Духовная жизнь средневековой руси. Духовная жизнь древней руси. Общественная мысль и культура древней руси Духовная жизнь в древней руси кратко

Важной вехой в истории Киевской Руси является принятие христианства в 988 г. Это событие имеет большое историческое значение: оно оказало существенное влияние на дальнейшее развитие Древнерусского государства. Христианство упрочило международный престиж Руси. С его принятием она превратилась в одно из наиболее развитых государств Европы того времени. Значительно расширились политические и экономические связи с другими христианскими странами. Крещение укрепило государственную власть и территориальное единство Киевского государства. Принятие христианства сыграло большую роль и в развитии русской культуры. Оно содействовало установлению культурных связей с западноевропейскими государствами, подняло древнерусскую культуру на новый, более высокий уровень развития.

В связи с этим возникает вопрос: что же представляло собой духовное состояние Русской земли дохристианского периода? Готова ли была Древняя Русь духовно к принятию православия?

Мы считаем устаревшей ситуацию, которая была отмечена, например, И.И. Ляпушкиным и суть которой сводится к тому, что "духовная жизнь славян VIII - первой половины IX в. пока не нашла отражения в известных нам памятниках и остается нам недоступной. Сказать что-либо о ней, кроме того, что славяне в исследуемую пору хоронили покойников по обряду трупосожжения и были язычниками, ничего нельзя".

В последние десятилетия трудами многих ученых реконструированы нравы и обычаи древних славян. Определенный материал о духовной культуре наших далеких предков несут в себе археологические данные. Существуют и письменные источники, которые помогают реконструировать восточнославянскую древность. Речь идет о текстах, написанных как бы извне, из другой системы. Это различные поучения против язычества, принадлежащие церковным авторам, летописные свидетельства и вставки в переводные тексты, а также заметки иностранных писателей и путешественников.

Прежде чем приступить к рассмотрению намеченных вопросов, необходимо определиться с понятиями "духовность", "духовная культура", "духовная жизнь общества".

В настоящее время в науке существует множество подходов к проблеме духовности. Но из всего многообразия можно выделить два основных. Суть первого сводится к поиску корней духовности не только в самом человеке и особенностях его личности, но и в продуктах его жизнедеятельности: в творчестве, памятниках старины, произведениях науки и искусства. Духовность субъекта рассматривается как результат его приобщения к общечеловеческим ценностям. Важным источником духовности признаются этические нормы, на которые субъект ориентируется в повседневной жизни. В этических, эстетических, юридических и прочих нормах закреплены образцы человеческой культуры. И если субъект усваивает, переживает их как внутренне обязательные образцы поведения, то он приобщается к высшим духовным ценностям бытия. Таким образом, истоки духовности лежат в глубинном смысле поступков людей и продуктов их жизнедеятельности, исторических событий и т.п.

Второй подход к проблеме (хотя исторически он является первым) - религиозное направление. Оно имеет четко заданные границы: в нем духовное выступает только как Божественное откровение: Бог есть дух, а жизнь духовная - это жизнь с Богом и в Боге. Т.е. духовность есть не что иное, как религиозность. Религиозная сущность духовности сопряжена с верой в Бога, с религиозной регуляцией человеческого поведения.

Таким образом, в культурно-антропологическом аспекте духовность может быть как светской, так и религиозной. Однако эти два подхода расходятся лишь в одном пункте - в вопросе о первоисточнике духовного (Бог или человек). В остальном - много сходного: основным предметом внимания являются особенности внутреннего мира человека, его самосознания и субъективных путей восхождения к духовным вершинам бытия.

На наш взгляд, сводить духовность только к религиозным основам не совсем правомерно. Есть одно "но" - неверующие. По всей видимости, им в духовности тоже отказывать нельзя. Следовательно, религия (и это показывает история культуры) не является полным и исчерпывающим источником духовности. Она, скорее, ее уровень.

В своей работе, касаясь проблем духовного развития Древней Руси, мы будем исходить из принципов обоих подходов, т.к. они дополняют друг друга, и отрицать их взаимосвязь неправомерно.

Духовность - всеобъемлющее понятие, включенное в жизнедеятельность человека в целом в самых различных ее проявлениях. Духовность относится к родовым определениям человеческого способа жизни. Она придает смысл жизни отдельному человеку, в ней человек ищет и находит ответы на вопросы: зачем он живет, каково его назначение в жизни, что есть добро и зло, истина и заблуждение, красивое и безобразное и т.п. Одним из измерений духовности человека является нравственность. Человек духовен в той мере, в какой он действует согласно высшим нравственным ценностям человеческого сообщества, способен поступать в соответствии с ними. Так, с точки зрения В.И. Слободчикова и Е.И. Исаева, духовность субъекта представляет собой естественное принятие и следование высшим образцам человеческой культуры, переживание нравственных норм общежития как внутреннего "категорического императива", принятие высших ценностей бытия человека как своих собственных.

В.Г. Федотова считает, что духовность есть "качественная характеристика сознания (как поступка, дела, жизни) или, точнее, характеристика его разнокачественности. Характеристика эта отражает господствующий тип ценностей...".

Мы также склоняемся к тому, чтобы определять духовность как качество сознания человека, свидетельствующее о его способности к трансцендированию, к выходу за пределы своей стихийной субъективности, способность озаботиться проблемами другого, социума и мироздания в целом.

Что же касается духовной культуры и духовной жизни общества, то они представляют собой соответственно процесс воспроизводства указанного выше сознания и процесс воплощения в действительность осознания своего отношения к миру и к себе самому.

К моменту принятия христианства Древняя Русь обладала многовековой языческой культурой. Термином "язычество" в исторической науке обозначают "огромный комплекс первобытных верований, воззрений и обрядов, складывавшийся на протяжении многих тысячелетий и послуживший основой, на которой сформировались все мировые религии".

Язычество древних русичей представляло собой не только совокупность религиозных верований, но и систему духовно-нравственных ценностей.

Как мировоззренческая система дохристианской Руси язычество отражало зависимость людей от окружающих природных условий. Г.А. Носова справедливо замечает, что в языческом мировоззрении обнаруживается сознание нераздельности, слитности "природных предпосылок" и самих людей, то "тождество природы и человека", на которое обратили внимание К. Маркс и Ф. Энгельс.

Природа, по мнению Л.А. Шумихиной, была "неиссякаемым источником русской духовности и основанием тех социокультурогенных факторов, которые формировали своеобразие русских духовных процессов". Не случайно В.О. Ключевский свой "Курс русской истории" начинает с рассуждений об особенностях русской природы и ее влиянии на становление русского характера. То обстоятельство, что природные (ландшафтные, климатические, биосферные) факторы лежали в основании рождения русской духовности, отмечает и Л.Н. Гумилев.

Таким образом, если следовать логике размышлений указанных авторов, природа являлась своего рода первоистоком духовности русов, а одним из главных факторов формирования духовно-нравственных начал у древних славян явилось именно отношение "человек - природа".

Древним русичам была присуща уверенность в одушевленности всего окружающего мира - Вселенной, природы, земли, животных, проявлявшаяся в виде анимизма, фетишизма и других форм первобытных верований.

Восточные славяне поклонялись рекам, озерам, колодцам, рощам, отдельным деревьям, камням необычной формы, которые наделялись сверхъестественными свойствами. Поклонение силам природы запечатлено в многочисленных фантастических существах - леших, водяных, русалках. Все славянские боги символизировали главные природные стихии: Перун - бог грозы и молнии (впоследствии бог войны и оружия), Даждьбог и Хоре - солнечные божества, Стрибог - бог ветров, Мокошь - божество женского начала природы и женских работ и др.

Но культ природы не освобождал древних славян от страха перед ней, перед ее таинственными силами. И потому быт и духовно-нравственные начала наших далеких предков отражают одновременно любовь к природе, ощущение красоты окружающего мира и страх перед природой, силам которой они противопоставляли не раскрепощенную человеческую личность, а заговоры, заклинания, сугубо мистическую обрядность, веру в различных божеств и духов.

Особым почитанием пользовалась земля, которая олицетворялась в образе женского божества плодородия. Ее называли "кормилицей", "матерью" ("мать сыра земля"). Земледельцы, прежде чем начать пахоту, кланялись земле, обращались к ней, как к живому существу, с просьбой об урожае. Запрещалось бить землю палкой или чем-нибудь иным, плевать на нее. Считалось, что земля не терпит неправды, наказывая засухой, неурожаем за клятвопреступления, за ложь и обман. Совершивший убийство должен был просить прощения у земли, т.к. она, как мать убитого, может простить убийцу. Широкое распространение имел обычай клятвы землей, целование земли. Д.С. Лихачев отмечает, что "на вере в землю, на уважении к земле строилось земледелие и военное дело, многие этические представления".

Наиболее раннее свидетельство о поклонении земле у восточных славян "видят" в русской вставке в полемическую статью против латинян, внесенную в летопись в конце XI в. (читается под 988 г.): "Паки же и землюглаголють материю. Да аще им есть земля мати, то отецъ им есть небо, искони бо створи бог небо, также землю".

Н.А. Бердяев подчеркивает такую особенность русской культуры, национального русского самосознания, как "мистика земли", своего рода национально-природный колорит русского народа. "У русских, - писал он, -иное чувство земли, и сама земля иная, чем у Запада. Русским чужда мистика расы и крови, но очень близка мистика земли".

По мнению Л. Лебедева, почитание русскими язычниками "матери-земли" - отнюдь не наивность, а свидетельство высокого уровня развития религиозного сознания.

Отсюда вполне логичен переход в более позднем народном сознании мифологического образа "матери-земли" в образ Богородицы-Заступницы.

О высоком уровне религиозного сознания древних русичей свидетельствует и тот факт, что все языческие боги Древней Руси были связаны только с небесно-неземным бытием. Еще одним аргументом в пользу высказанного положения является наличие нескольких уровней (своего рода иерархии) мифологических персонажей.

Высший уровень характеризуется наиболее обобщенным типом функций богов, а также их связью с официальным культом. К высшему уровню относились два божества - Перун и Велес. Эти божества воплощают военную и хозяйственно-природную функции соответственно. Кроме названных богов в полный состав праславянских богов высшего уровня могли входить Сварог (бог огня) и Даждьбог (солнечное божество).

Более низкий, средний, человеческий мир представляли божества, связанные с хозяйственными циклами и сезонными обрядами - Род, Чур и др. К этому уровню могли относиться и большинство женских божеств, например, Мокошь, а также духи предков - добрые (деды) и злые (упыри).

К низшему уровню относились разные классы неиндивидуализированной нечисти, духов, животных: домовые, лешие, русалки, водяные и т.д. Сказочные персонажи - баба-яга, кащей, чудо-юдо, лесной царь, морской царь - являлись, по-видимому, предводителями тех классов существ, которые сами принадлежали к низшему уровню.

Попытка зафиксировать на общегосударственном уровне высший круг языческих божеств была впервые предпринята князем Владимиром в 980 г. "... И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь". Главными божествами пантеона были громовержец Перун и "скотий бог" Велес (Волос), противостоящие друг другу топографически (идол Перуна возвышался на холме, идол Велеса находился внизу - на киевском Подоле.) и по социальной функции (Перун - бог княжеской дружины, Велес - бог всей остальной Руси.). Такое положение Велеса в иерархии богов историки объясняют тем, что "Владимир уже с самого начала имел в виду отказаться от старой практики своих предков - заморских походов, связанных с торговыми делами". Единственный женский персонаж киевского пантеона - Мокошь - был связан с характерными женскими занятиями (особенно с прядением). Другие боги этого пантеона имели отношение к наиболее общим природным функциям: Стрибог был связан с ветрами, Даждьбог и Хоре - с солнцем. Не совсем ясны функции последнего бога, имеется в виду Симаргла. Некоторые исследователи считают этот персонаж заимствованным из иранской мифологии (Симург в иранской мифологии - вещая птица.); другие трактуют его как персонаж, объединяющий всех богов пантеона.

Связи между богами внутри пантеона и их иерархия выявляются при анализе закономерностей перечисления богов в летописных списках: обнаруживается связь Перуна с Велесом, Стрибога с Даждьбогом и Сварогом, периферийное место Симаргла и Мокоши.

Как отмечают многие исследователи истории и культуры Древней Руси, к моменту принятия христианства язычество находилось на уровне, близком монотеизму. В этом отношении весьма показательно положение Рода, вопрос о котором до сих пор остается открытым. Некоторые авторы считают его покровителем родовых отношений, божком домашнего очага, почти домовым. Б.А. Рыбаков же предложил толковать Рода как божество, принадлежащее к сонму могущественных богов, как Творца всего сущего, дарующего жизнь, плодородие, долголетие. По Б.А. Рыбакову, "Род - бог неба и дождя, вдувающий жизнь в людей. Он как бы объединяет в себе всех прочих богов". Это обстоятельство дало повод И.Я. Фроянову назвать Рода "эквивалентом христианскому богу".

В глубокой древности на Руси возник культ предков. Он строился на убеждении, что жизнь человека продолжается и после физической смерти, но в несколько ином качестве. Важность тех проблем, которые были связаны со смертью сородича, по мнению В.Я. Петрухина, подтверждают физические усилия, которые затрачивало древнерусское общество на сооружение курганов - памятников предкам.

Восточные славяне делили умерших на две категории: "чистых" покойников, умерших естественной смертью, которые получили название "родителей", и "нечистых", погибших неестественной смертью. К последней категории относились самоубийцы, опойцы, колдуны. Отношение к тем и другим было различным. "Нечистые" покойники вызывали суеверный страх, им приписывались опасные, вредоносные свойства. "Родителей" почитали как добрых покровителей семьи. Судьба потомков ставилась в прямую зависимость от благосклонности "дедов". Считалось, что предки постоянно осуществляют нравственную опеку над живущими.

Почитание умерших предков было распространено в языческой Руси повсеместно. Им устраивались обильные поминки, чествовали их в особые дни года. С утверждением христианства поминальные дни были закреплены церковью за определенными датами православного календаря и получили название "родительские" дни.

Элементом культа предков была вера в домовых. Нередко "домовой" мыслился как умерший предок. Да и по сей день "домового" называют "хозяином", что восходит к очень глубокой древности.

С культом предков было тесно связано представление о потустороннем мире. В сознании древних русичей он находился в границах пространственно-временного бытия. Жизнь за "гробом" представлялась как бы продолжением или параллелью земному существованию.

Русичи имели представление и о рае, который назывался "ирий" или "вырий". Он мыслился как "вечное блаженное бытие умерших людей", как "прекрасный сад на видимом небе или где-то в неведомых, теплых восточных странах (землях), из которого к людям каждую весну прилетают птицы". Подтверждение тому мы встречаем в "Поучении" Владимира Мономаха: "И тому подивимся, как птицы небесные из ирья идут...".

"Отправляя" человека в рай, русские язычники снабжали его всем тем, что необходимо в земной жизни: клали в гроб одежду, обувь, утварь. Несмотря на то, что обычай сожжения покойников в славянстве сохранялся довольно долго, как о том говорит Нестор, описывая погребальные обряды радимичей, вятичей, кривичей, северян ("И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах"), тем не менее данные археологии свидетельствуют и о широком распространении в те времена на Руси обычая погребения в земле. Здесь следует отметить то, что правильному соблюдению погребального обряда уделялось особое внимание, т.к. это охраняло разделение живых и мертвых. Предметы, служившие покойнику, оставлялись его сородичами на рубеже, на границе селения. Это объясняется тем, что смерть отождествлялась язычниками с границей, она располагалась на границе мира живых и мира мертвых. Ее боялись, остерегаясь действия злых сил. В то же время в древнеславянском языческом культе смерть не входила в круг познаваемых явлений. Вяч.В. Иванов и В.В. Топоров отмечают у славян "обилие загадок о смерти".

Если погребальные обряды нарушались, то души умерших начинали навещать живых. Отсюда многочисленные предания, легенды, сказки, поверья в оборотней и т. д. Мир живых от этого вторжения защищался. Восточнославянские язычники всегда стремились оградить себя от смерти. Вот как об этом пишет А.Н. Афанасьев: "На Руси, кто прикасался к трупу покойника, тот не должен сеять, потому что семена, брошенные его рукою, омертвеют и не принесут плода; если умрет кто-нибудь во время посева, то в некоторых деревнях до тех пор не решаются сеять, пока не совершатся похороны... С другой стороны, т.к. зерно, семя есть символ жизни, то по выносе мертвого лавку, где он лежал, и всю избу посыпают рожью. Тогда же запирают и завязывают ворота, чтобы отстранить губительные удары смерти и закрыть ей вход в знакомое жилье. Горшок, из которого омывали покойника, солому, которая была под ним постлана, и гребень, которым расчесывали ему голову, везут из дому и оставляют на рубеже с другим селением или кидают в реку, веря, что таким образом смерть удаляется за пределы родового (сельского) владения или спускается вниз по воде. Все присутствующие при погребении обязаны, по возврате домой, посмотреть в квашню или приложить свои руки к очагу, чтобы очиститься от зловредного влияния смерти".

Древняя Русь не имела идольских храмов, однако языческие святилища занимали почетное место в поселениях восточных славян. Капище (жертвенник) окружали идолы - изваяния языческих богов, сделанные из дерева, камня и металла.

Известны археологические данные об остатках языческих святилищ. Самое знаменитое из таких святилищ обнаружено в урочище Перынь под Новгородом и было посвящено, видимо, богу Перуну.

"Центральную часть святилища составляла приподнятая над окружающей поверхностью горизонтальная площадка в виде правильного круга диаметром 21м, окруженная кольцевым рвом шириной до 7м и глубиной более 1 м. Точно в центре круга раскопками выявлена яма от столба диаметром 0,6м. Здесь стоял деревянный идол Перуна, который, как сообщает летопись, в 988 г. был срублен и сброшен в Волхов. Перед идолом находился жертвенник - круг, сложенный из булыжных камней. Ров, окружавший культовую площадку, представлял в плане не простое кольцо, а ободок в виде громадного цветка с восемью лепестками. Такую форму придавали ему восемь дугообразных выступов, расположенных правильно и симметрично. В каждом таком выступе на дне рва во время языческих праздников разжигали ритуальный костер, а в одном из них, восточном, обращенном к Волхову, судя по количеству углей и прокаленности грунта, горел "неугасимый огонь". Восемь костров указывали на стороны света, а идол в центре соотносился с Мировой Осью. У него, вероятно, приносились кровавые жертвы".

Известно много святилищ более скромных размеров, расположенных на Смоленщине, Псковщине и других местах. Обычно это круглые площадки диаметром от 14 до 30м, ровные, иногда выпуклые или вогнутые в середине, окруженные кольцевым рвом и невысоким валом, иногда - одним рвом, иногда - двумя валами, между которыми находится неглубокий ров. Известны и искусственно насыпанные святилища.

