля все три немецкие группировки Э. Манштейна перешли в наступление, причем позже всех, явно ожидая отвлечения внимания советского командования на другие направления, начала наступление на прохоровском направлении главная группировка – танковые дивизии 2-го корпуса СС под командованием обергруппенфюрера Пауля Хаузера, награжденного высшей наградой Третьего рейха «Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту».
К концу дня большой группе танков дивизии СС «Рейх» удалось прорваться в село Сторожевое, создав угрозу тылам 5-й гвардейской танковой армии. Для ликвидации этой угрозы был брошен 2-й гвардейский танковый корпус. Ожесточенные встречные танковые бои продолжались всю ночь. В итоге главная ударная группировка 4-й немецкой танковой армии, развернув наступление на фронте всего около 8 км, узкой полосой вышла на подступы к Прохоровке и была вынуждена приостановить наступление, заняв рубеж, с которого 5-я гвардейская танковая армия планировала начать свое контрнаступление.
Еще меньших успехов добилась вторая ударная группировка – танковая дивизия СС «Великая Германия», 3 и 11-я танковые дивизии. Их атаки наши войска успешно отбили.
Однако северо-восточнее Белгорода, где наступала армейская группа «Кемпф», создалось угрожающее положение. 6 и 7-я танковые дивизии противника узким клином прорвались на север. Их передовые подразделения были всего в 18 км от главной группировки танковых дивизий СС, которые наступали юго-западнее Прохоровки.
Чтобы ликвидировать прорыв немецких танков против армейской группы «Кемпф» была брошена часть сил 5-й гвардейской танковой армии: две бригады 5-го гвардейского механизированного корпуса и одна бригада 2-го гвардейского танкового корпуса.
Кроме этого, советское командование решило намеченное контрнаступление начать на два часа раньше, хотя подготовка к контрнаступлению была еще не закончена. Однако обстановка вынуждала действовать немедленно и решительно. Всякое промедление было выгодно только противнику.
ПРОХОРОВКА
В 8.30 12 июля советские ударные группировки перешли в контрнаступление против войск 4-й немецкой танковой армии. Однако из-за прорыва немцев к Прохоровке, отвлечения значительных сил 5-й гвардейской танковой и 5-й гвардейской армий на ликвидацию угрозы своим тылам и переноса сроков начала контрнаступления советские войска пошли в атаку без артиллерийской и авиационной поддержки. Как пишет английский историк Робин Кросс: «Расписания артподготовок рвались в клочья и переписывались заново».
На отражение атак советских войск Манштейн бросил все наличные силы, потому что отчетливо понимал, что успех наступления советских войск может привести к полному разгрому всей ударной группировки группы немецких армий «Юг». На огромном фронте общей протяженностью более 200 км разгорелась ожесточенная борьба.
Наиболее яростные бои в течение 12 июля разгорелись на так называемом прохоровском плацдарме. С севера его ограничивала р. Псел, а с юга – железнодорожная насыпь у села Беленихино. Эта полоса местности размером до 7 км по фронту и до 8 км в глубину была захвачена противником в результате напряженной борьбы в течение 11 июля. На плацдарме развернулась и действовала главная группировка противника в составе 2-го танкового корпуса СС, имевшего в своем составе 320 танков и штурмовых орудий, включая несколько десятков машин типа «Тигр», «Пантера» и «Фердинанд». По этой группировке советское командование и наносило свой главный удар силами 5-й гвардейской танковой армии и частью сил 5-й гвардейской армии.
Поле сражения хорошо просматривалось с наблюдательного пункта Ротмистрова.
Павел Ротмистров: «Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18-го корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную их атаку. Управление в передовых частях и подразделениях врага было явно нарушено. Его «Тигры» и «Пантеры», лишенные в ближнем бою своего огневого преимущества, которым они в начале наступления пользовались в столкновении с другими нашими танковыми соединениями, теперь успешно поражались советскими танками Т-34 и даже Т-70 с коротких дистанций. Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись, бились насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не останавливался с перебитыми гусеницами. Но и подбитые танки, если у них не выходило из строя вооружение, продолжали вести огонь».
