Дневник Гельмута Пабста повествует о трех зимних и двух летних периодах жестоких боев группы армий «Центр», продвигавшейся на восток в направлении Белосток – Минск – Смоленск – Москва. Вы узнаете, как воспринималась война не только солдатом, исполняющим свой долг, но человеком искренне симпатизировавшим русским и проявившим полное отвращение к нацистской идеологии.
Военные мемуары - Единство 1942-1944 Шарль Голль
Во втором томе мемуаров де Голля значительное место уделяется взаимоотношениям Французского комитета национального освобождения с союзниками по антигитлеровской коалиции - СССР, США и Англией. В книге представлен обширный фактический и документальный материал, представляющий большой интерес для интересующихся политической историей Франции в период Второй мировой войны. Благодаря усилиям де Голля поверженная Франция вошла в число стран-победительниц во Второй мировой войне и стала одной из пяти великих держав в послевоенном мире. Де Голль…
Смерть сквозь оптический прицел. Новые мемуары… Гюнтер Бауэр
Эта книга - жестокие и циничные откровения профессионального убийцы, прошедшего через самые страшные сражения Второй мировой войны, знающего подлинную цену солдатской жизни на передовой, сто раз видевшего смерть через оптический прицел своей снайперской винтовки. После Польского похода 1939 года, где Гюнтер Бауэр проявил себя как исключительно меткий стрелок, он был переведен в элитные парашютные войска Люфтваффе, превратившись из простого Feldgrau (пехотинца) в профессионального Scharfschutze (снайпера), и в первые часы Французской кампании, в составе…
Последнее наступление Гитлера. Разгром танковой… Андрей Васильченко
В начале 1945 года Гитлер предпринял последнюю попытку переломить ход войны и избежать окончательной катастрофы на Восточном фронте, приказав провести в Западной Венгрии крупномасштабное наступление с целью выбить части Красной Армии за Дунай, стабилизировать линию фронта и удержать венгерские нефтяные прииски. К началу марта германское командование сосредоточило в районе озера Балатон практически всю броневую элиту Третьего Рейха: танковые дивизии СС «Лейбштандарт», «Рейх», «Мертвая голова», «Викинг», «Гогенштауфен» и др. - в общей сложности…
Солдаты, которых предали Гельмут Вельц
Автор – бывший офицер Вермахта, командир саперного батальона майор Гельмут Вельц, делится своими воспоминаниями об ожесточенных боях за Сталинград, в которых он участвовал, и о судьбе немецких солдат, брошенных Гитлером на произвол судьбы ради своих военно-политических интересов и амбиций.
Последний солдат Третьего рейха Ги Сайер
Немецкий солдат (француз по отцу) Ги Сайер рассказывает в этой книге о сражениях Второй мировой войны на советско-германском фронте в России в 1943–1945 гг. Перед читателем предстает картина страшных испытаний солдата, который все время находился на волосок от смерти. Пожалуй, впервые события Великой Отечественной войны даются глазами немецкого солдата. Ему пришлось пережить многое: позорное отступление, беспрерывные бомбежки, гибель товарищей, разрушение городов Германии. Сайер не понимает только одного: что ни его, ни его друзей никто в Россию…
Военная Россия Яков Кротов
Военное государство отличается от обычного не военными, а штатскими. Военное государство не признаёт автономности личности, право (пусть даже в виде идеи полицейского государства), согласно лишь на приказ как абсолютный произвол. Россию часто характеризовали как страну рабов и господ. К сожалению, реально это страна генералов и солдат. Никакого рабства в России не было и нет. Рабом сочли военного. Ошибка понятная: солдаты, как и рабы, бесправны и живут не по своей воле и не по праву, а по приказу. Однако, есть существенная разница: рабы не воюют.…
Солдат трех армий Бруно Винцер
Мемуары немецкого офицера, в которых автор рассказывает о своей службе в рейхсвере, гитлеровском вермахте и бундесвере. В 1960 году Бруно Винцер, штабс-офицер бундесвера, тайно покинул Западную Германию и перешел в Германскую Демократическую Республику, где издал эту книгу - историю своей жизни.
По обе стороны блокадного кольца Юрий Лебедев
В данной книге делается попытка представить еще один взгляд на ленинградскую блокаду и бои вокруг города по документальным записям людей, находившихся по разные стороны линии фронта. О своем видении начального периода блокады с 30 августа 1941 по 17 января 1942 гг. рассказывают: Риттер фон Лееб (командующий группой армий «Север»), А. В. Буров (советский журналист, офицер), Е. А. Скрябина (жительница блокадного Ленинграда) и Вольфганг Буфф (унтер-офицер 227-й немецкой пехотной дивизии). Благодаря усилиям Юрия Лебедева, военного переводчика и председателя…
Оскал смерти. 1941 год на Восточном фронте Генрих Хаапе
Ветераны знают: чтобы увидеть подлинное лицо войны, надо побывать даже не на поле боя, а во фронтовых лазаретах и госпиталях, где вся боль и весь ужас смерти предстают в предельно концентрированном, сгущенном виде. Автор этой книги, Oberarzt (старший врач) 6-й пехотной дивизии Вермахта, не раз смотрел смерти в лицо - в 1941 году он прошел со своей дивизией от границы до московских окраин, спас сотни раненых немецких солдат, лично участвовал в боях, был награжден Железным крестом I и II классов, Германским Крестом в золоте, Штурмовым знаком и двумя нашивками…
Штурм Брестской крепости Ростислав Алиев
22 июня 1941 года Красная Армия одержала свою первую победу в Великой Отечественной войне - штурм Брестской крепости, на захват которой немецкое командование отводило считаные часы, закончился полным провалом и большими потерями 45-й дивизии Вермахта. Несмотря на внезапность нападения и утрату управления войсками в самом начале боя, красноармейцы продемонстрировали чудеса стихийной самоорганизации, оказав противнику отчаянное сопротивление. Чтобы сломить его, немцам потребовалось больше недели, но отдельные группы защитников держались до…
Попытка возврата Владислав Конюшевский
Что делать, если обычного человека совершенно неожиданно занесло из нашего просвещенного времени в самый страшный год советской истории? Да еще и всего за день до того, как сотни «юнкерсов» начнут раскручивать винты двигателей, а миллионы немецких солдат получат приказ о переходе границы с СССР. Наверное, для начала попробовать просто остаться в живых. А потом, выдав себя за потерявшего память вследствие контузии, взять в руки винтовку и, если уж так повернулась жизнь, воевать за свою страну. Но не просто воевать, а, собрав все свои крайне куцые…
Броня крепка: История советского танка 1919-1937 Михаил Свирин
Современный танк является наиболее совершенным образцом сухопутной боевой техники. Это сгусток энергии, воплощение боевой мощи, могущества. Когда танки, развернутые в боевой порядок, устремляются в атаку, они несокрушимы, как божья кара… В одно и то же время танк красив и уродлив, пропорционален и аляповат, совершенен и уязвим. Будучи установленным на постамент, танк являет собой законченное изваяние, способное заворожить… Советские танки всегда были признаком могущества нашей страны. Большинство немецких солдат, воевавших на нашей земле…
Броневой щит Сталина. История советского… Михаил Свирин
Война 1939-1945 гг стала наиболее тяжелым испытанием для всего человечества, так как в нее были вовлечены почти все страны мира. Это была битва титанов – ют самый уникальный период, о котором спорили теоретики в начале 1930-х и в ходе которого танки применялись в больших количествах практически всеми воюющими сторонами. В это время проходила "проверка на вшивость" и глубокое реформирование первых теорий применения танковых войск. И именно советские танковые войска все это затронуто в наибольшей степени.Большинство немецких солдат, воевавших на Восточном…
Война, какой я ее знал Джордж Паттон
Дж. С. Паттон - одна из ярчайших фигур в истории Второй мировой войны. С 1942 г. он - активный участник боевых действий в Северной Африке, где командовал Западной оперативной группой войск армии США, а затем на Сицилии, приняв в июле 1944 г. в Нормандии командование Третьей армией США, Дж. С. Паттон встречает окончание войны уже в Чехословакии. Военные мемуары Паттона могут быть не только увлекательным чтением для любителей военной истории, но и служить источником по истории Второй мировой войны.