Археологи находили и древнеславянских идолов. Традиционно они представляли собой деревянные или каменные столбы, верхняя часть которых изображала человеческую голову, нередко - в шапке. Средняя высота их около 0,7м. Самым известным считается так называемый Збручский идол. Его нашли близ г. Гусятина, у притока Днестра - р. Збруч. Это 4-хгранный столб из известняка, высотой около Зм. Каждая сторона разделена на 3 яруса: верхний посвящен богам, средний - людям и земле, нижний - преисподней. На гранях столба - под одной шапкой - четыре фигуры во весь рост, две из них - женские. Какие божества изображены на столбе, остается загадкой. Збручский идол датируется X веком. Ныне этот памятник находится в Краковском музее.

К святилищам стекались жители окрестных мест для совершения треб - религиозных обрядов, молений, торжественных поминальных тризн. Важнейшую и серьезную часть треб составляли жертвоприношения. Письменные памятники сохранили свидетельства страшного обычая - человеческих жертвоприношений. Рассказ об одном таком событии мы находим в летописи под 983 годом. После успешного похода кн. Владимир захотел отметить победу жертвой в благодарность богам. Старцы и бояре решили, что нужна человеческая жертва. Жребий пал на "прекрасного лицом и душою" юношу, сына жившего в Киеве варяга-христианина. Когда за ним пришли, отец воспротивился и произнес по адресу языческих богов обличительную речь: "Не боги это, а просто дерево. Нынче есть, а завтра сгниют. Не едят они, не пьют и не говорят, но сделаны человеческими руками из дерева... Не дам сына...".

Обычай приносить в жертву скот и птицу долго держался в разных местах Руси даже после принятия христианства. Еще в середине XVI в. архиепископ Новгородский и Псковский жаловался Ивану Грозному по этому поводу.

До нас не дошло отчетливых сведений о существовании у восточных славян профессионального жречества. Хотя при наличии многочисленных святилищ оно скорее всего существовало. К тому же есть известия о колдунах, волхвах, которые могли выполнять жреческие функции. Не исключено, что эти функции мог осуществлять и старейший в роде.

На Руси была развита языческая магия. Она охватывала почти все стороны семейной и общественной жизни и оказалась впоследствии (после принятия христианства.) особенно живучей. В основе народной магии лежали представления о том, что с помощью образов - словесных, живописных, скульптурных, предметных - можно установить реальную связь с первообразами, т.е. с теми природными и космическими силами разного порядка (от физических до духовных), которые человек хочет использовать в своих интересах. И в обиходе, и в повседневной жизни древние славяне обращались к природным стихиям, заговаривали с ними. Язычник знал, что если сказать слово - "заговорить", - то силы природы откликнутся, помогут. Однако заговоры имели и другую сторону. В них нуждался не только человек, но и весь мир в целом, ибо через заговоры укреплялась "установленность" этого мира. "Заговорить" - подтвердить словом, уберечь делом каждую половину мира в ее чистоте, чтобы добро оставалось с добром, зло со злом, живые с живыми, а мертвые с мертвыми. К примеру, если вдруг в летнюю пору случались заморозки, а в зиму дожди, тои здесь заговоры должны были уберечь, сохранить, вернуть мир в его уже размеренное состояние.

Заговоры создавались по мере самой жизни, от поколения к поколению. Они складывались как бы сами собой. Колдуны, ведуны, знахари, волхвы ведали, знали-владели порядком слов и могли по мере надобности передать это знание другим членам своего рода.

Магия Древней Руси преследовала вполне житейские, рациональные цели. Она никогда не чуждалась знаний о природе, ее явлениях, свойствах материи. Как отмечает Л. Лебедев, это была относительно "чистая магия".

Таковы религиозные верования древних славян. Однако не только они составляли сущность духовной культуры дохристианской эпохи. О.А. Платонов вообще полагает, что "язычество для наших предков - скорее система духовно-нравственных понятий, чем религия". Поэтому обратимся к анализу язычества как совокупности духовно-нравственных ценностей.

С.М. Соловьев, опираясь на известия греков, римлян, германцев, арабов, отмечает, что для восточных славян была характерна простота нравов, а именно доброта, незлобие, прямодушие. "...Вообще славяне своею нравственностью производили на них (современников-чужеземцев) выгодное впечатление: простота нравов славянских находилась в противоположности с испорченными нравами тогдашних образованных или полуобразованных народов. Так, встречаем отзывы, что злые и лукавые попадаются очень редко между славянами". Однако подобные свидетельства не должны давать повода к идеализации славянской древности. "Доброта не исключала, впрочем, свирепости и жестокости в известных случаях". И хотя случаи насилия имели место, тем не менее Руси того времени в большей степени были свойственны братские и дружелюбные отношения.

В личных качествах особо ценились праведность, мужество, верность долгу и слову, любовь к родной земле. В отношениях между людьми всегда приветствовались нелицемерное братолюбие, верность в дружбе, отзывчивость к чужому горю, готовность прийти на помощь, почтение к старшим, прежде всего к родителям. Все это нашло свое яркое выражение в художественном творчестве: былинах, сказаниях, пословицах.

Древние писатели отмечают такую черту славян, как гостеприимство. Хозяин отвечал за безопасность гостя и обязан был его угостить и обогреть. Славянин, уходя из дома, оставлял открытой дверь и пищу для странника. Византийский император Маврикий (582-602 гг.) свидетельствует: "Они (славяне) ласковы с чужеземцами, принимают их у себя, провожают от одного места до другого, куда ему нужно, и даже если гостю случится какая-либо беда по вине хозяина, то тот, который принял после него гостя, выступает против нерадивого, считая честью для себя заступиться за гостя". Арабский автор пишет: "Русь чтит чужеземца и приветливо обходится с отдающимися под ее попечение, либо часто бывающими у нее и охраняет их от всяких приключений".

По свидетельствам восточных наблюдателей, древние русичи всегда отличались жизнерадостным нравом. Праздники на Руси всегда сопровождались играми, песнями, плясками, хороводами. Любили хмельное, но одурманивающих напитков не знали. Питье было легким.

Однако жизненные блага никогда не ставились русскими на первый план. Об этом свидетельствует простота быта наших предков, ярким примером чего является походный быт князя Святослава: "В походах же

Святослав не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он и шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, - такими же были и все его прочие воины". Следует подчеркнуть, что данное летописное свидетельство сделано с явным одобрением.

В рассказах Начальной летописи о князе Святославе проглядывает идеал воинского поведения, сложившийся на Руси в эпоху язычества. Воину должны быть присущи следующие черты: беззаветная преданность своей Родине, презрение к смерти в бою, демократизм и спартанский образ жизни, прямота в обращении даже к врагу. Пожалуй, ничто не ценилось в Древней Руси так высоко, как личная храбрость. Поэтому в наивысшей степени высокие нравственные качества славян Руси проявились в образе богатырей - могучих и добрых защитников родной земли, лучших представителей народа.

Хотя воинская доблесть, храбрость, сила, верность долгу очень почитались, тем не менее Руси не свойственен был культ прославленных полководцев, вождей победоносных дружин. Наши летописцы повествуют о походах русских князей, иногда просто блестящих, довольно сдержанно, как бы давая понять читателю, что не в военных успехах подлинные честь и слава народа. Более того, в летописи библейский Серух прямо осуждается за то, что ставил статуи воинам. "Первым же стал делать кумиры Серух, создавал он их в честь умерших людей: некоторых ставил прежним царям, других - храбрым людям, и волхвам, и женам-прелюбодейкам. Серух же родил Фарру, Фарра же родил трех сыновей: Авраама, Нахора и Аарона. Фарра же делал кумиры, научившись этому у своего отца... Авраам обратился к отцу: "Отец! Зачем обманываешь людей, делая деревянных кумиров? Тот бог, кто сотворил небо и землю".

Русь часто воевала, однако эти войны носили преимущественно и в основном оборонительный характер. Они были направлены на защиту своей земли от беспокойных соседей - хазар, печенегов, половцев. Что касается походов киевских князей на Византию, то многие историки пытались и пытаются толковать их как своего рода "дипломатические" акции: задача этих походов заключалась будто бы в том, чтобы добиться установления весьма ценных и даже необходимых для Руси дипломатических отношений с Константинополем.

Особо следует сказать о походе Олега на Константинополь в 911 г. В результате этого похода был заключен договор с греками, составленный, как свидетельствует летопись, "на двое харатьи", т.е. в двух экземплярах - на греческом и русском языках. "... Мирный договор этот сотворили мы Ивановым написанием на двух хартиях - царя вашего и своею рукою...". Этот факт подтверждает, что письменность на Руси появилась еще до принятия христианства. Данное обстоятельство еще раз свидетельствует о том, что уровень культуры дохристианской Руси был достаточно высок.

Отсутствие чрезмерной привязанности русских людей к земным ценностям и благополучию подчеркивает и представление о чистой совести. Эта духовная ценность ставилась славянами превыше всего. Никакие жизненные блага, соблазны, ни даже смерть не должны были заставить человека изменить ей. Чувство долга перед Землей и народом преобладало над личными интересами. Объясняется это тем, что Древняя Русь, как мы уже отмечали выше, постоянно пребывала в кольце враждебных сил (хазары, печенеги, половцы).

По мнению Л. Лебедева, совесть оказывалась "духовным центром, ядром всех законов и нравственных установлений Древнерусского государства". Такой вывод автор делает исходя из факта, что все многообразие личных, общественных и хозяйственных отношений в Древней Руси регулировалось понятием "правда". Это не означает, что правда побеждала всегда и во всем. Это значит, что восточные славяне постоянно стремились к ее осуществлению, а "жажда правды порождала положительные духовно-нравственные усилия".

Название первого свода законов на Руси ("Русская Правда") свидетельствует о своеобразном характере правового начала в русском законодательстве. Закон и право у русских укоренены в правде. Правда -основное в законе, она выше закона. Если же закон принят, но правде не соответствует, то это неправедный, негодный закон, нуждающийся в отмене или исправлении.

Характерными русскими выражениями являются: "поступать по правде", "судить и рядить по правде", "жить по правде" и др. Л. Лебедев полагает, что если в этих выражениях слово "правда" заменить словом "совесть", то смысл не изменится.

Здесь уместно несколько слов сказать о законодательстве Древней Руси. "Русская Правда", составление первых статей которой относится к началу XI в. (время княжения Ярослава Мудрого) - это сложный юридический памятник, опирающийся на нормы обычного права (неписаные правила, сложившиеся в результате неоднократного их применения) и на прежнее законодательство. В данном случае мы считаем необходимым подчеркнуть, что законодательство на Руси сложилось еще до крещения. Подтверждение тому мы находим в договорах русов с греками начала X в., где упоминается о "Законе русском", по которому судили жителей Киевской Руси. "Мы от рода русского, посланные от Олега, великого князя русского, и от всех, кто под рукою его, рассудили по справедливости, клянясь оружием своим, утвердить такую дружбу (между христианами и русскими) и удостоверить ее по вере и по закону нашему".

Важным показателем духовного развития наших далеких предков является и такое нравственное начало, как любовь к добру (добротолюбие). В древних русских воззрениях отчетливо пробивается мысль о совершенствовании, преображении души человека на началах добра и лада.

Весьма трудно сказать, имели ли русские язычники верное представление о добре и зле, но у них всегда присутствовало точное чувствование их реального существования и присутствия в жизни людей и окружающего мира. Дуалистический принцип противопоставления "благоприятного - неблагоприятного" реализовывался в мифологических персонажах, наделенных положительными или отрицательными функциями. В этом плане обратим внимание на таких, как упыри и берегини.

Упырь в представлении русичей - это таинственное, страшное существо, способное принести человеку много зла. Поэтому их старались задобрить приношениями пищи ("требы") или оборонялись от них различными заговорами и заклинаниями. Позднее к языческим способам защиты от нечистой силы добавились христианские - молитвы, обращения к Богородице и святым, наложение креста.

Берегини, наоборот, представлялись добрыми существами. Они противостояли злым духам и защищали людей от проделок всякой нечисти, пособничали в делах и жизни, покровительствовали людям честным, с открытой душой и добрым сердцем. К берегиням можно отнести Жар-птицу, птицу Феникс, Сивку-бурку, Конька-горбунка. Эти существа активны в утверждении добра, приходят на помощь людям в сложных ситуациях, т.к. понимают их заботы и тревоги.

В вере в нечистую силу и берегинь отражены представления древних славян о том, что вокруг них живут злые и добрые духи, которые постоянно ведут борьбу между собой, помогая или вредя человеку.

Говоря о нравственном состоянии дохристианской Руси, следует сказать, что своеобразный нравственный идеал человека сформировался в Среднем Поднепровье с центром в Киеве. Поляне своим поведением создали идеальный образ человека, который был запечатлен в былинах, сказаниях, сказках. Нестор, анализируя нравственное состояние племен, основывается на 3-х мерилах:

• 1. отношение к людям, прежде всего к родителям и родственникам,
• 2. отношение к пище,
• 3. отношение к браку.

"Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводят ее накануне, а на следующий день приносят за нее - кто что даст. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены". Подробная характеристика нравов восточных славян в "Повести временных лет" свидетельствует о том, что нравственные проблемы для наших предков того времени были весьма актуальны.

Отдельно хотелось бы сказать о веротерпимости русов по отношению к инаковерующим, будь то иноземцы или даже соплеменники. Именно веротерпимостью объясняется тот факт, что в Киеве за полвека до крещения Руси сложилась христианская община и была построена церковь Св. Ильи.

Первые приверженцы христианской веры среди русских стали появляться после договора 911 г. Самые выразительные данные о русах христианах дошли до нас в договоре Руси с Византией 944 г., где среди послов, приносивших клятву в Царьграде, фигурируют и язычники, и христиане: "Мы же те, кто из нас крещен, в соборной церкви клялись церковью Святого Ильи... А некрещеные русские слагают свои щиты и обнаженные мечи, обручи и иное оружие...". Аналогичную картину наблюдаем в Киеве: князь Игорь вместе со своим языческим окружением клялся на холме перед кумиром Перуна, а христиане присягали в церкви Св. Ильи. "На следующий день призвал Игорь послов и пришел на холм, где стоял Перун; и сложили оружие свое, и щиты, и золото, и присягали Игорь и люди его - сколько было язычников между русскими. А христиан русских приводили к присяге в церкви Святого Ильи...".

Участие христиан при заключении договора 944 г., наличие в Киеве церкви Св. Ильи указывают на заметную роль христианского элемента в столичной жизни. Однако, по мнению И.Я. Фроянова, это не значит, что христиане уже "нравственно преобладали над язычниками". В частности, княгиня Ольга принимала крещение как частное лицо, а не как "правительница Киевской державы", "руководительница политики Киева", "глава государства и киевского правительства". На предложение крестившейся княгини Ольги последовать ее примеру сын Святослав отвечает отказом: "Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться?". Однако реакция закоренелого язычника князя Святослава на обращение в христианство своих соотечественников была весьма и весьма добродушной: "... Но если кто собирался креститься, то он не запрещал, а только насмехался над тем".

Новая вера в начале - середине X в. затронула и торговый люд - так называемых "гостей", посещавших Константинополь, ибо принадлежность к христианству обеспечивала им в христианской стране по сравнению с язычниками лучшие условия.

Что касается философских и эстетических представлений Древней Руси, то здесь необходимо отметить следующее. Эстетические представления зарождаются еще до принятия христианства. В частности, в эпоху языческой Руси появляется представление о красоте. Подтверждением является то обстоятельство, что красота византийского богослужения поразила русских послов и явилась одним из факторов, определивших выбор веры. "...И пришли мы на Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали - на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как рассказать об этом. Знаем только, что пребывает там Бог с людьми и служба их лучше, чем в других странах. Не можем мы забыть красоты такой". Конечно, красота богослужения не единственный и не главный момент, решивший судьбу выбора религии (главное состояло в том, что православие отвечало характеру нашего народа и позволяло ему сохранять свои традиции, обычаи, идеалы), однако его никак нельзя сбрасывать со счетов.

Эстетические представления нашли свое отражение и в художественной практике наших далеких предков. У восточных славян до принятия христианства была своя достаточно развитая культура в области художественного ремесла и строительства. Археологические раскопки подтверждают, что дохристианская Русь знала литье и чекан, керамику и вышивку, владела тонким мастерством эмалей. Она производила искусные ювелирные вещи - бронзовые амулеты и украшения: звездчатые подвески, пряжки, колты, гривны (древние серьги и ожерелья). В узоры этих изделий вплетались птичьи, звериные и человеческие фигуры - славянский вариант поздневарварского "звериного стиля".

Искуснее всего языческая Русь была в обработке дерева, которое являлось основным строительным материалом. Из него делались хоромы князей и избы крестьян, из дубовых бревен клались крепостные стены. Основные предметы домашнего обихода: соха, прялка, лапти, ложка, кадка, сани - все это давал щедрый и добрый для человека лес.

Таким образом, эстетические моменты занимали весьма значительное место в быту и искусстве дохристианской Руси. Впоследствии они оказали существенное воздействие на формирование эстетики Древнерусского государства.

Говоря о философских воззрениях русских язычников, следует сразу же заметить, что большинство исследователей придерживается мнения, согласно которому первым толчком к появлению русской философии послужило христианство. Так, с точки зрения А.Ф. Замалеева, "философия не могла зародиться в недрах славянского язычества". Объясняется это тем, что мифология древних русичей оставалась чисто "стихийной религией" с неразвитым дуализмом божественного и природного. Более того, с позиций автора, "в лоне славянского язычества не могла зародиться не то что философия, но даже секуляризованное мировоззрение". Здесь мы считаем уместным остановиться на особенностях миропонимания древних русичей.

Во-первых, в славянской мифологии, как уже отмечалось выше, мир делится на несколько уровней, т.е. прослеживается своего рода иерархичность окружающего мира. Человек соотносится со всеми уровнями славянской мифологии. Универсальным образом, который синтезирует все отношения человека с иерархичным миром, является мировое древо. В этой функции в славянском фольклоре выступают обычно береза, дуб, сосна, рябина, яблоня. К трем основным частям мирового дерева приурочены разные животные: к ветвям и вершине - птицы, а также солнце и луна; к стволу - пчелы; к корням - змеи, бобры и т.п. Все дерево в целом сопоставляется с человеком, особенно с женщиной. Причем человека среди других существ выделяет понятие души. Восточным славянам до принятия христианства было свойственно элементарное представление о душе, т.е. отождествление ее с дыханием (от корня "дых", "дух"). Прекращение дыхания было явным признаком прекращения жизни (например, "испустить дух" - умереть). Таким образом, с помощью мирового древа моделируется тройная вертикальная структура мира - три царства: небо, земля и преисподняя.