Западнее Прохоровки вдоль левого берега реки Псел в наступление перешли части 18-го танкового корпуса. Его танковые бригады расстроили боевые порядки наступавших танковых частей противника, остановили их и сами стали продвигаться вперед.
Заместитель командира танкового батальона 181-й бригады 18-го танкового корпуса Евгений Шкурдалов: «Я видел только то, что было, так сказать, в пределах моего танкового батальона. Впереди нас шла 170-я танковая бригада. С огромной скоростью она вклинилась в расположение немецких танков, тяжелых, которые шли в первой волне, и немецкие танки прошили наши танки. Танки шли очень близко друг к другу, а потому стреляли буквально в упор, попросту расстреливали друг друга. Эта бригада сгорела за какие-то пять минут – шестьдесят пять машин».
Радист командирского танка танковой дивизии «Адольф Гитлер» Вильгельм Рес: «Русские танки неслись на полном газу. На нашем участке им препятствовал противотанковый ров. На полном ходу они влетели в этот ров, за счет своей скорости преодолевали в нем три-четыре метра, но потом как бы замирали в слегка наклонном положении с пушкой, задранной кверху. Буквально на мгновение! Воспользовавшись этим, многие наши командиры танков стреляли прямо в упор».
Евгений Шкурдалов: «Первый танк я подбил, когда двигался вдоль посадки по железной дороге, и буквально на расстоянии ста метров увидел танк «Тигр», который стоял ко мне бортом и стрелял по нашим танкам. По-видимому он подбил достаточно много наших машин, так как машины шли бортом к нему, и он стрелял по бортам наших машин. Я прицелился подкалиберным снарядом, выстрелил. Танк загорелся. Я еще выстрелил, танк еще больше загорелся. Экипаж выпрыгнул, но как-то мне было не до него. Я этот танк обошел, потом подбил танк T-III и «Пантеру». Когда я «Пантеру» подбил, какое-то, знаете, возникло чувство восторга, что вот видите, сделал такое героическое дело».
29-й танковый корпус при поддержке подразделений 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии перешел в контрнаступление вдоль железной и шоссейной дорог юго-западнее Прохоровки. Как отмечалось в журнале боевых действий корпуса, атака началась без артобработки занимаемого противником рубежа и без прикрытия с воздуха. Это дало возможность противнику открыть сосредоточенный огонь по боевым порядкам корпуса и безнаказанно бомбить его танковые и пехотные части, что привело к большим потерям и уменьшению темпа атаки, а это, в свою очередь, дало возможность противнику вести действенный огонь артиллерии и танков с места.
Вильгельм Рес: «Внезапно один Т-34 прорвался и двинулся прямо на нас. Наш первый радист стал по одному подавать снаряды мне, чтобы я закладывал их в пушку. В это время наш командир наверху не переставая кричал: «Выстрел! Выстрел!» – потому что танк надвигался все ближе. И только после четвертого – «Выстрел» я услышал: «Слава богу!»
Потом, спустя какое-то, время мы определили, что Т-34 остановился всего в восьми метрах от нас! Наверху на башне у него, словно отштампованные, были 5-сантиметровые отверстия, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, как если бы их отмерили циркулем. Боевые порядки сторон перемешались. Наши танкисты успешно поражали врага с близких дистанций, но и сами несли большие потери».
Из документов ЦА МО РФ: «Танк Т-34 командира 2-го батальона 181-й бригады 18-го танкового корпуса капитана Скрипкина врезался в строй «Тигров» и подбил два вражеских танка, прежде чем 88-мм снаряд попал в башню его Т-34, а другой пробил боковую броню. Советский танк загорелся, и раненого Скрипкина вытащили из разбитой машины его водитель сержант Николаев и радист Зырянов. Они укрылись в воронке, но все же один из «Тигров» их заметил и двинулся на них. Тогда Николаев и его заряжающий Чернов вновь прыгнули в горящую машину, завели ее и направили прямо на «Тигра». Оба танка при столкновении взорвались».
Удар советской брони, новых танков с полным комплектом боеприпасов основательно потряс измотанные в боях дивизии Хаузера, и немецкое наступление остановилось.