Антироссийская подлость Юрий Мухин
Чтобы сплотить Европу в вооружённой борьбе с наступающей Красной Армией, Гитлер в 1943 г. приказал разрыть могилы с расстрелянными в 1941 г. немцами под Смоленском польскими офицерами и сообщить миру, что они, якобы, убиты в 1940 г. НКВД СССР по приказу «московских евреев». Сидевшее в Лондоне и предавшее союзников польское правительство в эмиграции подключилось к этой гитлеровской провокации, и в результате возросшего ожесточения в ходе Второй мировой войны были дополнительно убиты на фронтах миллионы советских, британских, американских, немецких…
Севастопольская крепость Юрий Скориков
Книга написана на основе богатейшего собрания архивных материалов и редких фотодокументов. В ней рассказывается о истории возникновения и этапах строительства Севастопольской крепости. Подробно описаны важнейшие события 349 дней героической обороны Севастополя 1854-1855 гг. в ходе Крымской войны 1853-1856 гг., беспримерный труд саперов и минеров на линии обороны, мужество и героизм защитников крепости - военных моряков и солдат, сражавшихся под началом выдающихся военачальников - адмиралов В. А. Корнилова, М. П. Лазарева, П. С. Нахимова и руководителя…
Возвращение Бернхард Шлинк
Второй роман Бернхарда Шлинка «Возвращение», как и полюбившиеся читателям книги «Чтец» и «Другой мужчина», говорит о любви и предательстве, добре и зле, справедливости и правосудии. Но главная тема романа - возвращение героя домой. Что, как не мечта о доме поддерживает человека во время бесконечных странствий, полных опасных приключений, фантастических перевоплощений и ловкого обмана? Однако герою не дано знать, что ждет его после всех испытаний у родного порога, верна ли ему красавица жена или место его давно занято двойником-самозванцем?…
У нас, в Сталинграде, это было перед Рождеством 1942-го года. 19 - 20 ноября мы были окружены, котел закрылся. Первые два дня мы над этим смеялись: «Русские нас окружили, ха-ха!» Но нам очень быстро стало ясно, что это очень серьезно.
Я стоял в карауле, когда посветлело, часов в шесть-семь утра, зашел один товарищ и сказал: «бросайте оружие и выходите, мы сдаемся русским». Мы вышли наружу, там стояло трое или четверо русских, мы бросили наши карабины и отстегнули сумки с патронами. Мы не пытались сопротивляться. Так мы оказались в плену. Русские на Красной площади, собрали 400 или 500 пленных.
Первое, что спросили русские солдаты было "Uri est"? Uri est"?" (Uhr - часы) У меня были карманные часы, и русский солдат дал мне за них буханку немецкого солдатского черного хлеба. Целую буханку, которую я не видел уже несколько недель! А я ему, с моим юношеским легкомыслием, сказал, что часы стоят дороже. Тогда он запрыгнул в немецкий грузовик, выпрыгнул, и дал мне еще кусок сала. Потом нас построили, ко мне подошел монгольский солдат, и отнял у меня хлеб и сало. Нас предупредили, что тот, кто выйдет из строя, будет немедленно застрелен. И тут, в десяти метрах от меня, я увидел того русского солдата, который дал мне хлеб и сало. Я вышел из строя и бросился к нему. Конвой закричал: "nazad, nazad" и мне пришлось вернуться в строй. Этот русский подошел ко мне, и я ему объяснил, что этот монгольский вор забрал у меня хлеб и сало. Он пошел к этому монголу, забрал у него хлеб и сало, дал ему затрещину, и принес продукты мне обратно
Ответить
Первые полгода плена были адом, который был хуже, чем в котле. Тогда умерли очень многие из 100 тысяч сталинградских пленных. 31-го января, в первый день плена, мы прошли из южного Сталинграда в Бекетовку. Там собрали около 30 тысяч пленных. Там нас погрузили в товарные вагоны, по сто человек в вагон. На правой стороне вагона были нары, на 50 человек, в центре вагона была дыра вместо туалета, слева тоже были нары. Нас везли 23 дня, с 9-го февраля до 2-го апреля. Из вагона нас вышло шестеро. Остальные умерли. Некоторые вагоны вымерли полностью, в некоторых осталось по десять-двадцать человек. Что было причиной смерти? Мы не голодали - у нас не было воды. Все умерли от жажды. Это было запланированное уничтожение немецких военнопленных. Начальником нашего транспорта был еврей, чего от него было ждать? Это было самое ужасное, что я пережил в жизни.
Ответить
Ещё 6 комментариев
Оттуда, из Узбекистана, больных отправили в лазарет, а так называемых здоровых - в трудовой лагерь. Мы были в Узбекистане на рисовых и хлопковых полях, норма была не очень высокой, жить было можно. После этого с нами стали обращаться по-человечески, я бы так сказал. Там тоже некоторые умирали, но в целом, с нами обращались по-человечески.
Как-то в Орске нас повезли в banja, в открытом грузовике на 30-градусном морозе. У меня были старые ботинки, а вместо носков намотаны носовые платки. У бани сидели три русские матушки, одна из них прошла мимо меня и что-то уронила. Это были немецкие солдатские носки, постиранные и заштопанные. Вы понимаете, что она для меня сделала?
Однажды нам стали делать прививку от столбняка. В вермахте прививки делали спереди, а в России под лопатку. У врача было два шприца на 20 кубиков, которые он наполнял по очереди и одна игла, которой он колол всех 1700 человек. Врач делал всем нам, 1700 человек, прививки. У него было два шприца, которые он наполнял по очереди, 20 кубиков, и одна игла, которой он колол всех нас. Я был одним из трех, у кого укол воспалился. Такие вещи невозможно забыть!
23-го августа 1945-го года я был дома - первым, кто вернулся из России домой. Я весил 44 килограмма - у меня была дистрофия. Здесь, в Германии, мы стали преступниками. Во всех странах, в России, во Франции солдаты - герои, и только мы, в Германии, - преступники. Когда мы были в России в 2006 году, русские ветераны, нас обнимали. Они говорили: «Была война, мы воевали, а сегодня мы пьем вместе, и это хорошо!» А в Германии мы все еще преступники… В ГДР я не имел права написать свои воспоминания. Меня три раза на предприятии прорабатывали, просили подумать, что я рассказываю о плене. Говорили: «Вы не можете рассказывать такие вещи про Советский Союз, нашего друга».
Все мои фотографии сгорели. Я на войне фотографировал, посылал пленки домой, там их проявляли. Они были у меня дома. Наша деревня была на нейтральной территории между американцами, русскими и ордамиСС-совцев, немцев. 19-го апреля 1945-го года у въезда в деревню были убиты два американца. Всю деревню, 26 домов, американцы сожгли вместе с жителями зажигательными снарядами. Дом сгорел, фотографии тоже сгорели, с войны у меня не осталось ни одной фотографии.
Ответить
Русские солдаты обедали. Они ели макароны из огромных мисок. Видимо, мы смотрели такими голодными глазами, что они предложили нам поесть, то что осталось. Я не мог в это поверить! Некоторые из них еще отдали нам свои ложки! Начиная с этого момента меня ни разу не били, ни разу не ругали, я ни разу не ночевал под открытым небом, я всегда имел крышу над головой. В первый вечер нас разместили в пустом складе. Мы сидели за столом, когда пришел русский солдат и принес на руке кольца колбасы, немного хлеба и говядину. Но у меня не было аппетита, и я почти ничего не ел, поскольку считал, что утром-то нас уж точно расстреляют. Пропаганда мне это внушила! Если я еще сколько-нибудь проживу, я опишу это время, потому что я снова и снова слышу, про то, как ужасно было у русских, какие русские свиньи, и какие отличные парни были американцы. В плену было тяжело. Были разные лагеря. Были и такие в которых умерло 30 процентов пленных… В день окончания войны я был в лагере на польской границе, в Ландсберге. Это был образцовый лагерь: очень хорошие помещения, туалеты, ванные, красный уголок. Только кабаре не хватало! В лагере собрали транспорт на восток. 8-го мая нас должны были погрузить в поезд, но мы остались в лагере до 10-го мая, потому что комендант лагеря никого не выпустил. Ведь 9-го мая русские праздновали день победы и могли на радостях в пьяном виде нас всех перестрелять! Здесь недалеко есть дом престарелых, там живет один человек, который был в американском плену на Рейне, он с мая по октябрь просидел под открытым небом. У одного их товарища было воспаление легких, так ему просто дали доску, на которой он мог спать под открытым небом. Когда кончилась война, пьяные американцы стреляли в ним из автоматов, убив десятки людей. Один товарищ, который был в русском плену, мне рассказывал, что ему хотели отрезать ногу, поскольку у него было воспаление. Врач ему сказала: «Альфред, когда придет комиссия, я запру тебя в кладовой. Мы восстановим ногу народными средствами» И у него до сих пор есть нога! Врач обращалась к нему по имени! Можете себе представить, чтобы немецкий врач обращался к русскому пленному по имени? В 1941-м году примерно один миллион русских военнопленных умер в немецком плену от голода и жажды… Я всегда говорю, что с нами обращались не так, как мы с пленными русскими. Конечно, нам говорили "faschist" и "Gitler kaput", но это не считается. Русская администрация, это абсолютно очевидно, прикладывала усилия, чтобы сохранить жизни пленных.