Во-вторых, русскими язычниками мир описывается как система двоичных противопоставлений, или бинарных оппозиций, которые определяют пространственные, временные, социальные и иные его характеристики: "жизнь - смерть", "мужской - женский", "небо - земля", "священный - мирской" и т.д. Остановимся на анализе некоторых из них.

"Жизнь - смерть". В славянской мифологии божество дарует жизнь, плодородие и долголетие. У восточных славян этим божеством являлся Род. Однако божество может приносить и смерть. Мотивы убийства связываются с Чернобогом или Перуном. Символами жизни и смерти выступают живая вода и мертвая вода; зеленое, цветущее дерево и сухое дерево и т.п.

Противопоставление "правый - левый" лежит в основе древнего права (право, правда, справедливость и т.д.), а также в основе гаданий, ритуалов. Отражается это противопоставление в персонифицированных образах Правды на небе и Кривды на земле.

Противопоставление "мужской - женский" соотносится с оппозицией "правый - левый" в свадебных и похоронных ритуалах, где женщины оказываются слева от мужчин. Весьма значительно различие мужских и женских персонажей по функциям и количеству: важно отметить малочисленность женских персонажей в пантеоне, а также их определяющую роль в магии и колдовстве.

Оппозиция "верх - низ" трактуется как противопоставление неба и земли, вершины и корней мирового древа. В ритуальном плане это проявляется в расположении Перуна на холме и Велеса в низине.

Противопоставление "небо - земля" воплощено в приурочении божества к небу, а человека к земле.

Оппозиция "юг - север", "восток - запад" подчеркивает наличие представлений у древних русичей о пространственной структуре окружающего мира. Подтверждением этому является особое тяготение русов к движению и освоению нового пространства - стремление к "воле". По мнению Л. Лебедева, "воля" у русских - это не то, что "свобода" в значении независимости от каких-либо моральных или гражданских законов или от власти. "Воля" - это возможность совершать движение. Если говорить о дохристианской древности, то категория "воли" в большей степени относится к перемещению и движению в пространстве. Речь идет об освоении свободных, незанятых и малонаселенных земель. Однако в некоторых случаях "воля" подразумевала и тягу к постижению смысла бытия. В этом отношении в обоих случаях очевидна жажда узнавать, постигать, духовно и культурно осваивать дивный, премудро устроенный мир.

На структуру пространства и времени указывает также противопоставление "близкий - далекий". Например, "свой дом" - "тридевятое царство" в русских сказках, образы пути-дороги, моста, дали, давние и новые времена и т.д. Одним из вариантов противопоставления "близкий - далекий" является оппозиция "дом - лес". Пространство и время в представлении язычников были "помечены". Считалось, что злые духи: черти, лешие, водяные, русалки и подобная им нечисть - не могут выйти за границы своего ночного времени, с криком петухов на заре они исчезают. Болота, глухие чащи, низины, расщелины, канавы, овраги - господство злых сил; горы, возвышенности, терема высокие, поля широкие, просторы бескрайние - преобладание сил добра.

В противопоставлении "суша - море" особое значение имеет море как местопребывание многочисленных отрицательных персонажей. Оно рассматривается как жилище смерти, болезней, куда их отсылают в заговорах. Положительный аспект воплощается в мотивах прихода весны и солнца из-за моря.

В оппозиции "весна - зима" особое место отводится Весне. Она связана с мифологическими персонажами, воплощающими плодородие - Ярилой, Костромой и др., а также с обрядами похорон Зимы и отмыкания Весны.

Противопоставление "старый - молодой" подчеркивает различие между зрелостью, максимумом производительных сил и дряхлостью. С этим противопоставлением связаны оппозиция "предки - потомки", а также ритуалы поминовения предков, "дедов".

В славянской мифологии присутствовала и оппозиция "священный -мирской", где проводится четкая грань между сферой сакрального, наделенной особой силой, и сферой бытовой, лишенной этой силы.

Таким образом, в представлении русских язычников мир имеет тройную вертикальную структуру - небо, земля и преисподняя, а также являет собой систему бинарных оппозиций, т.е. двоится: "жизнь - смерть", "добро - зло", "правое - левое", "верх - низ", "предки - потомки", "старшие - младшие" и т.д.

Проведенный анализ убеждает нас в том, что до принятия христианства Древняя Русь обладала достаточно высоким уровнем духовной культуры. Об этом свидетельствует и развитие религиозных верований, и система духовно-нравственных ценностей, присущих древним русичам, и философско-эстетические представления, пусть и несистематизированные, зарождавшиеся в тот период. Несмотря на то, что в богословской литературе древнерусское язычество толкуется как "темное, озлобленное, мстительное", а дохристианское общество как "смрадный и жестокий мир", мы не вправе отрицать тот факт, что многие элементы духовно-нравственной сферы русского человека возникли задолго до крещения Руси, чему способствовали определенные природно-климатические, хозяйственно-бытовые, политические и другие условия, выпавшие на долю восточных славян.

Принятие христианства и трансформация языческой культуры восточных славян

Крещение Руси оказало заметное воздействие на культурную жизнь славян. Христианство в Киевской Руси стало проводником культуры Византии. При этом следует отметить, что Византия в эпоху принятия Русью христианства находилась в расцвете своего культурного творчества. Империя осознавала себя средоточием всех высших духовных ценностей -христианской религии и классической греко-римской культуры. За ее пределами лежал "мир одновременно иноверный (неверный), инокультурный (варварский) и к тому же беззаконный, как бы и не мир, не космос, а хаос, тьма внешняя". Византийцы воспринимали свое государство как первое, более того, как единственное в мире, ни с чем не сравнимое.

С.С. Аверинцев указывает на три критерия, по которым византийцы отличались от других народов: во-первых, это правильно-православно-исповедуемая христианская вера; во-вторых, это высокоцивилизованный стиль государственной и дипломатической практики, дополняемый литературной и философской культурой античного мира; в-третьих, это законное преемство императорской власти (Константина Великого) по отношению к христианско-имперскому Риму.

Восприятие крещеных в правильную веру народов как зависимых порождало естественное стремление расширить свою сферу влияния путем распространения восточного христианства.

Принимая решение о выборе новой веры, славянские правители и их дружинники опирались на другие факторы, нежели глубокое знание христианской культурной традиции и убеждение о ее глубоком культурном превосходстве над традицией языческой.

Прежде всего необходимо указать на большое сходство между христианством и языческими верованиями славян. И в христианстве, и в религиозных верованиях и обрядах восточных славян содержалось много однородных элементов, представлявших собой различные проявления первобытных форм общественного сознания. Это сходство сводилось к следующим основным моментам:

• 1. миром управляет высшая сила, его создавшая (у славян это Род);
• 2. существует множество второстепенных сил, управляющих различными разделами природы и сообщества людей;
• 3. эти силы дуалистичны, т.е. делятся на добрых и злых духов;
• 4. средством воздействия на высшую силу являются магические обряды или жертвоприношения;
• 5. божество природы постоянно возрождается;
• 6. помимо реального мира существует загробный мир человеческих душ.

На основе этой общности и произошло совмещение восточнославянского язычества и византийского христианства. Таким образом, делает вывод Л. Лебедев, "Русь оказалась особо предуготовленной к восприятию христианства".

Как мы уже отмечали выше, христианский элемент в общественной жизни Киевской Руси проявляется уже в начале X в. Первое в истории предложение устроить всеобщее крещение Руси принадлежит княгине Ольге. Князь Святослав отказывается от предложенного ему шага.

В 969 г. княгиня Ольга скончалась. Погребение ее совершили по-христиански. "Через три дня Ольга умерла, и плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и все люди, и понесли, и похоронили ее на открытом месте. Ольга же завещала не совершать по ней тризны, так как имела при себе священника - тот и похоронил блаженную Ольгу".

Во второй половине X в. распространение христианской веры делает столкновение с язычеством неизбежным. В 980 г. князь Владимир проводит реформу язычества, которая не увенчалась успехом. Причина неудачи реформирования языческой веры кроется в том, что язычество было лишено универсализма, который был присущ христианству. Оно не могло выступить как регулятор общественного развития и общественных отношений. Язычество восточных славян Владимировой эпохи зачастую считают отжившей верой, бессильной и не удовлетворяющей "изменившимся требованиям времени". С.М. Соловьев писал по этому поводу так: "Христианство было уже давно знакомо в Киеве вследствие частых сношений с Константинополем, который поражал русов величием религии и гражданственности. Бывальцы в Константинополе после тамошних чудес с презрением должны были смотреть на бедное русское язычество и превозносить веру греческую".

Не следует при этом забывать, что побывавших в Византии было не так много. Да и описанная ситуация религиозно-культурного влияния характерна в большей степени для южных городов, прежде всего Киева. Рассматривая второй после Киева по значению центр восточных славян - Великий Новгород, следовало бы говорить уже преимущественно о скандинавском влиянии (варяжском), а также о влиянии балтийских и угро-финских племен, т.е. влиянии чисто языческом, что создавало совершенно иную ситуацию, чем в Киеве. А население за пределами городов - и на юге, и на севере - едва ли вообще могло бы помыслить об отказе от веры предков, даже если проживало на одной территории с неславянскими племенами.

Тем не менее 983-986 гг. были отмечены своего рода затишьем в религиозно-духовном отношении. Объясняется это происхождением князя Владимира - внук христианки Ольги и сын язычника Святослава. По всей видимости, в душе князя идет борьба - борьба языческого и христианского начала.

В 988 г. князь Владимир и его дружина принимают крещение. Однако христианство на Руси распространяется довольно медленно. Чем же можно объяснить такое положение дел? И.Я. Фроянов называет две причины:

• 1. Преобладание добровольных методов обращения в христианство. Он считает, что по крайней мере в Киеве принимали крещение лишь желающие. С его точки зрения, князь и дружина не располагали средствами для массовых насилий, чтобы заставить народ креститься из-под палки. Что касается сопротивления введению христианства в других регионах, то оно было связано с оппозицией Киеву.
• 2. Известная терпимость византийского христианства к язычеству. По мнению историка, быстрым успехам христианства в древнерусском обществе препятствовала и стойкость языческих нравов в русском народе.

Даже в княжеской среде XI-XII вв. цепко держался культ Рода и земли.

С этой точкой зрения перекликается и мнение о. Георгия Флоровского, который справедливо заметил, что крещение Руси "никак нельзя и не следует представлять себе... как единичное событие, для которого можно назвать определенную дату. Это был сложный и очень многообразный процесс, длительный и прерывающийся, растягивающийся даже не на десятилетия, а на века".

Христианство на Руси подверглось во многих отношениях языческому переосмыслению - такова позиция многих авторов. В.Я. Петрухин считает, что для русского средневековья было характерно "синкретическое мировоззрение, сочетающее христианскую идеологию с пережитками язычества". О "двоеверии" в народной среде заявляет и А.Ф. Замалеев.

Здесь следует обратить внимание на то, что термин "двоеверие" первоначально не означал христиан, сохраняющих языческие обряды. Он впервые был употреблен в Поучении Феодосия Печерского - "Слове о вере христианской и латинской" (1069 г.) - в отношении христиан, которые колебались в выборе между греческим и латинским обрядами. В другом древнерусском Поучении - "Слове некоего христолюбца и ревнителя по правой вере" - понятие "двоеверие" связывается с идолопоклонством. "Двоеверно живущими" объявляются "попы и книжники", не соблюдающие церковных предписаний, прежде всего касающихся трапезы. В современной науке термин "двоеверие" употребляется для обозначения "синкретического" мировоззрения русского средневековья. В этом значении он будет использован и нами.

П.А. Флоренский придерживается мнения, согласно которому русское православие образовало взаимодействие трех сил:

• 1. греческой веры, принесенной нам монахами и священниками Византии,
• 2. славянского язычества, которое встретило эту новую веру,
• 3. русского народного характера, который по-своему принял византийское православие и переработал его в своем духе.

Достаточно оригинальной является концепция Н.М. Толстого и С.М. Толстой, которые считают, что применительно к Древней Руси можно говорить о троеверии. Согласно им, само византийское христианство, придя на Русь, уже несло в себе наследие всевозможных языческих влияний - дионисийских и других малоазийских и балканских культов. Поэтому "средневековая традиционная духовная культура у славян состояла из трех генетически различных компонентов:

• 1. христианства, связанного с церковной догматикой,
• 2. язычества, унаследованного от праславянского периода,
• 3. "антихристианства", чаще всего опять-таки язычества, но неславянского происхождения, проникшего в славянскую народную среду вместе с христианством или иным... путем".

Учитывая все вышесказанное, следует отметить, что культура всей Руси после принятия византийского православия претерпела существенные изменения. Как отмечает В.Я. Петрухин, на рубеже X-XI вв. происходит своеобразный "культурный переворот". Выразился этот переворот в том, что после крещения Руси на всей территории государства развернулся процесс трансформации традиционной языческой культуры. В частности, произошла трансформация погребального обряда.

На рубеже X-XI вв. обычай кремации умерших повсюду сменяется обрядом ингумации. Причем эти перемены затрагивают не только городские некрополи, где языческий обряд погребения под курганом исчезает сразу после крещения Руси, но и сельскую глубинку, где курганный обряд сохраняется, но умерших уже хоронят, а не сжигают. Распространение обряда ингумации трупа было облегчено тем, что традиционная "языческая" ориентировка покойника головой на Запад (в том числе и на погребальном костре) совпадала с христианской. Однако первоначально ингумация в могильных ямах головой на Запад распространяется в Среднем Поднепровье, с центрами в Киеве, Чернигове и Переяславле (в пределах Русской земли в узком смысле). Что касается других районов, то здесь христианизация обряда была замедленной. Сначала умерших стали хоронить не в могилах, а на поверхности земли, под курганами; с XII в. распространяется обряд погребения в могильных ямах, а к концу этого столетия начинают исчезать курганные насыпи.

Эволюция погребального обряда свидетельствует о том, что христианские идеи, связанные с представлениями о посмертном будущем и спасении душ, распространяются среди населения Древней Руси ненасильственным путем. Здесь следует обратить внимание на следующий факт. Да, языческое сожжение было вытеснено захоронением в землю. Но вместе с тем в могилу продолжали класть и пишу. Это является явным признаком сохранения языческих представлений о душе и потустороннем мире.

В меньшей степени христианизация затронула общинные обряды - календарные и семейные, связанные с "посюсторонним" бытием. Как отмечает В.Я. Петрухин, эти обряды - "пиры и игрища" - и были главным "предметом обличения" в древнерусских поучениях против язычества, основанием для обвинения в "идолопоклонстве" и двоеверии.

В христианских культах древний славянин находил аналогии своим прежним обрядам и воззрениям: в культе "чудотворных" мощей, икон, реликвий - черты фетишистского почитания предметов, в культе "святых мест" - поклонение загадочным объектам природы, в таинственных церковных обрядах - магические действия волхвов, в образах православных святых - старых богов-покровителей.

Из старых языческих ритуалов в православие вошло особое отношение к предкам, дедам. Вплоть до начала XX в. в коренных русских семьях старики пользовались особым почетом и уважением, их мнение считалось решающим во многих повседневных делах. С принятием христианства культ предков был приурочен к "родительским дням", когда совершались поминки по усопшим.

Первостепенное значение приобрел культ Богородицы. В основу его легли традиционные представления о благодетельном женском существе -прародительнице славянского Рода - Рожанице.

С крещением Руси разрушается языческое строение мира. Теперь раздвоенный мир оказывается безмерным Божьим творением, в котором есть все: и добро, и зло; и богатые, и бедные; и мир, и война и т.д. Христианство "уставляет" новый мир, разделенный на божественный и сотворенный. Христос порождает веру, преодолевающую смерть. Появляется новый способ воскресения - личная вера в Бога. Бог спасает к вечной жизни лишь любящих, добродетельных, послушных, покорных. "Бог пути кажет", пути спасения.

С именем Бориса и Глеба в русскую культуру входит новый, христианский, тип смерти как утверждения вечной жизни. Смерть Бориса - это не мрачная жертва, а осознанно выбранный подвиг, повторяющий муки Христа. Смысл подвига Бориса заключается в попытке преодолеть смерть, соединить земную жизнь с вечной. Подвиг Бориса и Глеба состоит не только в необычайной покорности воле старшего брата, выразившейся в непротивлении убийцам, но и в осмыслении своего поведения как добровольного подражания смерти Иисуса Христа. Г.П. Федотов замечает: "Думается, в полном согласии с древним сказанием мы можем выразить предсмертную мысль Глеба: всякий ученик Христов оставляется в мире для страдания, и всякое невинное и вольное страдание в мире есть страдание за имя Христово... Подвиг непротивления есть национальный русский подвиг, подлинное религиозное открытие новокрещенного народа... Через жития святых страстотерпцев, как через Евангелие, образ кроткого и страдающего Спасителя вошел в сердце русского народа навеки как самая заветная его святыня...".

Преодоление смерти воскресением к вечной жизни оказалось очень сложным для восприятия и явилось самым труднодоступным для языческого мира. Но, несмотря на это, утверждение христианской идеи вечной жизни привело к преодолению языческой противопоставленности жизни и смерти.

Иное толкование в христианстве получила языческая связанность души и тела: теперь душа и тело разделились. Забота о теле, его скорейшем погребении являлась для язычника одновременно и заботой о душе умершего, т.к. душа и после смерти оставалась с телом. Если же имел место обряд кремации, то, по поверьям славян, душа и после сожжения тела сохраняла связь с материальным: она либо принимала образы ветра, огня, пара, облака, дыма и т.п., либо вселялась в новое тело - в бабочку, летучую мышь, в какое-нибудь животное или растение, наконец, в планеты или звезды. Христианское разделение души и тела "по смерти" меняет отношение не только к душе - забота о ее спасении до смерти праведными делами есть залог "радости" после смерти, - но и к телу. Оно, оставленное душой, - не страшно, более того, сакрализуется - способно творить чудеса. В этом и есть проявление воли Божьей. Свидетельства боязни мертвеца, страхов перед возможным возвращением умершего (вера в оборотней) - это наследие языческого мира. Христианство же принесло на Русь иное отношение к мертвому, его телу и к его душе. Таким образом, христианизация древнерусского народа разрушает представление древних русичей о двоичности мира.

С точки зрения византийского православия, преодолеть зло можно только через строгий аскетизм и мистические искания. Следует отметить, что с принятием христианства восточные славяне получили в готовом виде монашескую организацию. Однако широкой массе древних русов был чужд мистицизм в смысле "личной встречи с Богом". Путь русского человека к Богу в большей степени шел не просто через бездеятельную молитву или молитвенный экстаз, а через живое дело добротолюбия и труд, совершаемый с молитвой. Масштабы распространения на Руси религиозного аскетизма были не столь велики. Аскетизм как средство борьбы с мировым злом в русском народном сознании допускался только для немногих монашествующих. Сознательный "уход от мира" способствовал формированию высокого морального авторитета монашества среди населения, однако он еще не означал победу над злом. Гораздо важнее было бороться с ним повседневно в быту. Более того, эта борьба была не менее важна, чем аскетическое служение, а для большинства русских единственно приемлема.