Из донесения представителя Ставки Верховного Главнокомандования в районе Курской дуги Маршала Советского Союза Александра Василевского Сталину: «Вчера сам лично наблюдал к юго-западу от Прохоровки танковый бой наших 18-го и 29-го корпусов с более чем двумястами танков противника в контратаке. Одновременно в сражении приняли участие сотни орудий и все имеющиеся у нас РСы. В результате все поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками».
В результате контрнаступления главных сил 5-й гвардейской танковой армии юго-западнее Прохоровки было сорвано наступление танковых дивизий СС «Мертвая голова», «Адольф Гитлер» на северо-восток, эти дивизии понесли такие потери, после которых уже не могли развернуть серьезного наступления.
Тяжелые потери понесли и части танковой дивизии СС «Рейх» от ударов частей 2-го и 2-го гвардейского танковых корпусов, перешедших в контрнаступление южнее Прохоровки.
На участке прорыва армейской группы «Кемпф» южнее и юго-восточнее Прохоровки в течение всего дня 12 июля также продолжалась ожесточенная борьба, в результате которой удар армейской группы «Кемпф» на север был остановлен танкистами 5-й гвардейской танковой и частями 69-й армии.
ПОТЕРИ И ИТОГИ
Ночью 13 июля Ротмистров повез представителя Ставки ВГК маршала Георгия Жукова в штаб 29-го танкового корпуса. По дороге Жуков несколько раз останавливал машину, чтобы лично осмотреть места недавних боев. В одном месте он вышел из машины и долго смотрел на сгоревшую «Пантеру», протараненную танком Т-70. В нескольких десятках метров стояли сцепившиеся в смертельных объятиях «Тигр» и Т-34. «Вот что значит сквозная танковая атака», – тихо, как бы сам себе, сказал Жуков, снимая фуражку.
Данные о потерях сторон, в частности танков, разнятся кардинальным образом в разных источниках. Манштейн в своей книге «Утерянные победы» пишет, что всего в ходе боев на Курской дуге советские войска потеряли 1800 танков. В сборнике «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах» говорится о 1600 советских танках и САУ, выведенных из строя в ходе оборонительного сражения на Курской дуге.
Весьма примечательную попытку подсчета немецких потерь в танках предпринял английский историк Робин Кросс в своей книге «Цитадель. Курская битва». Если переложить его диаграмму в таблицу, то мы получим следующую картину: (численность и потери танков и самоходных орудий в 4-й немецкой танковой армии в период 4–17 июля 1943 года смотрите в таблице).
Данные Кросса расходятся с данными из советских источников, что может быть вполне понятно в определенной степени. Так, известно, что вечером 6 июля Ватутин доложил Сталину, что в течение продолжавшихся весь день ожесточенных боев уничтожено 322 танка противника (у Кросса – 244).
Но есть и совсем непонятные расхождения в цифрах. Например, аэрофотосъемка, произведенная 7 июля в 13.15, только в районе Сырцева, Красной Поляны вдоль шоссе Белгород–Обоянь, где наступала танковая дивизия СС «Великая Германия» из состава 48-го танкового корпуса, зафиксировала 200 горящих танков противника. По данным Кросса, за 7 июля 48 тк потерял всего лишь три танка (?!).
Или другой факт. Как свидетельствуют советские источники, в результате бомбо-штурмовых ударов по сосредоточившимся войскам противника (тд СС «Великая Германия» и 11-я тд) утром 9 июля на всем пространстве в районе шоссе Белгород–Обоянь возникло множество пожаров. Это горели немецкие танки, самоходные орудия, автомобили, мотоциклы, цистерны, склады горючего и боеприпасов. Согласно Кроссу, 9 июля в 4-й немецкой танковой армии потерь вообще не было, хотя, как он сам пишет, 9 июля она вела упорные бои, преодолевая ожесточенное сопротивление советских войск. А ведь именно к вечеру 9 июля Манштейн решил отказаться от наступления на Обоянь и для прорыва на Курск с юга начал искать другие пути.
То же самое можно сказать и о данных Кросса за 10 и 11 июля, согласно которым во 2-м танковом корпусе СС потерь не было. Это также вызывает удивление, поскольку именно в эти дни дивизии этого корпуса наносили главный удар и после ожесточенных боев смогли прорваться к Прохоровке. И именно 11 июля совершил свой подвиг Герой Советского Союза гвардии сержант М.Ф. Борисов, уничтоживший семь немецких танков.