Ответить
Был комендант лагеря, был конвой, который охранял нас на работе, была лагерная охрана. Были лагеря, в которых немецкая администрация плохо обращалась со своими товарищами. Но мне повезло, у меня такого не было. В Ижевске русская администрация была нормальная, и немецкая тоже. Там был русский старший лейтенант, когда его приветствовал пленный, он ему тоже отдавал честь. Можете себе представить, чтобы немецкий обер-лейтенант отдавал честь русскому пленному? Я немного говорил по-русски и был одним из самых разумных - все время пытался найти общий язык с мастером. Это сильно упрощало жизнь. Осенью 1946 года большую партию пленных перевезли в лагерь на Урале, в Каринске. Это был самый лучший лагерь. Он был заселен только в октябре, до того он стоял пустой и там были запасы продуктов: капуста и картошка. Там был дом культуры, театр, туда ходили русские солдаты с женами. Врач утром становилась у ворот и внимательно следила, чтобы пленные были одеты в зимнюю одежду.
Ответить
В конце ноября 1949-го года. В мой день рождения, мне исполнилось 23 года, пришел поезд. Бумс! Мы уже сидим в поезде домой, но поезд не трогался. Знаете почему? Пришел русский офицер, контролировать все ли в порядке, продукты, отопление, и заметил что на нас только тонкие рабочие брюки, хотя был уже ноябрь, а с первого октября мы должны были получить ватные штаны. И вот мы ждали, пока со склада грузовик не привезет 600 пар ватных брюк. Надо сказать, что это было очень тревожное ожидание. Последние два дня проверяли списки отправляемых и некоторых вычеркивали. Когда мы уже сидели в поезде, одного моего товарища вызвали из поезда. Он только сказал: «О боже!», решив что его вычеркнули. Он пошел в комендатуру и через 10 минут вернулся ликующий, поднял руку, показал золотое обручальное кольцо, и сказал, что администрация ему вернула кольцо, которое он сдал как ценную вещь. В Германии никто этому не верит, это не подходит под стереотип русского плена.
Я - в Советской России. Мой ум не сразу воспринимает эту простую и радостную мысль. Но мои широко раскрытые глаза, которыми я смотрю на новый открывшийся мне мир, говорят мне, что я не сплю, я вижу все это не во сне, а наяву.
Желание бежать из ненавистного мира гитлеровских ужасов зрело во мне уже давно. Но надо было ждать удобного случая. И вот эта удобная минута настала.
Я служил солдатом на границе в местечке Тиляш, недалеко от советского города Сокаля. Еще до памятного дня - 22 июня - мы все стали ясно ощущать, что готовится что-то большое. Но что?
Неужели война с Советским Союзом? - спрашивал я себя. - Неужели ?
И я решил бежать в Советскую Россию. Я выждал, пока был отдан приказ о наступлении, и ночью вплавь переправился через реку. На советском берегу я сразу же попал в руки пограничников. Меня встретили здесь дружественно. Мне дали одежду, обувь, накормили меня.
Как все это непохоже на то, чем запугивали нас, немецких солдат! Каждому солдату фашисты вдалбливают в голову, что он не должен сдаваться в плен, так как в Советской России его ждут пытки, ужасы, он будет замучен. Это - наглое вранье, рассчитанное на запугивание немецкого солдата. В Советской России с пленным солдатом обращаются, как никогда немецкие фашисты не обращались и не обращаются со своими пленными.
Германский народ ждет мира. Еще за день до предательского нападения фашистов на Советский Союз никто не мог и поверить, что это совершится. Легко представить себе, как воспринял германский народ эту безумную авантюру. Война эта, которую навязал германскому народу, не может быть популярной в нашем народе. В этой войне с Советским Союзом фашизм должен найти и найдет свою смерть.
Палка офицера, угроза расстрела заставляет немецкого солдата воевать, но он , как жаждет этого мира весь германский народ.
И вот, находясь сейчас в Советской России, мне хочется обратиться к своим недавним товарищам и сказать:
Германские солдаты, рабочие, крестьяне, мужчины и женщины! Что дал вам Гитлер? Что ? Жизнь в страхе и в нечеловеческих лишениях, голод, нищету, смерть. Где ваш мирный труд, где ваши мужья, братья, сыновья? Кровавый Гитлер отнял у вас все. Доколе вы будете это еще терпеть? Доколе будут длиться ваши неимоверные страдания? Гитлер навязал вам новую войну против Советского Союза. В этой войне фашизм должен найти свою гибель.
Здесь, в Советском Союзе, я вижу многомиллионный народ, поднявшийся, как один, чтобы уничтожить фашизм.
Германские солдаты! Вы обязаны помочь поскорее покончить с фашизмом. Поверните штыки против Гитлера и его клики, правящей сейчас Германией. Этим вы сделаете святое дело. Настанет мир, которого так жаждет германский народ, и ненавистный фашизм будет уничтожен навсегда! // Альфред Лискоф
, Уроженец гор. Кольверк, рабочий мебельной фабрики Вилли Тацика.
_______________________________
("Красная звезда", СССР)
("Известия", СССР)
Приказ командира и начальника - закон. Он должен быть выполнен безоговорочно, точно и в срок. Закон воина Красной армии - в бою быть стойким до конца!
Семеро против двадцати четырех
(От специального корреспондента «Красной звезды»)
Враг появился внезапно. Он сосредоточил свое внимание на старом аэродроме, откуда самолеты давно уже ушли на полевые площадки. Налетчики, очевидно, не подозревали этого. Двадцать четыре «Юнкерса» и «Мессершмитта» обрушились на пустырь.
Для встречи непрошенных гостей были высланы два звена истребителей. Их повел в бой старший политрук Данилин.
Силы неравные - семь против двадцати четырех. Но что может остановить советского летчика, защищающего свою родину! Наши истребители с молниеносной быстротой врезались в боевые порядки фашистских стервятников. Они атаковывали их в лоб, заходили с флангов, поливали свинцом с пикирования.
Беззаветную храбрость проявил в этом бою тов. Данилин. Его машина ловко маневрировала между немецкими бомбардировщиками и истребителями, шарахавшимися в разные стороны. Мужественный летчик, подлинный герой отечественной войны, старший политрук Данилин и его боевые товарищи своими атаками привели врага в смятение. Несмотря на громадное численное превосходство, германские летчики не приняли боя. Они стали удирать. Данилинская семерка преследовала их по пятам.
Об"ятый пламенем, свалился первый «Юнкерс», за ним другой, потом посыпались и «Мессершмитты». Данилин преследует сразу троих. Он прижимает их к земле, решетит пулями.
Один из «Мессершмиттов» отвалил в сторону и взял курс на Гродно. Однако спастись не удалось и ему. Недолго он шел в одиночестве. Его перехватило по дороге звено советских истребителей. Мгновенно подожженный, «Мессершмитт» тяжело рухнул на землю.
В этом бою из 24 налетчиков пять были уничтожены. Данилинская же семерка потеряла только одну машину.
С передовых позиций сообщили о перелете фронта тринадцатью немецкими бомбардировщиками. В одном из подразделений полка, которым командует Герой Советского Союза майор Коробков, была об’явлена тревога.
Противник долго не появлялся. Он действовал хитро и осторожно. Враг пришел не с запада, не со стороны фронта, а с противоположной стороны. Но ему не удалось обмануть бдительность наших летчиков. Его подстерегли. Пять советских истребителей смело атаковали противника. Неприятельские бомбардировщики поспешили наутек и, не достигнув города, разбросали бомбы куда попало.
Пятерка советских летчиков неотступно продолжала следовать за тринадцатью немецкими самолетами. Вскоре с земли увидели, как ярким факелом полыхнул один из своры фашистских налетчиков и рухнул вниз. Советские истребители вернулись без потерь.
К вечеру враг решил повторить налет. На этот раз он резко изменил свою тактику. То он летал на больших высотах, а тут вдруг вынырнул прямо из-за леска. Машины шли на бреющем полете в 200-300 метрах от земли.