Как справедливо замечает О.А. Платонов, первые русские христиане искали в православии подтверждения тех духовных ценностей, которыми они жили прежде. Русский человек иначе осмысливает христианское благочестие. Благочестивым на Руси считали не того, кто проводит время в постах и молитвах, но того, кто добродетелен в жизни. В частности, к греховным относили следующие нравственные преступления: ложь, клевету, зависть, гнев, гордость, насилие, воровство, блуд, скупость. "Лишь перед теми откроются "врата небесные", кто сознательно творит добрые дела, приносит благо ближним, ибо само неведение добра "злое есть согрешение".

Но несмотря на указанные выше нравственные установления, свойственные восточным славянам в первые века распространения христианства на Руси, имели место и исключения. К примеру, не всегда обязательным был церковный брак. Известны случаи многоженства среди князей-христиан. Ярким подтверждением тому является тот факт, что Ярослав Осмомысл даже завещал престол своему сыну от наложницы. Да и "отцы духовные" редко были примером высокой нравственности для своих прихожан. Достаточно вспомнить хотя бы о ростовском епископе Феодорце.

В "Повести временных лет" земная жизнь рассматривается как противостояние добра и зла, причем не только как борьба посланников Бога и слуг сатаны, но и как противостояние добрых и злых людей. Борьба за добро, любовь к добру существовали на Руси как своего рода культ и в дохристианский период, однако после крещения они получают дополнительное обоснование и высшее освящение, но вместе с тем кое-где вступают в противоречие с христианской догматикой. Так, Иаков Мних восхвалял добро, считая, что святость достигается не чудотворением, а добрыми делами, т.е. критерием истинной христианской жизни и святости выступали добрые дела.

Любовь к добру как моральное ядро православия, по мнению О.А. Платонова, в условиях сохранения пережитков язычества имело и отрицательную сторону. Негативный момент заключался в том, что истинной верой провозглашалось только моральное совершенствование, отрицались таинства и обрядовая сторона. На основе этого и возникали еретические учения, например, Феодосия Косого. Однако это были крайние точки зрения.

Для истинно православного добротолюбие и труд были источником благочестия, средством приближения к Богу, но через церковь, а не вне ее.

До принятия христианства на Руси существовал идеал воинского поведения, который проглядывает в рассказах Начальной летописи о князе Святославе. Но уже в "Поучении" Владимира Мономаха очевидно слияние языческого идеала поведения князя с христианскими наставлениями. "Прежде всего, бога ради и души своей, страх имейте божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра... Не соревнуйся с лукавыми, не завидуй творящим беззаконие... Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев... Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда...".

Те же заветы христианской любви несколько раньше мы находим у Ярослава Мудрого - в его политическом завещании сыновьям: "Се аз отхожю света сего, сынови мои; имейте в собе любовь, понеже вы есте братья единого отца и матере. Да аще будете в любови межю собою, Бог будеть в вас, и покорить вы противныя под вы, и будете мирно живуще; аще ли будете ненавидно живуще, в распрях и которающеся (враждуя. -Д. Лихачев), то погыбнете сами и погубите землю отець своих и дед своих, иже налезоша трудом своим великым; но пребывайте мирно, послушающе брат брата".

Одним из главных последствий принятия христианства стало то, что открылась дорога к освоению культурного наследия христианского мира. Однако о простом, механическом переносе этого наследия на славянскую почву не могло быть и речи. Шел сложный процесс отбора из этого наследия всего того, что отвечало запросам славянского общества и могло быть усвоено на том уровне общественного и культурного развития, на котором это общество находилось.

Крещение Руси заложило традиции русского просвещения. После принятия христианства на Руси началось создание школ, в которых изучались памятники новой культурной традиции. Среди славянских переводов преобладают сочинения авторов "золотого века" византийской риторики - Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Иоанна Дамаскина. Перевод в первую очередь творений ранневизантийских проповедников объясняется в равной мере как их высокими художественными достоинствами, так и тем, что их красноречие было обращено к вчерашним язычникам. Особой популярностью на Руси пользовались Слова Иоанна Златоуста. Его стиль оказал сильнейшее влияние на творчество древнерусских проповедников - митрополита Илариона и Кирилла Туровского.

Крещение Руси стало импульсом для возникновения древнерусской литературы, - такова точка зрения многих авторов.

Хотя письменность на Руси была известна с начала X в. (вспомним договор с греками 911 г.), тем не менее она использовалась исключительно для деловых целей. Книги имелись у немногочисленных еще христиан. Владельцами книг, таким образом, был очень ограниченный круг людей. О существовании же "языческой литературы" мы вообще не имеем никаких сведений. Словесные жанры фольклора, исторические предания, языческие мифы, легенды, сказки, бесспорно, существовали. Более того, мы можем с ними познакомиться почти в "оригинале", поскольку они были включены впоследствии в летописные своды. Речь идет о преданиях о смерти Вещего Олега, гибели князя Игоря и мести за него княгини Ольги и др. Но ведь только после принятия христианства появились записи текстов.

На первых порах на Руси литература была по преимуществу культовой и исключительно переводной: без нее не могла осуществляться ни практическая деятельность церкви, ни духовное просвещение клира, монахов и мирян. С XI в. в Древнерусском государстве распространяются многочисленные произведения византийской христианской литературы, переведенные в Болгарии деятелями "золотого века" болгарской литературы. Начинается освоение традиций византийского культурного круга, пришедших из Болгарии.

Знакомство с памятниками византийской и древнеболгарской христианской литературы дало возможность и потребность самим создавать литературные произведения. В XI в. появляются первые оригинальные творения русских авторов, к примеру, "Слово о законе и благодати" митрополита Илариона. Средневековая литература была теснейшим образом связана с церковной практикой или общественными потребностями. После христианизации Руси Византия настойчиво подчеркивала свое патрональное к ней отношение. Все митрополиты на Руси XI-XII вв., за исключением Илариона и Климента Смолятича, были греки; греками были и многие епископы. В этих условиях для такого молодого государства, как Киевская Русь, чрезвычайно важно было провозгласить свое отношение к Византии.

Важнейший для формирующегося национального самосознания вопрос поднимает в своем произведении митрополит Иларион. Рассуждая на богословскую тему - о превосходстве Нового завета над Ветхим заветом - Иларион подводит слушателей и читателей к основной идее своего "Слова", к мысли о равенстве христианской Руси и христианской Византии. Это равенство Иларион подчеркивает особо настойчиво: Владимир подобен Константину, равен ему умом, равен в любви ко Христу. Сын Владимира - Ярослав, создавший Софийский собор, уподобляется библейскому Соломону, создавшему Иерусалимский храм. "О подобный великому Константину, равный ему умом, равный любовью ко Христу... Недоконченное тобою он (Ярослав) докончил, как Соломон - предпринятое Давидом; он создал дом Божий, великий и святой, церковь премудрости его...".

В XI в. древнерусские книжники освоили один из ведущих жанров христианской литературы - житийный. Весьма актуальным для Древней Руси, географически удаленной от Святой земли и центра православия - Константинополя, - являлся жанр "хождений" - описаний паломничества в Палестину или поездок в Константинополь. В качестве примера можно привести "Житие и хождение игумена Даниила", относящееся к XII в.

Названные выше памятники древнерусской литературы XI-XII вв. вполне вписывались в систему жанров византийской христианской литературы. Русские мастера в основном следовали предписанным для этих жанров канонам. Т.е. в этом отношении мы можем говорить о влиянии Византии.

Однако в одном из жанров русские книжники с самого начала, с момента его зарождения, проявили самобытность. Речь идет о летописании, возникшем на Руси в XI в. (такова точка зрения большинства ученых). Возникнув, летопись сразу же становится определяющим явлением в русской общественно-политической жизни (летопись выступает как документ), в науке (летопись как изложение историософских представлений), в литературе (летопись - не только историческая хроника, но и высокохудожественный литературный памятник). Летописание соединило в себе некоторые элементы славянских преданий с новой философско-исторической и нравственной концепцией, которая включала Русь в рамки мировой истории и культуры.

Одно время в русской историографии существовало мнение о зависимости русского летописания от византийской хронографии. Но с подобными представлениями уже давно распростились. Объясняется это тем, что форма у византийских хроник была иной, чем у летописи. В хрониках редко встречаются даты, но перед нами всплывает полный перечень сменявших друг друга на престоле правителей. Из сообщений о "царствованиях" и о событиях, случившихся в каждое царство, и складывается повествование хроники. Что касается летописи, то здесь события излагаются по годам. В то же время в летописях представлена история Русской земли в целом, а не история княжеской династии. И это несмотря на известные всем процессы, происходившие в Древнерусском государстве в XII-XV вв. (имеется в виду раздробленность страны). При этом нельзя не упомянуть о недостатках летописи. Во-первых, характеристика того или иного князя в летописи содержится в некрологической похвале, короткой и этикетной. Во-вторых, деятельность князя упоминается порой в десятках погодных статей, перемежаясь с информацией о событиях, к великому князю отношения не имеющих, происходивших в других княжествах и даже государствах.

Вот что пишет о первой русской летописи - "Повести временных лет" - В.Ф. Петров-Стромский: "Уже одно заглавие: "Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Руская земля, кто въ Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть" - говорит, что перед нами оригинальное и талантливое соединение этической поэзии с исторической хроникой".

Позднее на Руси формируются литературные жанры, неведомые другим народам. Прежде всего это поучения, посвященные проблемам бытовой этики, в частности "Поучение" Владимира Мономаха - одно из первых русских оригинальных сочинений о нравственности (Мономах свое "Поучение" посвящает изложению своего жизненного кредо: следовать идее справедливости в отношениях и к подданным, и к родичам-князьям); политические легенды - "Сказание о князьях Владимирских", "Москва третий Рим"; историко-бытовые повести - "О Петре и Февронии", "Сказание о Дракуле-воеводе".

В этот период времени продолжало жить и развиваться, оказывая воздействие на литературу и оставаясь существенным элементом культуры Древней Руси, устное народное творчество, сформировавшееся задолго до появления письменности. Отсюда сказки о летающем ковре, сапогах-скороходах, скатерти-самобранке и т.д.

Тем не менее литература взяла на себя в культуре Древней Руси главную моральную нагрузку, роль объединяющего центра в реально сложившемся и укоренившемся в общественном сознании феномене "двоеверия". Она глубоко усвоила устную народную традицию, вместе с тем свою главную роль видела в просвещении масс, в проповеди святой жизни, высоконравственного поведения.

В этом отношении велико значение монастырей (в I половине XIII в. их насчитывалось около 70), где велось летописание, писали сочинения политического и нравственного характера, переписывали и писали иконы, занимались науками.

Таким образом, в сфере литературы Византия оказала большое влияние на Русь. Заслуга византийской духовной культуры в том, что она дала толчок развитию письменности, книжности, школьного дела. Но нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что на древнерусской почве, с одной стороны, шел процесс не только освоения, но и обогащения традиционных для византийской литературы жанров, а с другой стороны, формируются самобытные, вполне оригинальные жанры литературы.

Влияние Византии проявляется и в том, что были вытеснены многие старые политические представления, бытовавшие на Руси до ее христианизации.

Вместо славянско-варяжской идеи князя как главного в роде предводителя лихой дружины, огнем и мечом покоряющей всех, кто встречается на ее пути, пришла идея "великого князя" как Богом посланного владыки, призванного заботиться о своих подданных.

Вместо варяжской идеи государства, предполагающей, что княжеский род может без конца дробить между наследниками земли с народом как свою удельную собственность, пришла византийская идея государства как неделимого образования. Христианская религия, связав людей единством веры, тем самым способствовала формированию русского этноса.

Но, признавая большое влияние Византии на развитие государственности, всей политической жизни Древней Руси, следует подчеркнуть, что и Киевская, и Новгородская, и Московская Русь не были духовно-культурной периферией Византии. Местные традиции сделали из Руси вполне самостоятельную целостность.

С принятием христианства на Руси зарождается философия как мировоззренческая система. Она развивается на христианской православной основе. Именно христианская идеология стала истоком русской философской мысли как целостной системы, а не как совокупности отдельных философских воззрений.

К моменту принятия христианства древние русичи находились на таком уровне духовного и культурного развития, что вполне созрели для того, чтобы не просто воспринять нечто новое для себя, но и выбрать из него наиболее подходящее. Это наиболее ярко проявилось в иконописи. Как известно, икона в христианском искусстве занимает особое место. Иконописный лик мыслится не изображением только, но и окном в сверхчувственный мир, показывающим подлинную его реальность, обладающим магическим тождеством с этой реальностью. Большое внимание иконописи уделялось и на Руси. Об этом свидетельствует постановление церковного собора о требованиях к иконописцу.

Однако в отличие от Византии, русское православие смотрит на мир оптимистично. В нем нет мрачных тонов и чувства безнадежности, которымипронизана византийская церковь. Русская иконопись, отражавшая мироощущение русского человека, - это жизнеутверждающий взгляд на мир. Как отмечает В.Н. Лазарев, этот взгляд на мир выражался "в высветлении палитры, обретшей необычайную яркость и жизнерадостность, в неуклонном росте значения линии, особенно столь ценимого русскими иконописцами силуэтного очерка". Сравнивая византийскую и древнерусскую иконопись, А.П. Рогов отмечает: "У византийцев все суровое и гневное, у русских - ласковое и доброе".

С принятием христианства началось строительство церквей. Причем зачастую они строились на месте языческих святилищ, как бы наследуя сакральность их мест. Первые храмы на Руси строились по образу и подобию греческих. Да и мастера были греками по происхождению. Однако на церковное строительство большое влияние оказало деревянное зодчество Руси дохристианского периода (первые храмы были деревянными). Кроме того, в храмовом строительстве проявляется и сугубо национальное самосознание. Например, Десятинная церковь была построена и освящена во имя Богородицы по образу одной из церквей Большого дворца византийских императоров. По всей видимости, в выборе посвящения главного храма имел место и некоторый расчет на приближение новой религии к языческим верованиям, в которых огромное место занимало поклонение древнему женскому божеству - "матери сырой земле". В народной среде это сближение возникло сразу. Не случайно Русь стала почитаться "уделом Богоматери". София Киевская не случайно соименна Софии Константинопольской. Здесь проявилось стремление киевского князя противопоставить собственные претензии на равенство и самостоятельность, даже в делах веры, постоянным попыткам Византии распространить свое церковное главенство на межгосударственные отношения.

Из вышесказанного возникает вопрос: что в большей степени определяло мировоззрение древнерусского общества - язычество или христианство? И.Я. Фроянов, не боясь преувеличений, заявляет: язычество. Свой ответ он аргументирует существованием на Руси XI-XII вв. "оязыченного" христианства, т.е. двоеверия, с одной стороны, и чистого язычества, с другой. По его мнению, лишь в XIII-XV вв. язычество как самостоятельное вероисповедание отошло в прошлое. На тех же позициях стоит и В.Ф. Стромский. С его точки зрения, христианство на Руси осмыслялось через уже существовавшие родственные ему представления, которые наполнялись новым содержанием. Б.Н. Путилов же считает, что с принятием христианства сменилась вся внешняя форма религиозной жизни; другим стало и внутреннее содержание. Изменения эти, по его мнению, свелись к следующему:

место языческих капищ с идолами заняли церкви со священными изображениями на иконах и фресках;

языческие тризны с жертвоприношениями сменились богослужением и молитвами;

вместо жрецов и волхвов явились священники;

вместо языческого многобожия пришло и утвердилось понятие единого Бога;

языческая культура, как правило, - культура бесписьменная; христианство принесло книги, в первую очередь религиозные: Библию, жития святых, поучения отцов церкви и др., а за ними - сочинения исторического содержания, о природе, о чужих странах;

христианство вытесняло языческую мифологию;

в быт внедрялись новые, христианские, праздники и обряды; нередко они как бы подстраивались под прежние, языческие (так в народном праздничном календаре возникли пары: Коляда - Рождество Христово, Иван Купала - Иоанн Креститель и др.);

люди включили в число своих чудесных покровителей и помощников (языческих божеств и духов) новые силы - Бога и Богородицу, ангелов и святых;

привычные, традиционные языческие верования смешивались с новыми христианскими; происходили напластования: на христианских святых переносились свойства и дела языческих персонажей.

С мнением Б.Н. Путилова перекликается точка зрения Б.А. Рыбакова, который подчеркивает, что "эволюция религиозных представлений являла собой не полную смену одних форм другими, а наслаивание нового на старое". Это объясняется тем, что народ в основной своей массе не мог воспринять православную религию во всей сложности ее вероучения. Такое было под силу лишь сравнительно небольшому кругу образованных лиц. Для большинства же новая религия выступала в довольно-таки упрощенных формах (народу оказались близки многие моральные нормы христианского учения, к примеру, заповеди Моисея, Нагорная проповедь Христа).

В заключение, хотелось бы обратить внимание на следующее. С принятием христианства культура Древнерусского государства поднялась на более высокую ступень своего развития. Началось распространение грамотности, книжности, зародилась философия как мировоззренческая система. Много нового было внесено и в художественную практику. Однако сам факт трансформации языческой культуры восточных славян и живучесть языческих элементов в культуре Киевской Руси свидетельствуют о том, что, во-первых, христианство и язычество имели много общего, а во-вторых, качественный скачок в развитии культуры Древнерусского государства явился закономерным итогом длительного развития в дохристианский период. Крещение Руси соединило два родственных мироощущения, а выбор веры был обусловлен тем, что православие наиболее близко отвечало духовным и моральным потребностям наших предков. Русь совершила осознанный, а не навязанный извне, выбор веры. Принятие православной христианской веры явилось логическим завершением развития духовно-нравственных ценностей древнерусского народа. Православие в этом смысле венчало духовно-нравственное мировоззрение нашего народа, придавая ему более возвышенный характер.

Восточнославянская культура дописьменной поры известна мало и в основном в ее материальном выражении (домостроительство, одежда, украшения), поскольку она восстанавливается прежде всего по археологическим материалам.