После того как были открыты архивные документы, стало возможным более точно оценить советские потери в танковом сражении под Прохоровкой. Согласно журналу боевых действий 29-го танкового корпуса за 12 июля, из вступивших в бой 212 танков и САУ к исходу дня было потеряно 150 машин (более 70%), из них безвозвратно – 117 (55%). Согласно боевому донесению № 38 командира 18-го танкового корпуса от 13.07.43 потери корпуса составили 55 танков, или 30% их первоначальной численности. Таким образом, можно получить более или менее точную цифру потерь, которые понесла 5-я гвардейская танковая армия в сражении под Прохоровкой против дивизий СС «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова» – свыше 200 танков и САУ.
Что касается немецких потерь под Прохоровкой, то здесь существует совершенно фантастический разнобой в цифрах.
По свидетельству советских источников, когда отгремели бои под Курском и с полей битвы начали убирать разбитую боевую технику, то на небольшом участке местности юго-западнее Прохоровки, там, где 12 июля развернулось встречное танковое сражение, было насчитано более 400 разбитых и сгоревших немецких танков. Ротмистров в своих мемуарах утверждал, что за 12 июля в боях с 5-й гвардейской танковой армией противник потерял свыше 350 танков и более 10 тыс. человек убитыми.
Но в конце 1990-х годов германский военный историк Карл-Хайнц Фризер опубликовал сенсационные данные, полученные им после изучения немецких архивов. Согласно этим данным, в сражении под Прохоровкой немцы потеряли четыре танка. После дополнительного исследования он пришел к выводу о том, что на самом деле потери составили и того меньше – три танка.
Документальные свидетельства опровергают эти абсурдные выводы. Так, в журнале боевых действий 29-го танкового корпуса говорится, что потери противника составили в том числе 68 танков (интересно отметить, что это совпадает с данными Кросса). В боевом донесении штаба 33-го гвардейского корпуса командующему 5-й гвардейской армии от 13 июля 1943 года говорится, что 97-я гвардейская стрелковая дивизия за прошедшие сутки уничтожила 47 танков. Далее сообщается, что в течение ночи 12 июля противник вывозил свои подбитые танки, число которых превышает 200 машин. Несколько десятков подбитых танков противника записал на свой счет 18-й танковый корпус.
Можно согласиться с утверждением Кросса, что потери танков вообще трудно подсчитать, поскольку выведенные из строя машины ремонтировались и снова шли в бой. Кроме этого, потери противника обычно всегда преувеличиваются. Тем не менее с большой долей вероятности можно предположить, что 2-й танковый корпус СС в сражении под Прохоровкой потерял как минимум свыше 100 танков (без учета потерь танковой дивизии СС «Рейх», действовавшей южнее Прохоровки). Всего же, по данным Кросса, потери 4-й немецкой танковой армии с 4 по 14 июля составили около 600 танков и самоходных орудий из 916, насчитывавшихся к началу операции «Цитадель». Это почти совпадает с данными немецкого историка Энгельманна, который со ссылкой на доклад Манштейна утверждает, что в период с 5 по 13 июля 4-я немецкая танковая армия потеряла 612 единиц бронетехники. Потери 3-го немецкого танкового корпуса к 15 июля составили 240 танков из 310 имевшихся.
Общие потери сторон во встречном танковом сражении под Прохоровкой, с учетом действий советских войск против 4-й немецкой танковой армии и армейской группы «Кемпф», оцениваются следующим образом. С советской стороны потеряно 500, с немецкой – 300 танков и самоходных орудий. Кросс утверждает, что после Прохоровского сражения саперы Хаузера подрывали подбитую немецкую технику, не подлежавшую ремонту и стоявшую на нейтральной полосе. После 1 августа в немецких ремонтных мастерских в Харькове и Богодухове скопилось такое количество неисправной техники, что для ремонта ее приходилось отправлять даже в Киев.
Конечно, самые большие потери немецкая группа армий «Юг» понесла в первые семь дней боев, еще до сражения под Прохоровкой. Но основное значение Прохоровского сражения заключается даже не в том, какой урон был нанесен немецким танковым соединениям, а в том, что советские солдаты нанесли сильнейший удар и сумели остановить рвавшиеся к Курску танковые дивизии СС. Это подорвало боевой дух элиты германских танковых войск, после чего они окончательно потеряли веру в победу германского оружия.