Вот они стали уже заходить на бомбежку. Но тут на них опять набросились советские истребители. Бомбежка снова не удалась.
Схватка трех истребителей с двумя вражескими бомбардировщиками была жаркой, но непродолжительной. Через несколько минут один из налетчиков, воспользовавшись темнотой, поспешил скрыться, а другой был посажен на землю и экипаж его взят в плен. // Б.Кузьмин .
Зенитчики сбили три пикирующих бомбардировщика
ЗАПАДНЫЙ ОСОБЫЙ ВОЕННЫЙ ОКРУГ. 26 июня. (По телефону от наш. корр.). По сигналу «боевая тревога» личный состав зенитной батареи, которой командует лейтенант Майборода, немедленно занял свои места. Доносившийся издалека гул моторов все усиливался. Скоро в секторе обстрела батареи появилась семерка фашистских пикирующих бомбардировщиков. Самолеты шли на большой высоте и в тесно сомкнутом строю.
Лейтенант Майборода быстро определил исходные данные. Батарея незамедлительно открыла огонь. Первая очередь была очень удачной. Последовали второй, третий, четвертый залпы. Черные клубы дыма обложили плотным непроницаемым кольцом вражеских стервятников. Уклоняясь от огня, они начали круто скользить на крыло. Скоро меткий огонь окончательно нарушил строй пикирующих бомбардировщиков и заставил их рассыпаться поодиночке.
Батарея, преследуя врага огнем, вынудила бомбардировщиков повернуть обратно, не сбросив груза. Но они не ушли совсем, а решили разбить помешавшую им батарею. Сделав большой полукруг, бомбардировщики поодиночно начали пикировать на позицию батареи. Это была яростная борьба. 7 пикирующих бомбардировщиков противника и одна батарея!
Вот фашистский хищник с большой высоты камнем летит вниз. Бешено воет мотор. Успех боя решается секундами. Кто кого опередит? Или пикирующий бомбардировщик первым сбросит бомбы и уничтожит батарею, или, наоборот, батарея метким выстрелом помешает замыслам врага.
Команда подана. Командиры орудий изготавливаются к стрельбе и самостоятельно открывают огонь. С первого выстрела вражеский самолет неестественно откинулся носом и камнем полетел вниз. Другую машину постигла такая же судьба.
Еще больше освирепели вражеские бомбардировщики. Одному из них удалось сбросить бомбы, но мимо цели, не причинив никакого вреда.
Продолжая бой, искусные и мужественные зенитчики сбили еще один самолет. Остальные ушли во-свояси. В этом бою смелой и слаженной работой отличился весь личный состав батареи. Особенно точно работали наводчики красноармейцы Лукашевич и Якимюк. // Капитан Г.Меньшиков .
**************************************** **************************************** ****************************
Наш ответ
Посягнули вороги
на границы наши,
задымились в порохе
золотые пашни,
налетели вороны
на старинный Киев,
видят знаки черные
вышки городские.
Не врасплох застанете,
не впервые встретим,
а по старой памяти
пушками ответим!
Развернем со славою
боевое знамя,
наше дело - правое!
Победа - за нами!
Наш ответ - сторицею,
и недолги сборы!
Помните, псы-рыцари
гитлеровской своры -
у Чудского озера,
дело было тоже -
К смерти приморозило
рыцарские рожи.
Мы и в земли прусские
загоняли клинья,
помните - что русские
были и в Берлине!
На волков - облавою,
грозными рядами!
Наше дело - правое,
победа - за нами!
Нашу рать народную
огляните, смерьте!
Защищая родину,
мы сильнее смерти!
у Кремля великого
мы присягу дали,
нам оружье выковал,
нас построил - Сталин!
Наша правда светится
в сердце закаленном,
бьются, за отечество
двести миллионов!
Мы покроем славою
боевое знамя!
Дело наше - правое,
победа за нами!
Это дело дорого
обойдется гадам,
мы могилу ворогам
выроем снарядом.
Жизни наши отданы
матери советской,
и прикрыта родина
огневой завесой.
Чтоб сожглось и вытлело
черное охвостье,
чтоб у своры Гитлера
обуглились кости!
Надвигайтесь лавою
красными штыками!
Наше дело - правое,
победа - за нами!
19.04.42: В газете «Ангрифф» от 2 апреля напечатаны размышления обер-лейтенанта Готтхагдта, озаглавленные «Народ без души». Обер-лейтенант провел несколько месяцев в захваченных областях России, и наши люди ему не понравились. Он пишет: «То, что здесь не смеются, можно об"яснить бедствием, но отсутствие слез действует ужасающе. Всюду и всегда мы наблюдаем упорное безразличье даже перед смертью. Безразличными люди остаются не только тогда, когда умирают их товарищи, но и когда речь идет об их собственной жизни. Одного приговорили к смерти. Он равнодушно выкурил папиросу... Разве это не ужасно? Откуда у этих людей берется сила упорно обороняться, постоянно атаковать? Это для меня ». ("Красная звезда", СССР)
05.04.42: Ефрейтор предпочитает ломать чужие головы. Его летние записи красочны. Их стоит запомнить. Мы слишком часто видим теперь фрицев, которые, хныча и вытирая рукавом нос, бормочут «Гитлер капут». Полезно восстановить образ летнего немца. Вот что писал Ганс Хайль в июле: «Русские - настоящие скоты. Приказ - в плен никого не брать. Любое средство для уничтожения противника правильно. Иначе нельзя расправиться с этим сбродом».
«Мы отрезали русским пленным подбородок, выкололи глаза, отрезали зады. Здесь существует один закон - беспощадное уничтожение. Все должно протекать без так называемой гуманности». «В городе каждую минуту раздаются выстрелы. Каждый выстрел означает, что еще одно человекоподобное русское животное отправлено куда следует». «Эта банда подлежит уничтожению. Мужчин и женщин, нужно всех ». ("Красная звезда", СССР)
МАРТ 1942 :
29.03.42: В дневнике убитого унтер-офицера 2-й роты 42-го немецкого отдельного противотанкового дивизиона некоего Платцера 16 января 1942 г. было записано: «Спасайся, кто может! Разбитая, смешавшаяся армия отступает. Люди растеряны. Потери огромны. Так, видимо, отступал со своей армией Наполеон. Днем и ночью заседают полевые суды. Целыми пачками отводят солдат с обмороженными конечностями...»...
Среди различных документов, найденных в последнее время у убитых солдат и пленных, появляются записи, дневники, стихи, в которых подвергается критике военная политика Гитлера. Нередко Гитлер и его окружение в острой форме высмеиваются. В дневнике солдата Вильфрида Нойб, найденном в районе Будогощи, оказались, например, и такие стихи:
«Мы от вошек-крошек бесимся,
Нет на свете нас вшивей.
Мы за милую родину чешемся
И в честь фюрера ». ("Правда", СССР)
03.03.42: Как многие его соотечественники, унтер-офицер 35-го стрелкового полка Гейнц Клин вел дневник. Будучи человеком с образованием, Гейнц Клин записывал не только, сколько кур он сглотнул и сколько трофейных чулок нахапал, нет, Гейнц Клин был склонен к философствованию. Он отмечал в дневнике свои мысли и переживания.
«29 сентября 1941. ...Фельдфебель стрелял каждой в голову. Одна женщина умоляла, чтобы ей сохранили жизнь, но и ее убили. Я удивляюсь самому себе - я могу совершенно спокойно смотреть на эти вещи... Не изменяя выражения лица, я глядел, как фельдфебель расстреливал русских женщин. Я даже испытывал при этом некоторое удовольствие...»
«28 ноября 1941. Позавчера в деревне мы впервые увидели повешенную женщину. Она висела на телеграфном столбе...»
В декабре дивизия, к которой принадлежал Гейнц Клин, была обращена в бегство. Унтер-офицер писал: «20 декабря 1941. Город Чернь. Мы продолжаем отступать. Надо быть здесь, чтобы понять, что это значит... Это ужасно! Самые стойкие парни плачут, как маленькие дети... Мы бежим, бросая раненых. Мы вынуждены бежать и бежать только, чтобы спасти ». ("Красная звезда", СССР)
11.02.42: Ниже публикуются выдержки из письма ефрейтора 489 полка 269 немецкой пехотной дивизии, убитого на Ленинградском фронте. Фамилию ефрейтора установить не удалось.