Общественное сознание формировалось язычеством с развитым пантеоном и мифологией, многочисленными культами, часть из которых, видимо, отправлялась в святилищах. Bo главе пантеона, судя по позднейшим источникам, стоял Перун, небесный бог-громовержец, которому противопоставлялось единственное женское божество - Мокошь (Макошь), очевидно, богиня воды (земли). Важное место занимали солнечные божества Xopc (иранского происхождения?) и Дажьбог («русичи» названы в «Слове о полку Игореве» Дажьбожьими внуками). Земледельческие культы были связаны с Велесом, «скотьим богом». Функции других богов, Симаргла, Стрибога и т.д., неясны. Обнаруженные святилища и установленные на них резные изображения богов (как, например, Збручский идол), были, очевидно, связаны с культами одного или нескольких богов, однако определить такие связи не удается, так же как не сохранились и мифологические повествования. B славянском язычестве, безусловно, существовало почитание предков (Лады, Рода и рожаниц), в том числе первопредков племен и знатных родов, отголоском такого предания является сказание о Кие, Щеке и Хориве.

Возникновение Древнерусского государства во главе с военной элитой скандинавского происхождения вызвало формирование новой, «дружинной» культуры, маркировавшей социальный статус элиты. Она изначально синтезировала несколько этнокультурных традиций: восточнославянскую, скандинавскую, кочевническую, что ярко демонстрируют курганные погребения X в. в Киеве, Чернигове и Гнёздове. B это время создается пласт дружинных сказаний (возможно, в поэтической форме) о деяниях вождей и правителей: их переложения легли в основу реконструкции летописцами XI- начала XII в. ранней истории Руси от Рюрика до Святослава. Наиболее значительным был цикл сказаний о князе Олеге, который, будучи перенесен на север, нашел отражение в древнескандинавской литературе.

Важнейшее воздействие на формирование древнерусской культуры оказало распространение на Руси христианства в его византийском варианте. Ko времени крещения Руси христианство было сложившейся религией с собственным мировоззрением, системой литературных и литургических жанров и искусством, которые стали немедленно насаждаться в новообращенной стране греческими иерархами.

Еще в дохристианскую эпоху на Русь проникает (из Болгарии?) славянская письменность - глаголическая (изобретенная Кириллом) и кириллическая (основанная Мефодием). Древнейшая древнерусская надпись - «Горо- ухша» или «Гороуна» - процарапана на сосуде, найденном в погребении в Гнёздове и датируется серединой X в., но находки подобного рода крайне редки, поскольку письменность распространяется широко только после принятия христианства и прежде всего в церковной среде (такова «Новгородская псалтирь» - цера (восковая табличка), на которой было записано несколько псалмов; найдена в Новгороде в слоях начала XI в.). Обе надписи выполнены кириллицей - глаголица получила на Руси незначительное распространение.

Появление письма и знакомство с византийской культурой вызвало быстрое зарождение на Руси литературы.

Древнейшее дошедшее до нас произведение принадлежит митрополиту Илариону. Написанное между 1037 и 1050 гг. (время написания спорно), «Слово о законе и благодати» настаивало на равноправии новообращенных народов и прославляло князя Владимира как крестителя Руси. Вероятно, в то же время или еще раньше (в конце X в.) возникают историописания, сначала, возможно, в виде отдельных записей на пасхальных таблицах. Однако необходимость воссоздания и осмысления национального прошлого нашла выражение в летописании. Его начальным этапом, как полагают, было составление сводного сказания о первых русских князьях, где были соединены исторические повествования разного происхождения - о Рюрике (ладожско-новгородское), Олеге (киевское) и др. Древнейшая дошедшая до нас, хотя и в составе более поздних летописей (самые ранние списки которых датируются концом XIV в.), - «Повесть временных лет». Она была написана в начале XII в. и явилась результатом работы нескольких поколений летописцев - монахов Киево-Печерского монастыря. Предшествующая «Повести» реконструируемая летопись - так называемый «Начальный свод», как считается, более точно отразилась в другой ранней летописи - Новгородской первой. Наряду с устной традицией летописцы XI- XII вв. использовали византийские исторические сочинения, которые служили для них образцом историописания, а также Священное писание, парафразы которого они охотно включали в свой текст. C середины XII в. ведение погодных записей начинается в Новгороде, несколько позднее в Суздальской земле, в Галиче и других крупнейших центрах Древней Руси.

Развитие как церковных, так и традиционных жанров литературы и словесности породило богатейшую библиотеку Древней Руси. C одной стороны, расцветает один из наиболее распространенных видов христианской

Новгородская берестяная грамота

литературы - жития святых, которые были известны на Руси в переводах с греческого языка. Собственная агиографическая литература появляется с середины XI в.: в житиях Антония Печерского и Феодосия Печерского рассказывается об основателях Киево-Печерского монастыря. Огромное политическое и идеологическое значение имели жития Бориса и Глеба («Чтение о Борисе и Глебе» Нестора и анонимное «Сказание о Борисе и Глебе»), посвященные сыновьям Владимира Святославича, убитым в 1015 г. во время борьбы за киевский стол их сводным братом Святополком. C другой стороны, видимо, продолжает существовать исторический эпос, единственным сохранившимся памятником которого является «Слово о полку Игореве». Основанное на реальных событиях 1185 г. - неудачном походе новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев, это произведение пропитано фольклорными мотивами и языческими образами и прямо апеллирует к устной поэтической традиции. B условиях раздробленности и княжеских междоусобий оно героизирует Игоря как спасителя Руси от половцев и призывает русских князей к сплочению. Другой общественной средой, остро нуждавшейся в письменности, было городское население, состоящее из ремесленников и купцов, а также княжеская и городская администрация.

Уже с середины XI в. в Новгороде появляются первые берестяные грамоты (12 из найденных к 2011 г. 1005 датируются XI в.), количество которых резко возрастает в последующие столетия. Подавляющее большинство грамот связано с управлением и хозяйственной деятельностью новгородцев: это долговые записи, деловые поручения, отчеты. Среди них много повседневных писем, а также записей, связанных с церковью (перечни праздников, молитвы). Первая берестяная грамота была найдена 26 июля 1951 г. археологической экспедицией A.B. Арциховского (сегодня этот день отмечается как праздник во многих археологических экспедициях). B небольшом количестве (возможно, из-за их плохой сохранности) берестяные грамоты найдены и еще в одиннадцати русских городах: Старой Руссе, Торжке, Смоленске, Москве и др.

Влияние христианской культуры прослеживается во многих сферах жизни Древней Руси, но особенно в ее искусстве. До нас дошли по преимуществу памятники церковного искусства, которые создавались на первых порах греческими мастерами и служили потом образцами для подражания. Введение христианства сопровождалось массовым строительством храмов - каменных в городах и деревянных как в городах, так и в сельской местности. Деревянная архитектура древнерусского времени полностью утрачена, хотя из дерева строилось подавляющее большинство церквей и лишь впоследствии некоторые из них перестраивались в камне. Древнейшие каменные храмы - Десятинная церковь в Киеве, Софийские соборы в Киеве, Новгороде и Полоцке - возводились по византийским образцам и украшались, как и византийские церкви, иконами, фресками и мозаиками.

В средневековой Руси, как и на средневековом Западе, главную роль в духовной жизни нации играла христианская церковь. Таким образом, особенно после победы в Золотой Орде ислама, оставалось немного возможностей для прямого монгольского влияния на Руси в религиозной сфере. Косвенно, однако, монгольское завоевание влияло на развитие русской церкви и духовную культуру самыми разными путями. Первый удар монгольского нашествия был для церкви таким же болезненным, как и для других сторон русской жизни и культуры. Многие выдающиеся священники, включая самого митрополита, погибли в разрушенных городах; многие соборы, монастыри и церкви были сожжены или разграблены; множество прихожан убито или уведено в рабство. Город Киев, митрополия русской церкви, был так опустошен, что многие годы не мог служить центром церковной администрации. Из епархий больше всех пострадал Переславль, и епархию там закрыли.

Только после того как Менгу‑Тимур выдал русским церковным властям охранную грамоту, церковь еще раз оказалась на твердой земле и могла постепенно реорганизовываться; по прошествии времени в некоторых отношениях она стала даже сильнее, чем до монгольского нашествия. И правда, руководимая греческими митрополитами или русскими митрополитами, посвященными в сан в Византии, защищенная ханской грамотой, церковь на Руси тогда меньше зависела от княжеской власти, чем в какой‑либо другой период русской истории. Фактически митрополит не раз служил арбитром в разногласиях между князьями. Это время было также периодом, когда русская церковь имела возможность создать мощную материальную базу для своей деятельности. Поскольку церковные земли были ограждены от вмешательства государственных властей, как монгольских, так и русских, они привлекали все больше крестьян, и доля их производства в общем сельскохозяйственном продукте постоянно росла. Это особенно справедливо в отношении монастырских владений. Уровень процветания, достигнутый церковью к концу первого века монгольского владычества, чрезвычайно помог в ее духовной деятельности.

Среди задач, стоявших перед церковью в монгольский период, первой была задача оказания моральной поддержки ожесточенным и озлобленным людям – от князей до простолюдинов. Связанной с первой была и более общая миссия – завершить христианизацию русского народа. В киевский период христианство утвердилось среди высших классов и горожан. Большая часть монастырей, основанных в то время, находилась в городах. В сельских районах христианский слой был довольно тонким, и пережитки язычества еще не были побеждены. Только в монгольский период сельское население Восточной Руси было более основательно христианизировано. Это было достигнуто как энергичными усилиями духовенства, так и ростом религиозного чувства среди духовной элиты самого народа. Большая часть митрополитов того периода проводило много времени, путешествуя по всей Руси в попытках исправить пороки церковной администрации и направить деятельность епископов и священников. Было организовано несколько новых епархий, четыре в Восточной Руси, две в Западной Руси и одна в Сарае. Количество церквей и монастырей постоянно увеличивалось, особенно после 1350 года, и в городах, и в сельских районах. Согласно Ключевскому, в первое столетие монгольского периода основали тридцать монастырей и примерно в пять раз больше – во второе . Характерной чертой нового монастырского движения являлась инициатива молодых людей с горячим религиозным чувством, которые приняли монашеский сан, чтобы удалиться в «пустынь» – глубоко в леса – для тяжелой работы в простых условиях, для молитв и размышлений. Несчастья монгольского нашествия и княжеских усобиц, а также суровые условия жизни в целом способствовали распространению подобных умонастроений.

Когда бывший приют отшельника превращался в большой, многолюдный и богатый монастырь, окруженный благополучными крестьянскими деревнями, бывшие отшельники, или новые монахи сходного духа, находили изменившуюся атмосферу удушающей и покидали монастырь, который основали или помогли расширить, чтобы устроить другой приют, глубже в лесу или дальше на север. Таким образом, каждый монастырь служил колыбелью нескольких других. Пионером и самым почитаемым главой этого движения был Св. Сергий Радонежский, основатель Троицкого монастыря примерно в 75 километрах на северо‑восток от Москвы. Его святая личность вдохновляла даже тех, кто никогда не встречался с ним, и влияние дела его жизни на последующие поколения было огромным. Св. Сергий стал символом веры – важным фактором в религиозной жизни русского народа . Среди других выдающихся руководителей русского иночества этой эры были Св. Кирилл Белозерский и Святые Зосима и Савватий, основатели Соловецкого монастыря на одноименном острове в Белом море. Между прочим, новые монастыри играли важную роль в колонизации северных районов Руси .

Несколько северных монастырей находились на территории финно‑угорских племен, и эти народы теперь тоже приняли христианство. Миссия Св. Степана Пермского среди зырян (теперь называются коми) была особенно продуктивной в этом отношении. Одаренный филолог, Степан Пермский не только овладел зырянским языком, но даже создал специальный алфавит для него, который он использовал при распространении религиозной литературы среди аборигенов .

Другим важным аспектом религиозного возрождения в Восточной Руси в монгольскую эру было церковное искусство. Этот период был свидетелем расцвета русской религиозной живописи в форме и фресок, и икон . Важную роль в этом художественном возрождении сыграл великий греческий живописец Феофан, который оставался на Руси примерно тридцать лет до конца своей жизни и карьеры. Феофан творил сначала в Новгороде, а потом в Москве. Хотя русские восхищались и шедеврами, и личностью Феофана, его нельзя назвать основателем ни новгородской, ни московской школ иконописи. Русские иконописцы широко применяли его технику свободного мазка, но они не старались подражать его индивидуальному и драматическому стилю. Самым великим русским иконописцем этого периода является Андрей Рублев, который провел свою юность в Троицком монастыре и позже написал для него свою знаменитую икону «Троица». Очарование рублевских творений кроется в чистом спокойствии композиции и гармонии нежных красок. Прослеживается определенное сходство между его произведениями и произведениями его современника, итальянского художника Фра Анжелико.

Менее ярким, но не менее значительным, по‑видимому, было развитие в этот период церковного пения, о котором, к сожалению, нам мало известно. Большинство дошедших до нас рукописей диатонического знаменного распева относятся к постмонгольскому времени, от 1450 до 1650 года . Прототип знаменного распева завезли на Русь в одиннадцатом веке византийские певцы. В постмонгольское время русский распев отличался во многих отношениях от византийского образца. Как указывает Альфред Сван, "за время роста на русской почве и приспособления к русским условиям знаменный распев сблизился с русской народной песней " .По‑видимому, монгольский период был инкубационным периодом финальной стадии знаменного распева. Также именно в конце монгольского периода появился другой распев, так называемый демественный. Он стал популярным в шестнадцатом веке .

В литературе церковный дух нашел выражение прежде всего в поучениях епископов и житиях святых, а также в биографиях некоторых русских князей, которые – это чувствовалось – настолько заслуживали канонизации, что их биографии писались в житийном стиле . Основная идея большинства этих произведений заключалась в том, что монгольское иго – это кара Божья за грехи русского народа и что только истинная вера может вывести русских из этого тяжелого положения. Поучения епископа Серапиона Владимирского (1274‑75 годы) типичны для этого подхода. Он винил за страдания русских преимущественно князей, которые истощили силы нации своими постоянными раздорами. Но он не останавливался на этом. Он упрекал простых людей за приверженность к пережиткам язычества и призывал каждого русского покаяться и стать христианином по духу, а не только по названию . Среди князей первого столетия монгольского правления особый интерес представляют жития великого князя Ярослава Всеволодовича и его сына Александра Невского. Биография Ярослава Всеволодовича сохранилась только в отрывках. Она была задумана как первый акт национальной трагедии, в которой великому князю досталась главная роль. Во вступлении с восторгом описывается счастливое прошлое русской земли. По всей видимости, за ним должно было следовать описание постигшей Русь катастрофы, но эта часть утеряна. Вступление сохранилось под отдельным названием – «Слово о погибели земли русской» . Оно, возможно, является высшим достижением русской литературы раннего монгольского периода. В Житии Александра Невского ударение делается на его ратную доблесть, проявленную при защите греческого православия от римско‑католического крестового похода .

Как и в киевский период, духовенство монгольского периода играло важную роль в составлении русских летописей. После монгольского нашествия вся работа остановилась. Единственной летописью, написанной между 1240 и 1260 годами, дошедшей до нас в отрывках, является Ростовская. Ее составителем был епископ этого города Кирилл. Как убедительно показал Д.С. Лихачев, Кириллу помогала княгиня Мария, дочь Михаила Черниговского и вдова Василько Ростовского. И ее отец, и ее муж погибли от руки монголов, и она посвятила себя благотворительности и литературному труду . В 1305 году летопись составили в Твери. Она частично была переписана в 1377 году суздальским монахом Лаврентием (автором так называемого «Лаврентьевского списка»). В пятнадцатом веке в Москве появились исторические работы более широкого охвата, такие, как Троицкая летопись (начата под руководством Митрополита Киприана и завершена в 1409 году) и даже еще более значительный сборник летописей, собранный под редакцией митрополита Фотия примерно в 1428 году. Он послужил основой для дальнейшей работы, которая привела к созданию грандиозных сводов шестнадцатого века – Воскресенской и Никоновской летописей. Новгород в течение четырнадцатого столетия и до своего падения являлся центром ведения своих собственных исторических анналов. Необходимо отметить, что многие русские летописцы, и особенно составители Никоновской летописи, продемонстрировали великолепное знание не только русских событий, но также и татарских дел.

В русском светском творчестве монгольской эпохи, как письменном так и устном, можно заметить двойственное отношение к татарам. С одной стороны, – чувство неприятия и противостояния угнетателям, с другой, – подспудная притягательность поэзии степной жизни. Если мы вспомним страстное влечение к Кавказу ряда русских писателей XIX века, таких, как Пушкин, Лермонтов и Лев Толстой, то это поможет нам понять такой образ мысли.

Благодаря тенденции, связанной с неприязнью, былины домонгольского времени перерабатывались в соответствии с новой ситуацией, и название новых врагов – татар – заменило имя старых (половцев). Одновременно создавались новые былины, исторические легенды и песни, в которых речь шла о монгольском этапе борьбы Руси против степных народов. Разрушение Киева Батыем (Бату) и набеги Ногая на Русь служили темами для современного русского фольклора . Притеснение татарами Твери и восстание тверичей в 1327 г. не только было вписано в летописи, но и со всей очевидностью составило основу отдельной исторической песни . И, конечно же, как уже упоминалось, битва на Куликовом поле стала сюжетом для множества патриотических сказаний, фрагменты которых использовались летописцами, а позднее записывались полностью. Здесь мы имеем случай смешения устной и письменной форм в древней русской литературе. «Задонщина», тема которой относится к тому же циклу, безусловно является произведением письменной литературы . Слагатели былин домонгольского периода чувствовали особую притягательную силу и поэзию степной жизни и военных походов. Та же поэтика чувствуется и в произведениях более позднего периода. Даже в патриотических сказаниях о поле Куликовом доблесть татарского витязя, вызов которого принял монах Пересвет, изображена с несомненным восхищением. В домонгольских русских былинах есть близкие параллели с иранскими и ранними тюркскими героическими песнями . В монгольскую эпоху на русский фольклор также оказывали влияние «татарские» (монгольские и тюркские) поэтические образы и темы . Посредниками в знакомстве русских с татарской героической поэзией были, возможно, русские солдаты, которых набирали в монгольские армии. Да и татары, осевшие на Руси, тоже внесли свои национальные мотивы в русский фольклор.

Обогащение русского языка словами и понятиями, заимствованными из монгольского и тюркского языков, или из персидского и арабского (через тюркский), стало еще одним аспектом общечеловеческого культурного процесса. К 1450 г. татарский (тюркский) язык стал модным при дворе великого князя Василия II Московского, что вызвало сильное негодование со стороны многих его противников. Василия II обвиняли в чрезмерной любви к татарам и их языку («и речь их») . Типичным для того периода было то, что многие русские дворяне в XV, XVI и XVII веках принимали татарские фамилии. Так, член семьи Вельяминовых стал известен под именем Аксак (что значит «хромой» по‑тюркски), а его наследники стали Аксаковыми . Точно так же, одного из князей Щепиных‑Ростовских звали Бахтеяр (bakhtyar по‑персидски значит «удачливый», «богатый»). Он стал основателем рода князей Бахтеяровых, который пресекся в XVIII веке.