12 июля 1943 г. на территории совхоза «Октябрьский» Белгородской области состоялось одно из масштабнейших танковых сражений Великой Отечественной войны. Его называют запросто — Прохоровкой. Точно так же, как и станцию железной дороги, давшую имя полю наиболее ожесточённой схватки.

Министр культуры Владимир Мединский , выступая на заседании оргкомитета по подготовке к празднованию 75 годовщины Курской битвы, заявил: «Прохоровка стала синонимом Курской битвы. Крупнейшее танковое сражение стоит в одном ряду с другими символами Великой Отечественной войны: Брестской крепостью, разъездом Дубосеково, Мамаевым курганом... Если мы не будем этого говорить, то наши идеологические противники, проигравшие 75 лет назад, найдут что сказать. Надо знать правду и заниматься популяризацией истории».

Замечание более чем справедливое. Особенно аналогия с разъездом Дубосеково. По большому счёту, если речь идёт о результате, то правда о Прохоровке действительно похожа на сюжет о 28 панфиловцах. И состоит она в том, что и там, и там, итогом столкновения стало следующее — наши истекли кровью, но не пустили врага дальше.

Хотя по изначальному замыслу удар 5 гвардейской танковой армии под командованием генерал-лейтенанта Павла Ротмистрова предназначался совсем для другого. Судя по воспоминаниям самого Павла Алексеевича, его силы должны были прорвать немецкий фронт и, развивая успех, двигаться на Харьков.

В реальности вышло иначе. Что и привело к печальным последствиям.

Командующий 5-й гвардейской танковой армией, генерал-лейтенант Павел Ротмистров (справа) и начальника штаба 5-й гвардейской танковой армии, генерал-майор Владимир Баскаков уточняют боевую обстановку на карте. Курская дуга. Воронежский фронт. Фото: РИА Новости / Федор Левшин

Дело было на южном фасе Курской дуги. Именно здесь немцам удалось вклиниться в оборону Воронежского фронта под командованием генерал-полковника Николая Ватутина . Ситуация становилась критической. Поэтому Генштаб и Ставка Верховного в ответ на просьбу Ватутина об усилении дали согласие. 5 гвардейская танковая армия Ротмистрова выдвинулась к южному фасу Курской дуги.

Это значило, что нужно перебросить живую силу и технику на расстояние в 400 километров — от Острогожска до мест, близлежащих к Прохоровке. Вопрос — как перебрасывать танки и САУ? Вариантов было два. Либо своим ходом, либо по железной дороге.

Ротмистров, справедливо опасаясь, что эшелоны легко выследить и разбомбить с воздуха, выбрал первый вариант. Что всегда чревато небоевыми потерями на марше. По сути, Ротмистрову с самого начала приходилось делать выбор между плохим и очень плохим. Потому что, выбери он второй, железнодорожный вариант, потери в танках ещё на подступах могли бы стать катастрофическими. А так из строя во время марша своим ходом вышло только 27% техники. О выработке моторесурса и банальной усталости экипажей речи даже не шло.