«11 января 1942 года... Ты не можешь себе представить, что нам пришлось пережить за последние шесть недель. Об этом даже писать нельзя: ты просто скажешь, что я лгу. Все время обитали в лесах, не имея крыши над головой, а русские постоянно сидели у нас на шее. К тому же этот отчаянный холод, ежедневно столько-то и столько-то полузамерзших покидают нас. У меня тоже обморожена рука и ноги, и я ожидаю лишь того дня, когда со мной также будет покончено. Нас, радистов, осталось только двое, а все остальные находятся в госпитале. Этой жизни не может выдержать ни один человек. Уже 6 недель мы не получали ни чистого белья, ни порядочной еды. В дни рождества мы были в окружении у русских, и лишь при помощи танков удалось удрать. В отношении России мы тяжело просчитались. Однако эти жалобы не имеют смысла: долго мы теперь все равно не сможем выдержать. В кино показывают все не то - действительность выглядит гораздо трагичнее. Но все это было бы не так страшно, если бы лишь знать, что когда-то наступит конец. Но кто знает, сколько еще времени будет длиться эта война в кустарнике. Во всяком случае русские никогда не капитулируют... На наши обозы постоянно нападают партизаны... Тело дьявольски чешется. Немецкого солдата без вшей теперь в России ...» (Совинформбюро)
ЯНВАРЬ 1942 :
29.01.42: Один негодяй написал в своем дневнике: «Когда я расскажу Эльзе, что я повесил большевичку, она мне наверно отдастся». Другой в записной книжке соизволил начертать: «Женщины любят жестоких». Вряд ли Ницше признал бы в этих хищных баранах своих последователей. Аморальность современной Германии ближе к скотному двору, нежели к философской системе...
Этому одичанию большой страны способствовала гипертрофия механической цивилизации. Каждый немец привык к жизни автомата. Он не рассуждает, потому что мысль может нарушить и аппарат государства, и его, Фрица, пищеварение. Он повинуется с восторгом. Это не просто баран, нет, это экстатический баран, если можно так выразиться, это баранофил и панбаранист. В механическое повиновение он вносит ту долю страсти, которая ему отпущена. Сколько раз, разговаривая с немецкими пленными, я в нетерпении восклицал: «Но что вы лично об этом думаете?», и сколько раз я слышал тот же ответ: «Я не думаю, я ». ("Известия", СССР)
25.12.41: Солдаты все чаще открыто задают вопросы офицерам: «когда наступит обещанный конец войны», «когда мы получим зимнее обмундирование», «когда мы пойдем в отпуска» и т.д. Солдаты начинают в резкой форме вступать с офицерами в пререкания.
Неизвестный солдат 7-й пехотной дивизии сделал такую запись в своем дневнике: «Вчера утром ефрейтор ударил меня в лицо за то, что я ему возразил. Я не стерпел обиды и дал сдачи. Ефрейтор вцепился в мои волосы и с помощью другого младшего командира начал ». ("Красная звезда", СССР)
15.11.41: В ходе войны гитлеровского империализма против народов Советского Союза в руки советского командования попадало бесчисленное множество материалов, личных записей, дневников и писем немецких солдат. Лишь небольшая часть из них публиковалась в печати, но и по ним было видно, что по мере развития военных действий на Восточном фронте в настроениях и думах немецкого солдата происходит глухой, подспудный, еще не выраженный открыто, но глубокий и коренной перелом. Тяжесть огромных людских потерь немецкой армии, несоответствие хода военных действий планам и обещаниям гитлеровского командования, жгучая ненависть к зверям-оккупантам населения занятых немцами областей, - все это заставляет немецкого солдата, если он не потерял еще окончательно человеческого облика, думать над происходящим. Думы эти невеселы. Червяк сомнения прополз в душу рядового воюющего немца, точит его, принуждает по-своему расценивать положение, созданное войной. Письма с родины, из германского тыла, от оставшихся дома родных и друзей приносят немецкому фронтовику все более удручающие вести. И тот, кто в ожидании гибели от красноармейской пули способен думать не только о себе, должен был задуматься над тем, что несет гитлеровская война и гитлеровская власть . ("Известия", СССР)
:
29.10.41: Записи в блокноте солдата Генриха Тивеля: «Я, Генрих Тивель, поставил себе целью истребить за эту войну 250 русских, евреев, украинцев, всех без разбора. Если каждый солдат убьет столько же, мы истребим Россию в один месяц, все достанется нам, немцам. Я, следуя призыву фюрера, призываю к этой цели всех немцев...»
Записи в дневнике обер-ефрейтора Ганса Риттеля: «12 октября 1941 г. Чем больше убиваешь, тем это легче делается. Я вспоминаю детство. Был ли я ласковым? Едва ли. Должна быть черствая душа. В конце концов мы ведь истребляем русских - это азиаты. Мир должен быть нам благодарным.
Сегодня принимал участие в очистке лагеря от подозрительных. Расстреляли 82 человека. Среди них оказалась красивая женщина, светловолосая, северный тип. О, если бы она была немкой. Мы, я и Карл, отвели ее в сарай. Она кусалась и выла. Через 40 минут ». ("Красная звезда", СССР)
01.10.41: Учатся не только солдаты, учатся и офицеры. Дневник лейтенанта Иосифа Кассинга (пол. почта 12337 Е) - целая дипломная работа. Лейтенант вначале беспечен. Он занят одним: как совместить богословскую кафедру с работой на случном пункте. Он пишет: «Что со мной будет? Я ведь намеревался изучать богословье. Но как только я вернусь домой, я перепорчу всех девушек. Это первое, что я сделаю».
Он еще глуп и несведущ. Уроки впереди. И вот начинается обучение русскому языку:
«С другим чувством я пошел на эту войну. Не как на войну с Францией... Меня мучает мысль, что меня убьют.
Много немецких могил и много еще непогребенных немцев. Ах, это ужасно!.. Во Франции было не так...
Русские с утра шлют нам привет. Каждую минуту они стреляют. Боже, что же это такое?
Русские опять обстреляли нас сильным артиллерийским огнем. У нас большие потери.
Я подготовил свой окоп и выложил его соломой. Мне хотелось спросить других: «Видели ли вы когда-нибудь человека, который сам себе выкопал могилу. Боже, помоги мне! Я не могу больше этого слышать, не могу!..»
Лейтенант Иосиф Кассинг тоже не зря провел три месяца на нашей земле. Этот жеребчик стал слезливым и сантиментальным. Он столько наслушался снарядов и бомб, что поумнел, понял, что немецкая армия роет себе у нас . ("Красная звезда", СССР)
СЕНТЯБРЬ 1941 :
23.09.41: Вот записи ефрейтора Маровитца. С типичной для немца педантичностью Маровитц день за днем описывает события, участником или свидетелем которых он был, сам того не подозревая, что он рисует страшную картину деградации немецкого солдата.
«...Сегодня доставили одного. Допросили и тут же прикончили... Вскоре привели опять одного и двух детей. Их тоже допросили и прикончили».
7 августа Маровитц был в Пскове. В дневнике говорится: «...Потом мы пошли на рыночную площадь. Дело в том, что там вешали двух русских и мы должны были поглядеть на это. Когда я пришел на площадь, там собралась большая толпа. Оба русских болтались на страх другим. С такими долго не рассуждают, их быстро подвесили так, что они сразу задохнулись. Комичное ощущение испытываешь, глядя ...». ("Правда", СССР)
Приводим выдержки из дневников, найденных у немецких солдат и офицеров, убитых в боях. Фашистское отродье с хладнокровием профессиональных убийц описывает свою бандитскую расправу с мирным советским населением. Немецкий солдат Эмиль Гольц, член национал-социалистской партии, пишет: ...
28 июня. На рассвете мы проехали Барановичи. Город разгромлен. Но еще не все сделано. По дороге от Мира до Столбцов мы разговаривали с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь, слезы и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущали. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды «СС» и сделают то, что не успели сделать мы.
5 июля. В 10 часов мы были в местечке Клецк. Сразу же отправились на поиски добычи. Взламывали двери топорами, ломами. Всех, кого находили в запертых изнутри домах, приканчивали. Кто действовал пистолетом, кто винтовкой, а кое-кто штыком и прикладом. Я предпочитаю пользоваться пистолетом».
Другой фашист-людоед обер-ефрейтор Иоганнес Гердер пишет в своем дневнике:
«25 августа. Мы бросаем ручные гранаты в жилые дома. Дома очень быстро горят. Огонь перебрасывается на другие избы. Красивое зрелище! Люди плачут, а мы смеемся над слезами. Мы сожгли уже таким образом деревень десять.