Ряд тюркских слов вошел в русский язык до монгольского вторжения, но настоящий их приток начался в монгольскую эпоху и продолжался в XVI и XVII веках. Среди понятий, заимствованных из монгольского и тюркского языков (или, через тюркский, – из арабского и персидского языков), из сферы управления и финансов можно упомянуть такие слова, как деньги, казна, таможня. Еще одна группа заимствований связана с торговлей и купечеством: базар, балаган, бакалея, барыш, кумач и другие. Среди заимствований, обозначающих одежду, головные уборы и обувь, можно назвать следующие: армяк, башлык, башмак. Вполне естественно, что большая группазаимствований связана с лошадьми, их мастями и разведением: аргамак, буланый, табун. Много других русских слов, обозначающих домашнюю утварь, еду и питье, а также сельскохозяйственные культуры, металлы, драгоценные камни, также заимствованы из тюркского или других языков через тюркский .

Фактор, который трудно переоценить в развитии русской интеллектуальной и духовной жизни – это роль живших на Руси и обращенных в христианство татар и их потомков. Уже упоминалась история царевича Петра Ордынского, основателя монастыря в Ростове. Были и другие подобные случаи. Выдающийся русский религиозный деятель XV века, тоже основавший монастырь, Св. Пафнутий Боровский, был внуком баскака. В XVI веке боярский сын татарского происхождения по имени Булгак был посвящен в духовный сан, и после этого кто‑либо из членов семьи всегда становился священником, вплоть до отца Сергия Булгакова, широко известного русского богослова XX века . Были и другие выдающиеся русские интеллектуальные лидеры татарского происхождения, такие, как историк H. M. Карамзин и философ Петр Чаадаев . Чаадаев, вероятно, был монгольского происхождения, поскольку Чаадай является транскрипцией монгольского имени Джагатай (Чагатай). Возможно, Петр Чаадаев был потомком сына Чингисхана – Чагатая . Одновременно парадоксально и типично, что в «плавильной печи» русской цивилизации с ее гетерогенными элементами «западник» Чаадаев был монгольского происхождения, а «славянофильская» семья Аксаковых имела своими предками варягов (ветвь Вельяминовых).

Философская мысль России весьма достойно представлена в истории мировой философии многими великими именами, интеллектуально богатыми и по-русски неординарными. Российские философы, мыслители - это люди, пропустившие сквозь себя и ощутившие сполна все страдания земли русской. Это Илларион, Владимир Мономах, Ломоносов, Чаадаев, Герцен, Огарёв, братья Киреевские, Радищев, Вл. Соловьёв, Страхов, Плеханов, Бердяев, Ильин, Фёдоров, Розанов, Лосев, Франк, отец и сын Лосские, Флоренский, Флоровский, Зеньковский, Степун, Волкогонов, Солженицын...

На становление и развитие философского знания оказала влияние вся история древности, берущая своё начало более десяти тысяч лет назад, во времена достаточно активного заселения Европы и Азии белой расой, представлявшей единое племя. В различных регионах планеты это племя именовалось по-разному. В Индии это были арии (арийцы), в Европе - этрусски, на Ближнем

Востоке и в Малой Азии - рассены. Понадобилось несколько тысячелетий, чтобы под влиянием объективных факторов, в частности, естественного демографического увеличения, частичной ассимиляции слабых обгцин, а также в результате глобальных геоклиматических изменений единое социальное образование этрусское - рассенов - арийцев распалось на многочисленные племена. В исторической науке эти племена (народы) получили название индоевропейцев (по языковой общности) или ариев, арийцев.

К индоевропейцам относились древние племена кельтов, галлов, франков, бургундов, тевтонов, англов, саксов, пруссов, ляхов, лужан, полян, дрегов, бодров, вятичей, радимичей, святичей, кривичей, уличей, полочан, древлян, волынян, северян, ильменских словен, тивирцев и других. В результате исторических процессов двух последних тысячелетий на основе многочисленных индоевропейских - арийских народов (племён) - сформировались несколько современных наций белой расы. Это - англосаксы, французы, германцы, славянские народы (восточные, западные и южные) и русская нация. Приведённые рассуждения по этническому вопросу важны для понимания национально-культурных истоков философского знания.

Философская мысль Руси формировалась постепенно, впитывая в себя мифологическую, религиозную, художественную и народную мудрость веков. Она отличалась самобытностью и не копировала западные образцы. В России не было создано единой системы философского миропонимания, её не увлекли метафизические построения с их логическими построениями, тем не менее, она оставила достойный след в истории философии.

К её основным чертам можно отнести:

• - космологическую тематику: космическую связь человека, его включённость в мироздание, его ответственность за вселенские процессы;
• - стремление к анализу смысла жизни, жизненных ценностей человека, его бытия и небытия, смерти и бессмертия, судьбы и реальности;
• - прямое участие в построении и развитии мировой цивилизации и её типов, организацию взаимодействия западных и восточных культур, определение места культуры в системе мирового сообщества;
• - решение проблемы о соотношении философии и религии, согласование философского и религиозного понимания мира;
• - постановку проблемы соотношения философии и искусства, отображения в художественных и художественно -прикладных образах мировоззренческих картин бытия.

Возникновение русской философии. Духовная жизнь допетровской Руси

Русская философия, также как и общемировая, имела свои определённые предпосылки. Их можно представить как взаимосвязь материального с духовным. Материальные предпосылки предполагали опору на предметный способ хозяйствования, занятие земледелием, развитие скотоводства. Духовные опирались на культуру языческой Руси, христианизацию её (X в.) и активные поиски смысла человеческой жизни. Формирование системы "универсум - человек", "не Я - Я" происходило с учётом особенностей этноса россиян. Освоенный духовно универсум, то есть мир, отражал специфику славянского образа жизни, включающую независимость, свободолюбие, силу, выносливость, покладистость, взаимопомощь, соборность, трудолюбие, честность, дружелюбность.

Древние русы как духовная народность выделяли три собственных мировых субстанции - Явь, Навь и Правь. Явь означала собой видимый, материальный, реальный мир. Навь - мир потусторонний, нематериальный, мир, в котором обитают умершие. Правь - это истина и закон Сварога, управляющая всем миром и в первую очередь Явью. Сварог - Бог небесного огня, ипостась Рода, он отец Сварожича - Бога земного огня.

По преданиям древних, после смерти душа человека покидает Явь и попадает в Навь, странствует там до тех пор пока не достигнет Ирия или Рая, обиталища Сварога, где и определяется её дальнейшая судьба в соответствии с деяниями в земной жизни.

Русская земля - Русь, как государственное образование восточных славян, появилось в IX в. на среднем Днепре и получило распространение на всю территорию Древне-Русского государства, кроме того в XII-XIII вв. название Русь употреблялось применительно к отдельным землям и княжествам.

В частности, появились - Белая Русь, Малая Русь, Чёрная Русь, Червонная Русь и постепенно понятие "русь" закрепляется за землями северо-восточных территорий большого Древне-Русского государства. Ранее большая группа южных славянских племён на протяжении нескольких столетий именовалась антами.

Известно поверие, согласно которому понятие "русь" - огромный народ, рассеянный (рассея, рассеяне) по всей земле. Ещё византийский писатель-историк Прокопий Кесарийский (VI в.) отмечал, что анты и славяне имели один и тот же язык. Они незначительно отличались друг от друга и в древности славян называли спорами (т.е. семенами, как бы рассеянными, развеянными по белу свету).

Существует также мнение, что русы к славянам отношения не имеют, а якобы принадлежат к германским племенам. В Европе русов называли по-разному: рутены, росы, руги. В принципе, славяне и русские - единое племя, называемое в древности полянами, что даже в наименовании отражало единство расположения их - в чистом поле.

По мнению автора "Истории государства Российского", почётного члена Петербургской Академии наук Н.М. Карамзина (1766-1826 гг.) начало Отечеству было положено в 862 г. после прихода с Балтийского моря варягов (воинов; в древнерусском языке - скандинавов) - князя Рюрика и братьев его Синеуса и Трувора. А название Русь может идти от наименования одной из приморских областей королевства шведского, где обитали варяги, а называли эту область Росскою (Нов-1айеп). Он приводит и другое суждение, давая объяснение ему. В частности, в "Степенной книге" XVI в. и в некоторых новейших летописях было сказано, что Рюрик с братьями пришёл из Пруссии, где издавна назывались Курский залив - Русною, а северный рукав Немана или Мемеля - Руссою, их окрестности Порусьем (местоположение древнего Мемеля - современная Клайпеда). Поэтому исторически этимология слов "русь", "русичи", "россияне", "русские" достаточно насыщенная.

То, что касается развития философских взглядов на Руси, также интересно в исследовательском плане и имеет свою "биографию": философская мысль Древней Руси развивалась в русле религиозных институтов, а базировалась на традициях античности и народной культуре. Православие было фундаментом и реальной основой древнерусской философии.

Философские идеи того времени отражались собственно в богословских взглядах, в литературных произведениях, в народных преданиях, в архитектуре, в живописи, в скульптуре, что дошло до нас через сохранившиеся летописи, слова, молитвы, поучения, пословицы, поговорки, иконы, фрески. Стройно-логического понятийного аппарата древняя русская философия не имела. Например, в "Велесовой книге" на дощечках, писанных кириллицей, излагается исторический срез Руси Средних веков. Писал человек достаточно грамотный, знающий события и историю, а может и не один, а несколько. Русичи представлены как скотоводы, жившие от Карпат до Волги. Описана их борьба с готами, римлянами, гуннами, вплоть до основания Киева в 830 г. князем Кием и представлено княжение рода его.

Ценными источниками русской Средневековой общественной мысли явились дошедшие до нас литературные памятники: "Слово о полку Игореве" (XII в.) и Летописные своды - "Повесть временных лет", "Сказание о крещении Руси", "Киево-Печёрская летопись" (X-XII вв.). "Повесть временных лет" была составлена иноком Киево-Печёрского монастыря Нестором (1056-1114 гг.) и редактирована позднее епископом Переяславля (южного) Сильвестром (дата рождения неизвестна - 1123 г.). Кроме указанного летописного труда Нестору принадлежат два повествования: "Житие преподобного Феодосия" и "Сказание о святых князьях Борисе и Глебе".

В периодизацию истории возникновения и развития философии Руси целесообразно включить такие этапы:

• - IX-XIII вв. - предыстория философской мысли;
• - XIV-XVII вв. - становление теоретико-аналитического мышления, возникновение понятийной структуры;
• - ХVIII в. - постепенное обособление философии от религии и становление её как самостоятельной, универсальной системы научной мысли;
• - XIX-XX вв. - фундаментальная разработка проблем методологии наук и их классификация, универсализация метафизики и диалектики;
• - XXI в. - философские проблемы истории и современности.

Первопроходцем русской философской мысли можно считать киевского мыслителя, религиозного философа - митрополита Иллариона, давшего философско-историческое и этико-гносеологическое толкование русской жизни конца X в. - начала XI в., поставившего вопрос о месте русского народа в мировой истории, об историческом значении принятия им христианства.

Илларион (Ларион), названный Киевским (конец X - начало XI в. - около 1054/1055 гг.) - идеолог древнерусского христианства, первый митрополит Киевский из русского духовенства (1051-1055 гг.). Высокого сана не имел, но был избран епископами на высший церковный пост в период княжения великого князя Ярослава Мудрого за свой светлый ум, верность княжеской власти и патриотизм. Ярослав утвердил его самочинно, то есть без согласия Константинополя, за это после смерти великого князя в 1054 г. Иларион был смещён с митрополичьего престола решением патриарха Константинопольского. Основной его труд - "Слово о законе и благодати", содержит ряд богословских, философских и общественно-политических идей и его можно рассматривать как программу, заявленную Иларионом накануне избрания его митрополитом:

• - сравниваются Ветхий и Новый Заветы как духовные (функционально-христианские) основы великокняжеской (государственной) власти;
• - определено значение принятия христианства на Руси;
• - показана историческая роль великого князя Владимира (Владимира I, Владимира Святого - князя Новгородского с 969 г., великого князя Киевского с 980 г.; в 988-989 гг. ввёл на Руси христианство, при нём древнерусское государство вступило в период своего расцвета, укрепился международный авторитет. Впоследствии был канонизирован Русской Православной Церковью);
• - дана высокая оценка проявлению отечественного патриотизма;
• - определены взаимоотношения человека и государства (великокняжеской власти);
• - показаны взаимоотношения церковной и великокняжеской власти.

В теологической форме Иларион ставит проблему познания как богопознания, но выходит за рамки богословия и подходит к пониманию познания с позиций рационализма.

Перу Илариона принадлежат - "Молитва", "Исповедание веры" и "Слово на обновление Десятинной церкви", кроме того авторство более десяти работ установлено предположительно. Несомненно, что он отличался глубокими богословскими познаниями и был едва ли не самым образованным для своего времени человеком, вышедшим из среды тех грамотников, которые согласно летописной статье 1037 г. были приближены к князю и по его указанию переводили книги, необходимые для распространения христианства. С именем Илариона связывается возникновение Печёрской обители. Им был составлен отличающийся от византийского права церковный Устав, определивший нормы поведения в быту, регламентировавший жизнь Церкви.

Владимир Мономах, Владимир II (1053-1125 гг.) - великий князь Киевский (с 1113 г.). Мономах (греч. Единоборец) - прозвание, присвоенное ему при рождении отцом и матерью в честь деда матери. Владимир - русское имя, данное ему его дедом Ярославом, так же как и христианское имя - Василий (крёстное). Владимир II Мономах являлся сыном Всеволода I и дочери византийского Императора Константина IX Мономаха - Марии. В 1060-1090 гг. княжил в Ростове, Смоленске, Владимире-Волынском, Чернигове; в 1094- 1113 гг. - в Переяславле (южном). Играл активную роль на княжеских съездах, отстаивал идею сплочения русских князей для отпора половцам и был одним из руководителей трёх походов на половцев, которые методично грабили Русь. Для людей благочестивых Владимир был образцом благочестия: по свидетельству его современников, все дивились как он исполнял обязанности, требуемые Церковью, в частности, ни под каким предлогом не соглашался с другими князьями переступать клятву крестного целования, что реально сдерживало междоусобицы и напрасное кровопролитие. Он отличался целомудрием не давая в обиду слабого, защищая обиженного, за что зачастую не находил понимания даже в своём окружении.

Его "Поручение своим детям" или так называемая "Духовная" - мудрое завещание отца и великого князя детям (их было восемь) и последователям своим, которое отражает один из периодов развития русской истории XII в., а также становление философской и политической мысли Руси. Здесь стоит сделать пояснение относительно названия писания, оставленного Владимиром П. Так, П.М. Карамзин в "Истории государства Российского" называет писанное Мономахом для потомков - поучением, отмечая, что "сей остаток древности сохранился в одной харатейной летописи". А несколько позднее, историк, профессор Петербургского университета Н.И. Костомаров (1817-1885 гг.) называет в своих работах письмо, оставленное Мономахом, - "Поручением своим детям" или "Духовной". Скорее всего, Мономах конкретного названия своему писанию не давал, оно по смыслу являлось у него наставлением и завещанием для родных и близких ему людей, по крайней мере, в трудах по истории СМ. Соловьёва (1820-1879 гг.) и В.О. Ключевского (1841-1911 гг.) о предметном названии этого писания не упоминается. "Поучение" - "Поручение" писано Владимиром Мономахом не сразу. Основа была заложена, скорее всего, к собранию князей в Витичеве, как пожелания, на основе которых должны были найти понимание междоусобствующие князья. В "Поручении" обосновывается необходимость единства, гарантирующего могущество Руси. Там же сформулированы им общехристианские нравоучения, сыновьям и потомкам, подкреплённые выписками из Священного Писания: "Хвалите Бога! Любите также человечество. Не забывайте бедных. Будьте отцами сирот. Не убивайте ни правого, ни виновного. Не оставляйте больных. Не имейте гордыни. Бойтесь всякой лжи, пьянства и любострастия. Чтите старых людей. В хозяйстве сами прилежно за всем смотрите. На войне будьте деятельны, служите примером для воевод. Всего же более чтите гостя. Любите жён своих". Вырисовывается в Писании и образ правителя, руководствующегося этими принципами. Владимир Мономах ратует за установление справедливого общественного устройства, утверждение гуманных и нравственных начал в делах домашних и государственных, прекращение розни и примирение во имя создания единого государства. Высшим мерилом полезности человека полагает труд, который облагораживает знания. В "Поручении" утверждаются общеполезные дела, основанные на христианских принципах, возводящих в абсолют не только справедливость, но и сострадание, уклонение от зла. Покаяние, молитва, усердие и милосердие с упованием на Бога объявляются теми малыми делами, которые посильны всем. Божественное у него сливается с природным. "Поручение" Владимира Мономаха совместно с его автобиографическим повествованием (возможно, как части "Поучения") и письмами к князю Олегу Станиславовичу вошли в состав Лаврентьевской летописи как самостоятельные Писания. 19 мая 1125 г., проведя в столице в великом княжении почти 13 лет, Владимир II Мономах скончался. Уже в слабости и недуге он приехал на место гибели князя Бориса, сына великого князя Владимира I, близ Переяславля рядом с Церковью, построенной им на реке Альте, и на семьдесят третьем году от рождения предал дух свой Богу. Тело его было перевезено в Киев. Сыновья и бояре совершили обряд погребения в Софийском храме.

Климент Смолятич (конец XI - начало XII в. - после 1164 г.) - религиозный писатель и мыслитель, митрополит Киевский в 1147-1154 гг.

Великий князь Киевский Изяслав Мстиславич (внук Владимира II Мономаха) самочинно, без санкции патриарха Константинопольского поставил Климента на высший церковный пост. До избрания и великокняжьего утверждения Киевским митрополитом, Климент был монахом-схимником Зарубского монастыря, где приобрёл известность как книжник и философ. Под философией подразумевалось не столько увлечение внешней мудростью, сколько собственные глубокие знания и праведная жизнь в соответствии с этими знаниями. Судя по его прозвищу - Смолятич, он мог быть уроженцем земли Смоленской. В процессе своей духовной деятельности Климент отстаивал независимость Русской Церкви от Византии.