Второй ресурс, которого на войне не хватает всегда — время. И — снова выбор между плохим и очень плохим. Между тем, чтобы опоздать и тем, чтобы фактически выдать свои планы врагу. Ротмистров, опять-таки справедливо опасаясь опоздать, отдал распоряжение двигаться не только ночью, но и днём тоже. Теперь о скрытности можно было забыть. Передвижение таких масс техники прозевать невозможно. Немецкая разведка сделала выводы.

Словом, ещё до начала сражения оберстгруппенфюрер Пауль Хауссер , командующий 2-м танковым корпусом СС, выигрывал у Ротмистрова и позицию, и темп. 10 и 11 июля его силы заняли ровно то самое место, где изначально предполагалось организовать прорыв 5 армии Ротмистрова. И успели наладить противотанковую оборону.

Именно это называется «владеть инициативой». Утром 12 июля, как можно видеть, ею целиком и полностью владели немцы. И ничего обидного в этом нет — в конце концов, общий итог Курской битвы так и оценивается: «Инициатива окончательно переходит в руки советской армии».

Но это только так говорится: «Инициатива переходит». На самом деле её приходится брать с боем. Ротмистрову пришлось это делать с заведомо негодной позиции.

Встречное танковое сражение многие ошибочно представляют в виде лихой кавалерийской лавы, которая напарывается на такую же атаку противника. В реальности Прохоровка стала «встречной» не сразу. С 8.30 утра и до полудня корпуса Ротмистрова были заняты взламыванием обороны немцев непрерывными атаками. Основные потери в советских танках приходятся как раз на это время и на противотанковые средства немцев.

Тем не менее, Ротмистрову это почти что удаётся — части 18-го корпуса осуществляют глубокий массированный прорыв и заходят в тыл позиций 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер ». Только после этого, как самое последнее средство остановки прорыва русских танков, и начинается ад встречного сражения, описанный участниками и с той, и с другой стороны.

Вот воспоминания советского танкового аса Василия Брюхова : «Нередко от сильных взрывов разваливался весь танк, в момент превращаясь в груду металла. Большинство танков стояли неподвижно, скорбно опустив пушки, или горели. Жадные языки пламени лизали раскаленную броню, поднимая вверх клубы черного дыма. Вместе с ними горели танкисты, не сумевшие выбраться из танка. Их нечеловеческие вопли и мольбы о помощи потрясали и мутили разум. Счастливчики, выбравшиеся из горящих танков, катались по земле, пытаясь сбить пламя с комбинезонов. Многих из них настигала вражеская пуля или осколок снаряда, отнимая их надежду на жизнь... Противники оказались достойными друг друга. Дрались отчаянно, жестко, с неистовой отрешенностью».

Подбитый фашистский танк в районе станции Прохоровка. Фото: РИА Новости / Яков Рюмкин

А вот что сумел вспомнить командир гренадерского мотострелкового взвода унтерштурмфюрер Гюрс : «Они были вокруг нас, над нами, среди нас. Завязался рукопашный бой, мы выпрыгивали из наших одиночных окопов, поджигали магниевыми кумулятивными гранатами танки противника, взбирались на наши бронетранспортеры и стреляли в любой танк или солдата, которого мы заметили. Это был ад!»

Можно ли считать победой такой исход сражения, когда поле боя остаётся за противником, а твои потери, в общем, превышают потери врага? Вопрос, который задавали себе аналитики и историки со времён Бородинского сражения. И который вновь и вновь поднимается по факту «разбора полётов» Прохоровки.

Сторонники формального подхода согласны считать исход и того, и другого сражения примерно таким: «Ни одной из сторон не удалось достичь поставленных целей». Однако вот конкретный результат того, что произошло 12 июля: «Продвижение войск немецкой армии в направлении Прохоровки было окончательно остановлено. Вскоре немцы прекратили проведение операции „Цитадель“, начали отводить свои войска на исходные позиции и перебрасывать часть сил на другие участки фронта. Для войск Воронежского фронта это означало победу в Прохоровском сражении и проведённой ими оборонительной операции».