29 августа. В одной деревне мы схватили первых попавшихся 12 жителей и отвели на кладбище. Заставили их копать себе просторную и глубокую могилу. Славянам нет и не может быть никакой пощады. Проклятая гуманность ». (Совинформбюро)
20.09.41: Немцы убивают пленных... В дневнике старшего ефрейтора И.Рихтера 4-го батальона 40-го пехотного полка полевая почта 01797 мы находим следующую запись от 1 июля: «60 пленных мы расстреляли у штаба».
Унтер-офицер 735-го дивизиона (3-й армейский корпус Рейхенау) Ганс Юрген Симон записал в своем дневнике 7 августа: «Гофф рассказывает мне случай с одним русским, раненым в голову, которого велено было пристрелить. Солдат, которому приказали застрелить пленного, привел русского к своим товарищами передал им задание, утверждая, что его пистолет не работает. Гофф думает, что этот солдат не мог пересилить себя и расстрелять безоружного раненого».
Немцы пытают пленных. Ефрейтор Цохель из Висбадена полевая почта 22408 В пишет в своем дневнике: «25 июля. Темная ночь, звезд нет. Ночью пытаем ». ("Известия", СССР)
Ефрейтор Рихтер, этот «сантиментальнейший» немец ненавидит своих соратников. Будучи «наблюдательнейшим», он отмечает одно: его коллеги воняют. Он записывает 30 июля: «Эмиль воняет, как хорь», 15 августа: «Все в палатке воняют». Его батальон несет страшные потери. Рихтер записывает 9 августа, что батальон больше не годен для военных действий: столько «туристов» перебито...
Ознакомимся с «наблюдениями» ефрейтора Рихтера:
Но нашим «туристам» и этого мало. Они хотят сенсационных переживаний. 6 июля старший ефрейтор Рихтер записал: «Матула выкопал мертвеца на еврейском кладбище. Гофштетер очищает пальцами череп. Матула кладет его на пень и рубит по нему топором. Я и парашютист достали 2 гусей. У меня сегодня ». ("Красная звезда", СССР)
11.09.41: Все кровавые преступления «святых отцов» инквизиции, восточных тиранов, орд Атиллы и Чингисхана бледнеют перед кровавыми оргиями фашистских людоедов. Мрачнейшие страницы истории человечества - ничто в сравнении с ужасами, творимыми гитлеровскими мерзавцами.
О моральном облике фашистской армии свидетельствуют письма и дневники самих солдат фашистской армии. Приведем некоторые примеры. Солдат 435-го немецкого пехотного полка Бертольд Браун в своем дневнике записывал: «28 июля. Сегодня выдался спокойный день. Солдаты шныряют по опустошенным домам и возвращаются с узлами и мешками. По нашим военным законам грабеж - в некотором роде доблесть.
3 августа. Я уже 10 дней в аду, который называется восточным фронтом.Сколько я видел за эти дни убитых немцев! Сегодня обер-лейтенант застрелил Леопольда Штраухмана - отца шестерых детей - за « ». ("Известия", СССР)
АВГУСТ 1941 :
29.08.41: Вожак «гитлеровской молодежи» Бальдур фон Ширах сказал: «Лучше германская ложь, чем человеческая правда». А один из его выкормышей, ефрейтор Штампе, записал в дневнике: «Сегодня передавали по радио, что три миллиона русских окружены и мы их через неделю всех перебьем. Может быть - вранье, но во всяком случае ...» ("Красная звезда", СССР)
17.08.41: Владелец записной книжки, старший ефрейтор 12-го полка в Ганновере Альфред Куррле, с немецкой методичностью отмечал свои «подвиги». Он находился во Франции, в Бресте, и оттуда бомбил английские города. Особенно часто его посылали на Плимут. Записи об уничтожении английских домов перемежаются полезными справками: номер воротничка, номер текущего счета, адреса проституток.
Еще шестого августа ефрейтор резвился во французском городке Шартре: запивал индюшку «поммаром». Седьмого его послали на восток - он должен был заменить летчиков, убитых нашими истребителями и артиллеристами. Для нападения на Москву германское командование отбирает СС с хорошим стажем. Куррле был породистым, и он бомбил даже английский крейсер «Эксетер».
Переночевав в разоренной немцами Варшаве, Альфред Куррле 10-го вылетел на Москву. Он записал: «19 часов 43 минуты». Он оставил место, чтобы отметить, когда он вернется. Место осталось чистым - он . ("Правда", СССР)
09.08.41: Зачинщиками отвратительных насилий над пленными и мирным населением являются германские офицеры. У убитого на Украине германского обер-лейтенанта Краузе был найден дневник, ярко рисующий моральный облик среднего германского офицера. Краузе прошел огнем и мечом Польшу, Францию, Югославию, Грецию и, наконец, явился на Украину. И во всех этих странах записи в походном дневнике похожи одна на другую: это счет насилия, грабежей и хулиганства.
«Скоро я стану интернациональным любовником! - записывает владелец тетради. - Я обольщал крестьянок-француженок, полячек, голландок...». Дальше обер-лейтенант излагает такие детали своих «подвигов», которые не поддаются никакой передаче. «Как быть? - записывает Краузе в Варшаве. - Мне негде хранить коллекции. Вчера я приобрел массивный золотой кубок. Как все это отправить домой Луизе? Она была бы очень рада...».
Свои впечатления об Украине бандит излагает так: «Третий день мы находимся на украинской территории. Чорт подери! Я изнываю от удивления. Где же хваленые красотки? Загадочно. Неужели и они прячутся в лесах с этими проклятыми партизанами?».
И дальше: «Сегодня, наконец, мне удалось отвести душу. Девочка лет 15 была крайне пуглива. Она кусала мне руки. Бедняжка, пришлось ее связать... Мне сказал лейтенант: «За эти подвиги тебе следует дать ». ("Правда", СССР)
ИЮЛЬ 1941 :
16.07.41: Всем этим воякам смертельно надоела война, хотя из них мало, кто воевал по-настоящему. Хорст Шустер начинает думать, хотя в «памятке» немецкого солдата написано черным по белому: «Немецкий солдат никогда не думает, он повинуется». Тяжело для непривыкшего человека думать, и Шустер пишет: «Нас медленно доводят до сумасшествия».
А Гитлер тем временем подготовляет очередной поход. Идет военная суматоха. Шустер пишет: «Маршировать. Маршировать. Топаешь, как баран, и ничего не знаешь ни о положении, ни о целях. Это неправильно... Похоже на то, что опять что-то начинается. Одни говорят - Испания, другие - Ливия. Во всяком случае не на Англию...»
На месте Гитлера, прочитав такой дневник, я испугался бы - подумать, что унтер Шустер, посредственный человек, повторявший все глупости начальства, вдруг понял, что он «баран»!.. ("Красная звезда", СССР)
См. также:
* * *
* * *
* * *
* * *
* * * (Спецархив)
("Красная звезда", СССР)
("Известия", СССР)
Слава русского оружия не знает границ. Русский солдат вытерпел то, что никогда не терпели и не вытерпят солдаты армий других стран. Этому свидетельствуют записи в мемуарах солдат и офицеров вермахта, в которых они восхищались действиями Красной Армии.
«Близкое общение с природой позволяет русским свободно передвигаться ночью в тумане, через леса и болота. Они не боятся темноты, бесконечных лесов и холода. Им не в диковинку зимы, когда температура падает до минус 45. Сибиряк, которого частично или даже полностью можно считать азиатом, еще выносливее, еще сильнее…Мы уже испытали это на себе во время Первой мировой войны, когда нам пришлось столкнуться с сибирским армейским корпусом»
«Для европейца, привыкшего к небольшим территориям, расстояния на Востоке кажутся бесконечными… Ужас усиливается меланхолическим, монотонным характером русского ландшафта, который действует угнетающе, особенно мрачной осенью и томительно долгой зимой. Психологическое влияние этой страны на среднего немецкого солдата было очень сильным. Он чувствовал себя ничтожным, затерянным в этих бескрайних просторах.»
«Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Его способность ие дрогнув выносить лишения вызывает истинное удивление. Таков русский солдат, которого мы узнали и к которому прониклись уважением еще четверть века назад ».
«Нам было очень трудно составить ясное представление об оснащении Красной Армии… Гитлер отказывался верить, что советское промышленное производство может быть равным немецкому. У нас было мало сведении относительно русских танков. Мы понятия не имели о том, сколько танков в месяц способна произвести русская промышленность.