Климент был широко образованным мыслителем. Уже будучи митрополитом он встречался с Кириком Новгородцем - иеромонахом Антониева монастыря в Новгороде, весьма просвещённым и известным на Руси человеком. Запись их доверительных и довольно острых по затрагиваемым темам бесед сохранилась в канонически-богословском труде, известном как "Вопрошание Кириково", в котором Кирик соотносит византийские правовые нормы с неукладывавшимися в них реалиями русской жизни. До потомков также дошло "Послание, написано Климентом, митрополитом русским, Фоме пресвитеру". В нём Смолятич следует традиции богословствования, которая впитала в себя элементы античной культуры, соединив христианскую догматику с идеями древнегреческих философов. Он признает реальный мир, полагает, что разум дан человеку для того, чтобы понимать всё, совершаемое в миру. Познание у него - это богопознание. Для познания Бога необходимо обращаться к природе. Он считал, что разум это естественный опыт души в чувственном познании мира. Разум выше чувств. В разуме человеческая душа обретает своё земное бытие и устремляется к познанию, мудрости Бога. "Послание" состоит из двух частей: оригинального авторского начала и обширных выдержек, составленных на основе толкований Феодоритом Кирским ветхозаветных книг. Кроме "Послания" известно его произведение под названием "Поучение в субботу сыропустынную".

Филипп Пустырник (XI в.) - богослов, философ. Написал поэму "Плач", которая являлась частью философско-богословского трактата "Диоптра". Изложение в книге ведётся в форме беседы души и тела. Душа постоянно угрожает телу и дурно им управляет. В Средние века в русской философии существовали два мировоззрения: богословско-идеалистическое и зачатки материализма.

В целом киевские мыслители выступали против византийского влияния на Русскую Церковь, на стороне светской, великокняжеской власти. Дальнейшее развитие древнерусского государства, объединение Руси вокруг Москвы осуществлялись с опорой на религиозно-философские основы и были связаны с решением конкретных политических вопросов: борьбой с внешними и внутренними врагами. Способом выражения смысла в русской философии были - свободно конструируемый аллегоризм и символизм, которые, однако, были присущи весьма немногим людям. Невежество глубоко вросло в русскую землю и этот факт тяготил передовые умы русичей не одно столетие. Просвещение было просто необходимо для дальнейшего укрепления государственности и утверждения Руси. Для этого необходимы были книги - кладезь знаний и люди, способные обучать.

Остатки литературных источников, сохранённые после многочисленных набегов на Русь и пожарищ, которыми могли руководствоваться книжники, сильно пострадали, пострадали они кроме того и от невежественных переписчиков, переводчиков, в результате чего некоторые пересказы были просто неверны. Многих исторически и философски важных материалов для передачи знаний, обучения, просто не осталось в распоряжении книжников на славянском языке. Они имелись только на греческом и латинском языках, но для них недоступных. Нужны были учёные люди. На Западе их не искали: Запад давно разошёлся с православным Востоком. Русь могла попытаться идти только по своей давней стезе, проложенной Владимиром Святым (Владимиром I, скончался в 1015 г.) и его потомками, - обратиться к Греции, которая, лишившись самобытности, была тоже в сложном духовном положении. Но в отличие от Руси, греки при всей неприязни к Западу, ездили туда учиться, а потому среди них можно было найти учёных людей, которых на Руси в XIV-XVI вв. искать было бессмысленно. Это понимали в великом Московском княжестве.

Максим Грек как раз относился к таким учёным людям, которых разыскивал в Греции, отправив на Афон посольство, великий князь Московский Василий Иванович - Василий III (1479-1533 гг., завершивший объединение Руси вокруг Москвы и понимавший всю важность просвещения). Афонский игумен предложил послу московского государя учёного грека по имени Максим из Ватопедской обители, у которого были большие способности к языкам. С ним вместе отправились монах Неофит и Лаврентий-болгарин. Они примкнули к другим духовным, собиравшимся на Русь, и прибыли в Москву в 1518 г.

Максим Грек, в миру Михаил Три вол ис. Грек - российское прозвище по территориальному либо национальному признаку (ок. 1475-1556 гг.), публицист, богослов, философ, переводчик, филолог. Он родился в албанском городе Арта в семье знатных родителей эллинского происхождения - Эммануила и Ирины. Знал древние языки. Обучался в Италии, Венеции и Флоренции, где познакомился со многими учёными, слушал глубоко нравственные проповеди доминиканского монаха Иеронима Савонаролы, в 1498 г. обличённого в ереси и сожжённого на костре по повелению папы Александра VI. После учёбы Максим возвращается на родину, но не находит себя в условиях гонений на науку и уезжает в Грецию, хотя и там обстановка была далеко ненравственной. Он уходит в монастырь на Афон, в силу своего глубокого целомудрия, послушания и грамотности: проповеди Савонаролы глубоко запали в его душу своей правдой, разоблачением лицемерил, поражением ханжества, заступничеством за угнетённых и обиженных. В Россию Максим прибыл по рекомендации Афонского игумена в 1518 г. для исправления церковных книг, где и был оставлен до конца дней своих, занимаясь литературно-публицистической деятельностью. Сблизился с церковной оппозицией, был дважды осуждён на соборах в 1525 г. и в 1531 г. Известно около 150 его произведений. Нравственно-обличительные - "Стязание о известном иноческом жительстве", "Беседы ума с душой"; поучительные - "Главы поучительны начальствующим правоверно"; полемические статьи, в том числе против католиков, лютеран, магометан, иудеев, эллинов-язычников, астрологов; философские и богословские рассуждения; переводы, в том числе Священного Писания и учителей Церкви; статьи по грамматике, лексикографии и ономастике; послания. Политический идеал Грека - гармония светской и духовной властей; отстаивал свободу воли ("самовластный дар"). Канонизирован Русской Православной Церковью в 1988 г.

Похоронен Максим Грек в Троице-Сергиевом монастыре, ныне г. Загорск Московской области.

Мировоззрение у Грека православное, обусловленное его внутренней духовной культурой. Круг интересов достаточно широк и соответствует устойчивым христианским позициям - размышлениям о справедливости и несправедливости, о благочестии и ханжестве, о жизни и смерти, о душе и теле.

У него сложилось собственное представление о самовластии. Оно отличалось от богословской трактовки и открывало некоторые возможности для обсуждения морально-философских проблем. Самовластие - это утверждение человеческой активности, но в рамках христианских устоев.

В области познания Грек отдаёт предпочтение уму, который выступает у него ведущим началом. Разум - это божественный Логос; причина страстей - первородный грех. Говорят, что Максим, увидевший по приезду в Москву великокняжескую библиотеку Василия III, удивился изобилию в ней рукописей и сказал, что такого богатства нет ни в Греции, ни в Италии, где латинский фанатизм истребил многие творения греческих богословов.

Ещё одним примечательным представителем философской мысли Руси, сыгравшим значительную роль в её духовной культуре XVII в., был Юрий Крижанич.

Крижанич Юрий (ок. 1618-1683 гг.), мыслитель-панславист, иезуит, священник-миссионер, писатель. По национальности хорват либо серб, по вероисповеданию католик. Родившись подданным турецкого султана в Обрх, близ Горицы, Югославия он бедным сиротой был вывезен в Италию. Получил духовно-семинарское образование, обучаясь в Загребе, Вене и Болонье. Затем поступил в римскую коллегию св. Афанасия, где римская Конгрегация готовила специальных мастеров-миссионеров для схизматиков православного Востока, но Крижанича, как славянина, готовили для Московии. Московитян он считал не еретиками или схизматиками от суемудрия, а христианами, заблуждающимися по невежеству. Был сторонником идеи "славянского единства", главную роль в осуществлении которой отводил России. В 1659 г. самовольно уехал из Рима в Москву с мыслью повести там дело лингвистического и литературного объединения славянства. Выдвигал программу преобразований в Московском государстве, объединительным центром славянства видел Москву, вынашивал идею всеславянского языка. В 1661 г. Крижанич был сослан в Тобольск, где пробыл около 16 лет (причины неизвестны, возможно - прокатолические симпатии и пропаганда своего рода униатства в русской среде). В Сибири он много писал, в том числе разработал общеславянскую азбуку и грамматику, о которых ранее безуспешно хлопотал. Царь Фёдор Алексеевич вернул Юрия в Москву. В 1677 г. Крижанич покинул своё названное отечество. До потомков дошли некоторые его стихи, статьи и труды. В частности, труды о политике - "Политические думы" и "Разговоры об владетельству ", представляющие вид политического и экономического трактата, в котором ценно то, что автор сравнивает состояние западноевропейских государств с порядками Московского государства. Россия здесь впервые представлена лицом к лицу с Западной Европой.

В целом позиции Ю. Крижанича носили антисхоластический характер, он развивал идеи рационализма. Целью философии считал познание мира. Познать мир вещей - значит выяснить причины их существования. Источник познания - опытное познание. Начальным этапом познания являются чувственные знания. Высший этап - мудрость. Это уровень государственных людей. Процесс познания таков: практика и теория; знание - мирское, философское и естественное. Включают: механику, логику, диалектику (переговоры), риторику, поэтику, математику, этику, политику, экономику, физику, медицину.

Русская культура XIV–XVI веков сохраняла свою самобытность, но находилась под сильным влиянием монголо-татар, которое проявилось в заимствовании слов (деньга – от тюркского таньга), оружия (сабля), техники в декоративно-прикладном искусстве (золотное шитье по бархату).

В результате монгольского нашествия погибло множество городов, прекратилось каменное строительство, были утрачены многие технологии декоративно-прикладного искусства, снизился образовательный уровень населения. В меньшей степени культурному разорению подверглась Новгородская земля. До середины XIV века русская культура находилась в состоянии упадка. Начиная со второй половины XIV века русская культура переживает состояние возрождения. Ее вдохновляли две идеи: борьба против Орды и феодальной раздробленности и стремление к объединению и национальному возрождению.

Литература

Ведущей темой в литературе становится патриотизм и подвиги русских людей. Происходит переосмысление многих былинных сюжетов. Новым жанром становятся песни и сказания на исторические темы (Сказание о Евпатии Каловрате – о героической обороне Рязани, Сказание о Щелкане – о восстании в Твери 1327 года). Тема борьбы с внешними врагами остается основной и XVI веке. Памятники этого времени описывают такие события как взятие Казани, борьбу с крымчаками и Стефаном Баторием, покорение Сибирского ханства Ермаком. Образ Ивана Грозного в этих песнях сильно идеализируется, а главным виновником опричнины становится Малюта Скуратов.

Наряду с историческими песнями создаются жития (Сергия Радонежского, митрополита Петра), хождения – описания путешествий (Хождение за три моря Афанасия Никитина ). В XIV–XV веках происходит расцвет летописания по монастырям. В XIV веке в Москве создается единая русская летопись , а в середине XV века – «Хронограф » – обзор всемирной истории, в который включена и русская история. Большую работу по сбору и систематизации русской литературы проводил сподвижник Ивана Грозного новгородский митрополит Макарий .

В публицистической литературе XV–XVI века настойчиво проводится мысль о законном главенстве Москвы в русских землях. При князе Василии III монах Филофей формулирует теорию «Москва – Третий Рим». В этой теории Москва называется хранительницей православия после того, как погибли такие мировые центры православия как Рим и Константинополь. Эта теория до начала ХХ века будет определять пути развития России. Природу царской власти пытаются осмыслить в своей переписке Иван Грозный и Андрей Курбский. Ярким примером бытового жанра становится «Домострой », где собраны советы по правильному ведению домашнего хозяйства.

С XIV века в России появляется бумага, что позволяет создавать множество учебников для монастырских школ. В 1533 году в Москве открывается первая типография (Анонимная типография), а к 1564 году относят первую точно датированную печатную книгу, изготовленную Иваном Федоровым .

Ремесло

Возрождения ремесла начинается с конца XIV века. К XV веку активно развиваются металлообработка, резьба по дереву и кости. В 1586 году литейщик Андрей Чохов отлил «Царь-пушку».

Иконопись

В XIV–XV веках окончательно сложились иконописные школы отдельных земель. В Новгород приехал из Византии Феофан Грек , оказавший большое влияние на русских иконописцев. Созданные Феофаном образы проникнуты огромной духовной силой. Учеником Феофана был Андрей Рублев . Для Андрея характерна особая округлость, плавность линий, светлая гамма красок. Главная идея иконописца – постижение нравственной чистоты через небесный мир. Вершиной древнерусской живописи считается икона «Троица » созданная Андреем Рублевым.

В XV веке в иконопись все чаще проникают сюжеты на исторические темы, появляются портретные изображения царей и цариц.

Архитектура

В XIV веке после монгольского погрома возрождается каменное строительство. В 1327 году Дмитрий Донской обносит Кремль белокаменной стеной. При Иване III на территории Кремля разворачивается крупное строительство, для которого приглашают лучших мастеров из Новгорода, Пскова, Ростова, Владимира и из Италии. Итальянский мастер Аристотель Феораванти возводит Успенский и Архангельский соборы , а псковские мастера возводят Благовещенский собор . Архитектурная композиция Московского Кремля в XVI веке становится образцом для строительства в других городах: Новгороде, Туле, Смоленске. В XVI веке складывается новый архитектурный стиль – шатровый . Элементы шатрового стиля использованы в архитектуре центрального храма собора Василия Блаженного.

В целом к концу XVI века русское искусство утрачивает следы местных художественных традиций и превращается в общерусское.

Источник: «Наука и религия», № 1, 1984 год.

Ни один вопрос не обсуждается современными православными богословами и церковными проповедниками так активно и с таким явно выраженным полемическим запалом, как проблема взаимосвязи религии и культуры. Цель обсуждения более чем конкретна: убедить советских людей, интересующихся различными аспектами социального прогресса, в том, что религия – первооснова культуры, её глубинный стимулятор, а православие – главный фактор возникновения, становления и развития культуры русского народа. Именно православие, уверяет своих читателей русская эмигрантская печать, определило исторический путь России, её «духовное бытие, т.е. культуру» (журнал «Православная Русь», 1980, №1, стр. 2).

В этом контексте и введение христианства (по церковной терминологии «крещение Руси») рассматривается современными церковными авторами как исток культурного прогресса древнерусского общества – прогресса, сводящегося к простому усвоению нашими предками византийских эталонов культуры. «Вместе с христианством, – утверждает автор статьи «Краткий обзор истории русской церкви», – русская церковь принесла на Русь самые высокие по тому времени византийскую образованность, культуру и искусство, павшие на добрую почву славянского гения и давшие свой плод в исторической жизни народа» (50-летие восстановления патриаршества. Журнал Московской патриархии (далее ЖМП). Специальный выпуск, 1971, стр. 25).

Такая интерпретация культурного прогресса глубоко ошибочна. Усвоение и творческое переосмысление элементов византийской культуры, попавших на Русь в ходе христианизации древнерусского общества (христианство в данном случае выполняло чисто коммуникативную функцию – выступало в роли простого передатчика этих элементов), стало возможно только потому, что в дохристианской Руси не было некоего духовного вакуума, как утверждают современные церковные авторы, а наличествовал достаточно высокий уровень развития духовной культуры.

Опровергая расхожие домыслы об «отсталости древнерусской культуры», а также попытки вывести последнюю из христианизации древнерусского общества, академик Д. С. Лихачев писал: «...Больше тысячи лет русскому народному творчеству, русской письменности, литературе, живописи, архитектуре, скульптуре, музыке». На наличие у наших далеких предков культурных традиций указывает и академик Б. А. Рыбаков. По его мнению, истоки русского неродного искусства уходят в глубину тысячелетий, «ко времени принятия христианства русское искусство находилось на достаточно высокой ступени развития».

А теперь обратимся к историческим фактам. Называя дохристианские формы духовной жизни «язычеством», современные православные богословы и церковные проповедники считают их воплощением примитивизма и убожества, отвечающим лишь «нуждам скудным, потребностям малым, вкусам низким» (ЖМП, 1958, № 5, стр. 48). Между тем та малая часть памятников культуры дохристианской Руси , которая дошла до нас и стала объектом научного изучения, опровергает подобные утверждения.

Экономическое и политическое развитие Древней Руси дохристианской поры породило множество форм и проявлений достаточно высокой для своего времени духовной культуры. К сожалению, многое из этого достояния древнерусского общества безвозвратно утрачено. В том повинны и безжалостное время, и всесокрушающие стихийные бедствия (прежде всего пожары), и многочисленные вражеские нашествия, перемежавшиеся княжескими междоусобицами, и пренебрежительное отношение господствующих классов к народному культурному наследию. Есть в том вина (притом немалая!) и русской православной церкви: по её повелению истреблялись (как «порождения языческого суеверия») или предавались забвению многие творения культуры дохристианского времени.

Но и то сравнительно немногое, что удалось сохранить: совершенные для своего времени формы предметов труда и быта, высокий художественный уровень оформления оружия и воинских доспехов, изящество украшений, – убедительно свидетельствует о наличии у наших предков тонкого понимания красоты. Изучив народную вышивку , Б. А. Рыбаков пришел к выводу, что её сюжеты и композиционные решения, поражающие эстетическим совершенством, возникли тысячелетия назад. С большим вкусом оформлялись древнейшие орудия женского труда – прялки: нанесенные на них орнаменты и узоры отличаются высокой художественностью.

По найденным украшениям можно судить о том, что древние ювелиры не только владели технологией изготовления сложнейших поделок из золота, серебра, бронзы, но и обладали высоким художественным вкусом. Во всех книгах по истории культуры Древней Руси непременно упоминаются турьи рога из Чёрной Могилы в Чернигове, датируемые X веком. Их серебряная оправа, на которой вычеканен, по предположению Б. А. Рыбакова, сюжет черниговской былины об Иване Годиновиче, относится к шедеврам древнерусского искусства.

Учёные предполагают, что в Древней Руси дохристианской поры имелось живописное искусство. Оснований для такого предположения более чем достаточно. Если бы в древнерусском обществе не было этих традиций, то не привилось бы так быстро и не достигло бы таких высот искусство фрески, мозаики и иконописи, стимулированное введением христианства. Имея в виду именно это обстоятельство, Б. А. Рыбаков писал: «Высокий уровень художественной выразительности, достигнутый древнерусской живописью, отчасти объясняется тем, что восприятие византийского мастерства было подготовлено развитием славянского народного искусства ещё в языческий период».

Были в Древней Руси и зачатки скульптуры – творчество резчиков по дереву и камню. Изготовляли уничтоженные впоследствии статуи языческих богов: Перуна, Хорса, Велеса и других. Имелись статуэтки божков – покровителей домашнего очага. Одну из весьма сложных скульптурных композиций нашли на берегу одного из притоков Днестра. На камне пещеры – барельефное изображение мужчины, молящегося перед священным деревом с сидящим на нём петухом.

Многие бытовые обряды включали в себя театрализованные действа. В Древней Руси тех далеких времен закладывались основы скоморошества – искусства бродячих актёров, пользовавшихся любовью широких народных масс. Раньше считалось, что скоморохи, впервые упомянутые в «Повести временных лет» под 1068 годом, вышли на историческую арену уже после «крещения Руси». Однако современные исследователи пришли к выводу, что скоморошество появилось «не после принятия христианства, а до него; что скоморохи существовали и при язычестве».