Трудно было достать даже карты, так как русские держали их под большим секретом. Те карты, которыми мы располагали, зачастую были неправильными и вводили нас в заблуждение.
О боевой мощи русской армии мы тоже не имели точных данных. Те из нас, кто воевал в России во время Первой мировой войны, считали, что она велика, а те, кто не знал нового противника, склонны были недооценивать ее».
«Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои. Там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Они всегда пытались прорваться на восток… Наше окружение русских редко бывало успешным».
«От фельдмаршала фон Бока до солдата все надеялись, что вскоре мы будем маршировать по улицам русской столицы. Гитлер даже создал специальную саперную команду, которая должна была разрушить Кремль. Когда мы вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск вдруг резко изменилось. С удивлением и разочарованием мы обнаружили в октябре и начале ноября, что разгромленные русские вовсе не перестали существовать как военная сила. В течение последних недель сопротивление противника усилилось, и напряжение боев с каждым днем возрастало…»
Начальник штаба 4-ой армии вермахта генерал Гюнтер Блюментрит : «Русские не сдаются. Взрыв, еще один, с минуту все тихо, а потом они вновь открывают огонь…» «С изумлением мы наблюдали за русскими. Им, похоже, и дела не было до того, что их основные силы разгромлены…» «Буханки хлеба приходилось рубить топором. Нескольким счастливчикам удалось обзавестись русским обмундированием…» «Боже мой, что же эти русские задумали сделать с нами? Мы все тут сдохнем!.. »
Из воспоминаний немецких солдат
«Русские с самого начала показали себя как первоклассные воины, и наши успехи в первые месяцы войны объяснялись просто лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость… »
Генерал-полковник (позднее — фельдмаршал) фон Клейст : «Часто случалось, что советские солдаты поднимали руки, чтобы показать, что они сдаются нам в плен, а после того как наши пехотинцы подходили к ним, они вновь прибегали к оружию; или раненый симулировал смерть, а потом с тыла стрелял в наших солдат».
Генерал фон Манштейн (тоже будущий фельдмаршал) : «Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен». (Запись от 24 июня.) «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека… Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей ит.п.в плен сдаются немногие». (29 июня.) «Бои с русскими носят исключительно упорный характер. Захвачено лишь незначительное количество пленных». (4 июля)
Дневник генерала Гальдера : «Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник.»
Фельдмаршал Браухич (июль 1941 года) : «Примерно сотня наших танков, из которых около трети были T-IV, заняли исходные позиции для нанесения контрудара. С трех сторон мы вели огонь по железным монстрам русских, но все было тщетно… Эшелонированные по фронту и в глубину русские гиганты подходили все ближе и ближе. Один из них приблизился к нашему танку, безнадежно увязшему в болотистом пруду. Безо всякого колебания черный монстр проехался по танку и вдавил его гусеницами в грязь. В этот момент прибыла 150-мм гаубица. Пока командир артиллеристов предупреждал о приближении танков противника, орудие открыло огонь, но опять-таки безрезультатно. Один из советских танков приблизился к гаубице на 100 метров. Артиллеристы открыли по нему огонь прямой наводкой и добились попадания — все равно что молния ударила. Танк остановился. «Мы подбили его», — облегченно вздохнули артиллеристы. Вдруг кто-то из расчета орудия истошно завопил: «Он опять поехал!» Действительно, танк ожил и начал приближаться к орудию. Еще минута, и блестящие металлом гусеницы танка словно игрушку впечатали гаубицу в землю. Расправившись с орудием, танк продолжил путь как ни в чем не бывало. »
Командир 41-го танкового корпуса вермахта генерал Райнгарт : «Храбрость — это мужество, вдохновленное духовностью. Упорство же, с которым большевики защищались в своих дотах в Севастополе, сродни некоему животному инстинкту, и было бы глубокой ошибкой считать его результатом большевистских убеждений или воспитания. Русские были такими всегда и, скорее всего, всегда такими останутся. »
Вечер 21 июня
Вспоминает унтер-офицер Гельмут Колаковски : «Поздним вечером наш взвод собрали в сараях и объявили: «Завтра нам предстоит вступить в битву с мировым большевизмом». Лично я был просто поражен, это было как снег на голову, а как же пакт о ненападении между Германией и Россией? Я все время вспоминал то выпуск «Дойче вохеншау», который видел дома и в котором сообщалось о заключенном договоре. Я не мог и представить, как это мы пойдем войной на Советский Союз». Приказ фюрера вызвал удивление и недоумение рядового состава. «Можно сказать, мы были огорошены услышанным, – признавался Лотар Фромм, офицер-корректировщик. – Мы все, я подчеркиваю это, были изумлены и никак не готовы к подобному». Но недоумение тут же сменилось облегчением избавления от непонятного и томительного ожидания на восточных границах Германии. Опытные солдаты, захватившие уже почти всю Европу, принялись обсуждать, когда закончится кампания против СССР. Слова Бенно Цайзера, тогда еще учившегося на военного водителя, отражают общие настроения: «Все это кончится через каких-нибудь три недели, нам было сказано, другие были осторожнее в прогнозах – они считали, что через 2–3 месяца. Нашелся один, кто считал, что это продлится целый год, но мы его на смех подняли: «А сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками? А с Францией? Ты что, забыл?»
Но не все были столь оптимистичны. Эрих Менде, обер-лейтенант из 8-й силезской пехотной дивизии, вспоминает разговор со своим начальником, состоявшийся в эти последние мирные минуты. «Мой командир был в два раза старше меня, и ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917 году, когда он был в звании лейтенанта. «Здесь, на этих бескрайних просторах, мы найдем свою смерть, как Наполеон », — не скрывал он пессимизма… Менде, запомните этот час, он знаменует конец прежней Германии».
В 3 часа 15 минут передовые немецкие части перешли границу СССР. Артиллерист противотанкового орудия Иоганн Данцер вспоминает: «В самый первый день, едва только мы пошли в атаку, как один из наших застрелился из своего же оружия. Зажав винтовку между колен, он вставил ствол в рот и надавил на спуск. Так для него окончилась война и все связанные с ней ужасы».
22 июня, Брест
Захват Брестской крепости был поручен 45-й пехотной дивизии вермахта, насчитывавшей 17 тысяч человек личного состава. Гарнизон крепости — порядка 8 тысяч. В первые часы боя посыпались доклады об успешном продвижении немецких войск и сообщения о захвате мостов и сооружений крепости. В 4 часа 42 минуты «было взято 50 человек пленных, все в одном белье, их война застала в койках». Но уже к 10:50 тон боевых документов изменился: «Бой за овладение крепостью ожесточенный — многочисленные потери». Уже погибло 2 командира батальона, 1 командир роты, командир одного из полков получил серьезное ранение.
«Вскоре, где-то между 5.30 и 7.30 утра, стало окончательно ясно, что русские отчаянно сражаются в тылу наших передовых частей. Их пехота при поддержке 35–40 танков и бронемашин, оказавшихся на территории крепости, образовала несколько очагов обороны. Вражеские снайперы вели прицельный огонь из-за деревьев, с крыш и подвалов, что вызвало большие потери среди офицеров и младших командиров».
«Там, где русских удалось выбить или выкурить, вскоре появлялись новые силы. Они вылезали из подвалов, домов, из канализационных труб и других временных укрытий, вели прицельный огонь, и наши потери непрерывно росли».
Сводка Верховного командования вермахта (ОКВ) за 22 июня сообщала: «Создается впечатление, что противник после первоначального замешательства начинает оказывать все более упорное сопротивление». С этим согласен и начальник штаба ОКВ Гальдер: «После первоначального «столбняка», вызванного внезапностью нападения, противник перешел к активным действиям».
Для солдат 45-й дивизии вермахта начало войны оказалось совсем безрадостным: 21 офицер и 290 унтер-офицеров (сержантов), не считая солдат, погибли в ее первый же день. За первые сутки боев в России дивизия потеряла почти столько же солдат и офицеров, сколько за все шесть недель французской кампании.
«Котлы»
Самыми успешными действиями войск вермахта были операцию по окружению и разгрому советских дивизий в «котлах» 1941-го года. В самых крупных из них – Киевском, Минском, Вяземском – советские войска потеряли сотни тысяч солдат и офицеров. Но какую цену за это заплатил вермахт?
Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии : «Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись».
Автор книги пишет: «Опыт польской и западной кампаний подсказывал, что успех стратегии блицкрига заключается в получении преимуществ более искусным маневрированием. Даже если оставить за скобками ресурсы, боевой дух и воля к сопротивлению противника неизбежно будут сломлены под напором громадных и бессмысленных потерь. Отсюда логически вытекает массовая сдача в плен оказавшихся в окружении деморализованных солдат. В России же эти «азбучные» истины оказались поставлены с ног на голову отчаянным, доходившим порой до фанатизма сопротивлением русских в, казалось, безнадежнейших ситуациях. Вот поэтому половина наступательного потенциала немцев и ушла не на продвижение к поставленной цели, а на закрепление уже имевшихся успехов».
Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Федор фон Бок , в ходе операции по уничтожению советских войск в Смоленском «котле» писал об их попытках вырваться из окружения: «Весьма значимый успех для получившего такой сокрушительный удар противника!». Кольцо окружения не было сплошным. Два дня спустя фон Бок сокрушался: «До сих пор не удалось заделать брешь на восточном участке Смоленского котла». Той ночью из окружения сумели выйти примерно 5 советских дивизий. Еще три дивизии прорвались на следующий день.
Об уровне немецких потерь свидетельствует сообщение штаба 7-й танковой дивизии, что в строю осталось всего 118 танков. 166 машин было подбито (хотя 96 подлежали ремонту). 2-я рота 1-го батальона полка «Великая Германия» всего за 5 дней боев на удержание линии Смоленского «котла» потеряла 40 человек при штатной численности роты в 176 солдат и офицеров.
Постепенно менялось и восприятие войны с Советским союзом у рядовых немецких солдат. Безудержный оптимизм первых дней боев сменился осознанием того, что «что-то идет не так». Потом пришли безразличие и апатия. Мнение одного из немецких офицеров: «Эти огромные расстояния пугают и деморализуют солдат. Равнины, равнины, конца им нет и не будет. Именно это и сводит с ума ».
Постоянное беспокойство доставляли войскам и действия партизан, число которых росло по мере уничтожения «котлов». Если поначалу их количество и активность были ничтожны, то после окончания боев в киевском «котле» число партизан на участке группы армий «Юг» значительно возросло. На участке группы армий «Центр» они взяли под контроль 45% захваченных немцами территорий.
Кампания, затянувшаяся долгим уничтожением окруженных советских войск, вызывала все больше ассоциаций с армией Наполеона и страхов перед русской зимой. Один из солдат группы армий «Центр» 20 августа сетовал: «Потери жуткие, не сравнить с теми, что были во Франции». Его рота, начиная с 23 июля, участвовала в боях за «танковую автостраду № 1». «Сегодня дорога наша, завтра ее забирают русские, потом снова мы, и так далее». Победа уже не казалась столь недалекой. Напротив, отчаянное сопротивление противника подрывало боевой дух, внушало отнюдь не оптимистические мысли. «Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них только берутся танки и все остальное?! »
За первые месяцы кампании была серьезно подорвана боеспособность танковых частей группы армий «Центр». К сентябрю 41-го 30% танков были уничтожены, а 23% машин находились в ремонте. Почти половина всех танковых дивизий, предусмотренных для участия в операции «Тайфун», располагали лишь третью от первоначального числа боеготовых машин. К 15 сентября 1941 года группа армий «Центр» располагала в общей сложности 1346 боеготовыми танками, в то время как на начало кампании в России эта цифра составляла 2609 единиц.
Потери личного состава были не менее тяжелыми. К началу наступления на Москву немецкие части лишились примерно трети офицерского состава. Общие потери в живой силе к этому моменту достигли примерно полумиллиона человек, что эквивалентно потере 30 дивизий. Если же учесть, что только 64% от общего состава пехотной дивизии, то есть 10840 человек, являлись непосредственно «бойцами», а остальные 36% приходились на тыловые и вспомогательные службы, то станет ясно, что боеспособность немецких войск снизилась еще сильнее.
Так ситуацию на Восточном фронте оценил один из немецких солдат: «Россия, отсюда приходят только дурные вести, и мы до сих пор ничего не знаем о тебе. А ты тем временем поглощаешь нас, растворяя в своих неприветливых вязких просторах ».
О русских солдатах
Первоначальное представление о населении России определялось немецкой идеологией того времени, которая считала славян «недочеловеками». Однако опыт первых боев внес в эти представления свои коррективы.
Генерал-майор Гофман фон Вальдау , начальник штаба командования люфтваффе через 9 дней после начала войны писал в своем дневнике: «Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого… Ожесточенное сопротивление, его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям». Подтверждением этого стали первые воздушные тараны. Кершоу приводит слова одного полковника люфтваффе: «Советские пилоты – фаталисты, они сражаются до конца без какой-либо надежды на победу и даже на выживание, ведомые либо собственным фанатизмом, либо страхом перед дожидающимися их на земле комиссарами ».
Стоит заметить, что в первый день войны с Советским Союзом люфтваффе потеряли до 300 самолетов. Никогда до этого ВВС Германии не несли таких больших единовременных потерь.
В Германии радио кричало о том, что снаряды «немецких танков не только поджигают, но и насквозь прошивают русские машины». Но солдаты рассказывали друг другу о русских танках, которые невозможно было пробить даже выстрелами в упор – снаряды рикошетили от брони. Лейтенант Гельмут Ритген из 6-й танковой дивизии признавался, что в столкновении с новыми и неизвестными танками русских: «…в корне изменилось само понятие ведения танковой войны, машины КВ ознаменовали совершенно иной уровень вооружений, бронезащиты и веса танков. Немецкие танки вмиг перешли в разряд исключительно противопехотного оружия…».
Танкист 12-й танковой дивизии Ганс Беккер : «На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть».
Артиллерист противотанкового орудия вспоминает о том, какое неизгладимое впечатление на него и его товарищей произвело отчаянное сопротивление русских в первые часы войны: «Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!»
Автор книги «1941 год глазами немцев» приводит слова офицера, служившего в танковом подразделении на участке группы армий «Центр», который поделился своим мнением с военным корреспондентом Курицио Малапарте: «Он рассуждал, как солдат, избегая эпитетов и метафор, ограничиваясь лишь аргументацией, непосредственно имевшей отношение к обсуждаемым вопросам. «Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…»
Гнетущее впечатление на наступающие войска производили и такие эпизоды: после успешного прорыва приграничной обороны, 3-й батальон 18-го пехотного полка группы армий «Центр», насчитывавший 800 человек, был обстрелян подразделением из 5 солдат. «Я не ожидал ничего подобного, – признавался командир батальона майор Нойхоф своему батальонному врачу. – Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов».
В середине ноября 1941-го года один пехотный офицер 7-й танковой дивизии, когда его подразделение ворвалось на обороняемые русскими позиции в деревне у реки Лама, описывал сопротивление красноармейцев. «В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов».
Зима 41-го
В немецких войсках быстро вошла в обиход поговорка «Лучше три французских кампании, чем одна русская». «Здесь нам недоставало удобных французских кроватей и поражало однообразие местности». «Перспективы оказаться в Ленинграде обернулись бесконечным сидением в пронумерованных окопах».
Высокие потери вермахта, отсутствие зимнего обмундирования и неподготовленность немецкой техники к боевым действиям в условиях русской зимы постепенно позволили перехватить инициативу советским войскам. За трехнедельный период с 15 ноября по 5 декабря 1941 года русские ВВС совершили 15 840 боевых вылетов, тогда как люфтваффе лишь 3500 , что еще больше деморализовало противника.
В танковых войсках ситуация была аналогичной: подполковник Грампе из штаба 1-й танковой дивизии докладывал о том, что его танки вследствие низких температур (минус 35 градусов) оказались небоеготовы. «Даже башни заклинило, оптические приборы покрываются инеем, а пулеметы способны лишь на стрельбу одиночными патронами…» В некоторых подразделениях потери от обморожений достигали 70%.
Йозеф Дек из 71-го артиллерийского полка вспоминает: «Буханки хлеба приходилось рубить топором. Пакеты первой помощи окаменели, бензин замерзал, оптика выходила из строя, и руки прилипали к металлу. На морозе раненые погибали уже несколько минут спустя. Нескольким счастливчикам удалось обзавестись русским обмундированием, снятым с отогретых ими трупов».
Ефрейтор Фриц Зигель в своем письме домой от 6 декабря писал: «Боже мой, что же эти русские задумали сделать с нами? Хорошо бы, если бы там наверху хотя бы прислушались к нам, иначе всем нам здесь придется подохнуть ».