Подлинным духовным богатством Древней Руси было устное народное творчество во всем разнообразии его проявлений: песни, пословицы и поговорки, сказания, былины. Гусляры-сказители, чья слава нашла своё воплощение в образе легендарного Бояна, воспетого автором «Слова о полку Игореве», создавали и исполняли песни на героические темы, воспевали народных богатырей, защитников родной земли. «Если бы не так поздно, – сокрушался академик Б. Д. Греков, глубоко изучивший и высоко ценивший дописьменную культуру славянских народов, – стали собирать и записывать русский эпос, мы располагали бы несравненно большим богатством этих ярких показателей глубокого патриотизма народных масс, их непосредственного интереса к своей истории, умения делать правильную оценку лиц и событий».

Историками Древней Руси отмечено, что в «Повести временных лет» и других летописных сводах использованы народные песни и былины, сложенные в более раннее время. В их числе сказания о братьях Кие, Щеке, Хориве и их сестре Лыбеди. О мести Ольги древлянам, убившим её мужа князя Игоря. О пирах киевского князя Владимира и о его женитьбе на полоцкой княжне Рогнеде. Крупнейший русский историк В. О. Ключевский называл эти сказания «народной киевской сагой». На основе тщательнейшего анализа Б. А. Рыбаков отнёс сказание о Кие к VI–VII векам.

Песни играли в жизни наших далёких предков большую роль. Песнями сопровождались многие обряды и праздники, их пели на пирах и на тризнах.

В далёкие дохристианские времена уходит своими корнями былинное творчество, хотя значительная часть былинных сюжетов более позднего происхождения. По заключению академика Б. А. Рыбакова, основа былины об Иване Годиновиче была заложена в IX–X веках. Примерно тогда же сложили былины о Михаиле Потоке и о Дунае (Доне Ивановиче). А былины о Вольге Святославиче и Микуле Селяниновиче учёный относит к кануну «крещения Руси».

В более поздних записях (в частности, в «Повести временных лет») дошли до нас древние заклинания и заговоры. Там же находим и многие старинные пословицы и поговорки: «погибоша аки обре» (о гибели племени обров (аваров), воевавшего со славянами), «мертвый бо срама не имат» (слова князя Святослава, сказанные перед битвой с византийцами) и т. д.

Многое из устного народного творчества Древней Руси не сохранилось по ряду причин, а первый сборник былин издали лишь в XVIII веке. Роковую роль сыграло неприязненное отношение к древнерусскому фольклору и литературе со стороны русской православной церкви, которая клеймила их как язычество и старалась искоренить всеми средствами. «Средневековая церковь, ревниво истреблявшая апокрифы и сочинения, в которых упоминались языческие боги, – отмечал академик Б. А. Рыбаков, – вероятно, приложила руку к уничтожению рукописей, подобных «Слову о полку Игореве», где о церкви сказано мимоходом, а вся поэма полна языческими божествами».

Не выдерживают сопоставления с фактами отечественной истории и утверждения современных церковных авторов, будто дохристианская Русь не знала письменности. Так, например, протоиерей И. Сорокин сказал в одной из своих проповедей, что от церкви «русские люди получали письменность, образование и прививались к многовековой христианской культуре» (ЖМП, 1980, № 7, стр. 45). Ему вторит архимандрит Палладий (Шиман): только после «крещения Руси» и благодаря ему у славянских народов нашей страны «вскоре появилась своя оригинальная письменность и самобытное искусство» («Православний вiсник» (далее ПВ), 1982, №8, стр. 32). По уверениям протоиерея А. Егорова, «в монастырях зародилась первая русская письменность» (ЖМП, 1981, №7, стр. 46).

Учёные располагают достаточным фактическим материалом, доказывающим, что у восточных славян письменность была до «крещения Руси». И это закономерно. Письменность, как и другие проявления культуры, возникла из потребностей социального развития, прежде всего из необходимости расширения общения между людьми, а также фиксирования и передачи опыта, накопленного предшествующими поколениями. Такая необходимость стала настоятельной в эпоху формирования феодальных отношений, в период становления древнерусской государственности. «Нужда в письменности, – отмечает академик Д. С. Лихачёв, – появилась с накоплением богатств и с развитием торговли: нужно было записать количество товаров, долги, различные обязательства, письменно закрепить передачу накопленных богатств по наследству и т. д. В письменности же нуждалось и государство, особенно при заключении договоров. С ростом патриотического самосознания появилась потребность вести запись исторических событий. Возникла необходимость и в частной переписке».

Опираясь на данные научных изысканий и на свидетельства древних авторов, Д. С. Лихачёв высказал предположение, что, «по-видимому, отдельные системы письменности существовали на территории Русской земли издавна, особенно в районах, прилегавших к северным берегам Чёрного моря, где когда-то располагались античные колонии». Вот некоторые свидетельства.

В «Паннонском житии Константина Философа» (Кирилла – создателя славянской азбуки) сообщается, что во время поездки в Хазарию (около 860 г.) он видел в Херсонесе (Корсуни) Евангелие и Псалтирь, написанные «русьскими письмены». Полагают, что там была использована «глаголица» – древний славянский алфавит, пришедший на смену «чертам» и «резам».

О наличии письменности у восточных славян дохристианской поры сообщают арабские и немецкие источники X века; в них упоминается о надписи на памятнике воину-русу, о пророчестве, написанном на камне в славянском храме, о «русских письменах», присланных одному из кавказских царей.

Следы древнерусской письменности обнаружены и археологами. Так, во время раскопок Гнездовских курганов под Смоленском (1949 г.) нашли глиняный сосуд, датированный первой четвертью IX века. На нем прочли надпись, обозначающую пряность («горухща» или «горушна»). Значит, уже тогда письменность использовалась и для бытовых целей.

Убедительнейшие доказательства существования письменности на Руси в дохристианские времена – тексты договоров, заключенных русскими князьями с Византией в первой половине X века.

Из текста договора 911 года, приведенного в «Повести временных лет», видно, что он был составлен в двух экземплярах («на двою харатью»), один подписывали греки, а другой – русские. Так же составлялся и договор 944 года.

В договорах констатируется наличие на Руси во времена Олега письменных завещаний («пусть возьмет завещанное ему тот, кому написал умирающий наследовать его имущество» – договор 911 г.), а во времена Игоря – сопроводительных грамот. Ими снабжались русские купцы и послы («раньше послы приносили золотые печати, а купцы серебряные; ныне же повелел князь ваш посылать грамоты к нам, царям» – договор 944 г.).

Всё это вместе взятое позволило советским историкам сделать вывод: «Потребность в письменности на Руси появилась уже давно, и целый ряд хотя и не совсем ясных известий говорит нам о том, что письменами русские люди пользовались и до признания христианства государственной религией». «Нет никакого сомнения, – пишет профессор В. В Мавродин, – в том, что у славян, в частности у восточных славян, русских, письменность появилась до принятия христианства и возникновение её отнюдь не связано с крещением Руси».

Что же касается воздействия христианизации Руси на дальнейшее развитие письменности, то оно было, вопреки утверждениям современных православных богословов и церковных проповедников, стимулирующим, но не определяющим «Христианство... – подчеркивал академик Б. Д. Греков, – стало лишь одним из факторов, усиливающих потребность в письменности и несомненно ускоривших усовершенствование своего собственного алфавита». Именно «одним из», не более.

Действительно, христианизация Руси, создавшая потребность в богослужебной и апологетической литературе, в разнообразных житийных материалах, в религиозно-назидательном чтении для верующих, дала толчок дальнейшему развитию письменности и книжного дела. Но помимо христианства и одновременно с ним продолжали действовать (притом во всё возрастающей степени!) те стимуляторы развития письменности, которые существовали и в дохристианские времена: потребность в государственной и деловой документации, необходимость учета продукции и товаров, культурно-эстетические запросы, необходимость закрепления и передачи знаний.

В частности, потребность в фиксировании и оценке исторических событий вызвала к жизни летописание. Оно появилось ещё в дохристианские времена, но приняло свои классические формы уже после утверждения христианства.

Явную тенденциозность, ведущую к искажению исторической правды, демонстрируют современные поборники православия при рассмотрении религиозных верований Древней Руси . Причина этой тенденциозности – стремление убедить, будто христианство (а значит, и русское православие) принципиально отличается от дохристианских верований, именуемых язычеством, – как истина от заблуждения, свет от тьмы, что только с утверждением православия на Руси началось приобщение к подлинной духовности. Отсюда стремление представить древнерусское общество в канун «крещения Руси» пребывающим в «языческом невежестве», а принятие христианства – как обретение «истинной духовности». Более того, язычество славянских народов характеризуется в современной церковной печати не только как заблуждение, суеверие, но и как состояние угнетённости, из которого их якобы вывела русская православная церковь, боровшаяся «с языческими предрассудками и суевериями, духовно закабалявшими народ» («50-летие восстановления патриаршества», стр. 25).

Эпохальность принятия христианства заключена не в нём самом, а в обстоятельствах социального порядка. Она состоит не в замене «менее истинной» религии «более истинной», как утверждают церковные авторы в апологетических целях, а в эпохальности перехода человечества от одной общественно-экономической формации к другой.

Религиозные верования Древней Руси соответствовали породившей их эпохе. И пока родо-племенные отношения не изжили себя и не уступили своих позиций феодальным отношениям, древнеславянское язычество оставалось единственно возможной формой религиозности на Руси, легко ассимилируя языческие же верования и культы соседних народов, приспосабливая их к собственным нуждам.

Именно поэтому в языческом пантеоне, который киевский князь Владимир Святославич намеревался сделать религиозно-идеологической опорой древнерусской державы, оказались боги, почитавшиеся не только на Руси, но и по соседству. В одном месте для всеобщего почитания были установлены изображения не только давно чтимых Перуна, Даждьбога и Стрибога, но и Хорса с Симургом (Симаргл) – богов народов Центральной Азии.

Христианство как религия развитого классового общества не могло утвердиться на Руси раньше, чем там достаточно окрепли феодальные отношения. Пока островки феодализма тонули на Руси в океане родо-племенных отношений, христианизация не принимала массового характера, распространяясь лишь на отдельных лиц и небольшие социальные группы.

И князь Аскольд, и часть его дружины христианство приняли, но крестить всю подвластную им Киевскую Русь не стали. И христианке княгине Ольге не удалось сколько-нибудь значительно продвинуться по этому пути: феодальные отношения ещё не набрали силы. Даже её сын Святослав отказался креститься, заявив, по свидетельству «Повести временных лет»: «Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться». Уговоры не помогли – он, по словам летописца, «не послушался матери, продолжая жить по языческим обычаям» (стр. 243).

Лишь после того, как феодальные отношения на Руси достаточно укрепились, возникли реальные предпосылки для перехода от язычества к христианству.

Что касается исходящих от православных идеологов обвинений язычества «в примитивности», то можно привести мнение по этому поводу академика Б. А. Рыбакова. Глубоко и всесторонне изучив религиозные верования наших далёких предков, он доказал, что они не являются чем-то неполноценным и узколокальным. «Славянское язычество , – подчеркнул он, – часть огромного общечеловеческого комплекса первобытных воззрений, верований, обрядов, идущих из глубин тысячелетий и послуживших основой всех позднейших мировых религий».

В фундаментальном исследовании Б. А. Рыбакова «Язычество древних славян » на огромном археологическом и этнографическом материале показано, что религиозные верования, существовавшие на Руси до принятия христианства, – продукт длительной эволюции, отражавшей основные этапы развития предков славян времён Киевской Руси.

Не только славянское язычество конца I тысячелетия нашей эры, но и религия праславян I тысячелетия до нашей эры представляли собой сложную, внутренне противоречивую и тем не менее достаточно стройную систему верований и обрядов, где прослеживается вполне ощутимая тенденция перехода от многобожия (политеизма) к единобожию (монотеизму).

Об этом свидетельствует сложившийся с победой патриархата культ бога вселенной – Рода. Б. А. Рыбаков считает неаргументированным традиционное представление о Роде как о покровителе семьи, домашнем божке-домовом. По его мнению, «Род в русских средневековых источниках обрисован как небесный бог, находящийся на воздухе, управляющий тучами и вдувающий жизнь во всё живое». Б. А. Рыбаков полагает, что Род заслонил собою архаичных рожаниц. «В русской вышивке, – пишет он, – трехмастная композиция, состоящая из Макоши и двух рожаниц с воздетыми к небу руками, представлена как обращение к небесному богу, в котором следует видеть Рода, «вдувающего жизнь». С небесным Родом, очевидно, связаны и моления на высоких горах, расположенных ближе к небу».

По достаточно убедительному предположению Б. А. Рыбакова, культ Рода содержал в себе элементы «древнего дохристианского монотеизма», который религиозные идеологи (в том числе и богословы русской православной церкви) считают прерогативой христианства.

Реконструкция древних славянских верований, осуществленная академиком Б. А. Рыбаковым и другими исследователями, убеждает в том, что попытки идеологов современного русского православия представить язычество славян как нечто аморфное, примитивное и бессистемное – несостоятельны.

Если же обратиться к мировоззренческому содержанию языческих и христианских верований, то с этой точки зрения они оказываются в равной мере наивными и несостоятельными.

Возьмем, к примеру, языческое представление о появлении человека, высказанное белозёрскими волхвами в полемике с приверженцами христианства и приведенное на страницах «Повести временных лет»: «Бог мылся в бане, распотелся, отерся ветошкой и бросил её с неба на землю. И заспорил Сатана с богом, кому из неё сотворить человека. И сотворил дьявол человека, а бог душу в него вложил. Потому-то, когда умирает человек, в землю идет его тело, а душа к богу» (стр. 318).

Сравним рассказ волхвов с библейским повествованием о сотворении человека: «И создал господь бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (книга Бытие, гл. 2, ст. 7). Созданному им человеку бог сказал: «...Возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (книга Бытие, гл. 3, ст. 19).

Как видим, языческое представление о появлении человека ничуть не примитивнее христианского.

На одном уровне находятся такие компоненты языческого и христианского мировоззрения, как поклонение кумирам и почитание икон, обращение к духам и призывание святых, вера в сверхъестественные возможности волхвов и наделение «божественной благодатью» священнослужителей, уверенность в чудодейственности языческого фетиша и надежда на спасительную силу христианского креста.

Подобные параллели можно продолжать до бесконечности. Но дело не в количестве сопоставлений, а в их существе: христианство представляет собой столь же искаженное отражение действительности, как и язычество. По справедливому замечанию Б. А. Рыбакова, и христианство отличается от язычества не своей религиозной сущностью, а только теми чертами классовой идеологии, которые наслоились за тысячу лет на примитивные верования, уходящие корнями в такую же первобытность, как и верования древних славян или их соседей».

Следовательно, даже в чисто религиозном аспекте «крещение Руси» не может квалифицироваться как начало начал. Оно не было ознаменовано становлением в Киевской Руси какой-то принципиально новой формы духовной жизни. Древнерусское общество перешло с одного религиозного уровня на другой, более соответствующий новому этапу его развития.

Такова реальная историческая картина, и она убедительно опровергает ведущий богословский тезис о принципиальном отличии христианства от дохристианских (языческих) верований.

Итак, отечественная история не начинается с «крещения Руси». Безосновательны и заявления современных православных богословов, будто церковь имела пред собой «непросвещенную душу русского человека» (ЖМП, 1982, № 5, стр. 50) и «стояла у истоков русского национального самосознания, государственности и культуры» (ЖМП, 1970, № 5, стр. 56).

«Истины» такого рода искажают историческую правду, а провозглашаются они в расчете на то, чтобы, завысив масштабность «крещения Руси», преувеличив его роль в отечественной истории, заставить всех советских людей (в том числе и неверующих) отнестись к его предстоящему юбилею-тысячелетию как к общенародному празднику.

Такими искажениями стараются воспользоваться в идеологически диверсионных целях реакционные круги русской церковной эмиграции, противопоставляющие «крещение Руси» как «истинное начало» отечественной истории – Октябрьской революции как якобы «ложному началу». Аргументированно доказывать полную несостоятельность такого противопоставления разномасштабных событий, убедительно разоблачать подлинные цели данной акции церковно-эмигрантских фальсификаторов истории – обязанность не только учёных, но и популяризаторов исторических знаний, пропагандистов научного атеизма. Это патриотический долг каждого советского человека, знающего и уважающего прошлое своего народа.

Обращение к временам дохристианской Руси, правильное освещение их – не просто дань интересу к старине или удовлетворение естественной любознательности. Оно необходимо для опровержения богословских измышлений в области отечественной истории, разоблачения попыток церковников-эмигрантов использовать эти измышления в антисоветских целях.

Вариант 3

Культура России в XIV – XVI в. в.

Религиозное мировоззрение по-прежнему определяло духовную жизнь общества Стоглавый собор 1551 г. регламентировал искусство, утвердив образцы, которым надлежало следовать. В качестве образца в живописи формально провозглашалось творчество Андрея Рублева. Но имелись в виду не художественные достоинства его живописи, а иконография - расположение фигур, использование определенного цвета и т.п. в каждом конкретном сюжете и изображении. В зодчестве за образец брался Успенский собор Московского Кремля, в литературе - сочинения митрополита Макария и его кружка.

Общественно-политическая мысль проблемы того времени: о характере и сути государственной власти, о церкви, о месте России среди других стран и т.д.

Литературно-пубпицистическое и историческое сочинение "Сказание о великих князьях Владимирских". О том что русские князья потомки римского императора Августа, вернее его брата Пруса. И о том, что Владимир мономах получил от Византийских царей символы царской власти – шапку и драгоценные брамы-оплечья.

В церковной среде был выдвинут течис о Москве - "третьем Риме" Первый Рим “ вечный город”- погиб из-за ересей; “второй Рим”- Константинополь – из-за унии с католиками; “ третий Рим”- истенный хранитель христианства- Москва, которая будет существовать вечно.

И.С. Пересветов рассуждал о необходимости создания сильной самодержавной власти, опирающейся на дворянство, Вопросы, касающиеся родит и места знати в управлении феодальным государством, нашли отражения в переписке Ивана VI и А. Курбского.

Летописание. П родолжало развиваться русское летописание.

"Летописец начала Царства", в котором описаны первые годы правления Ивана Грозного и доказывается необходимость установления царской власти на Руси. "Книга Степенная царского родословия". Портреты и описания правлений великих русских князей и митрополитов, расположение и построение текста как бы символизирует нерушимость союза церкви и царя.

Никоновскую летопись . огромный летописный свод московских летописцев, своеобразная историческая энциклопедию XVI в(принадлежала патриарху Никону). содержит около 16 тыс. миниатюр - цветных иллюстраций, за что получил название Лицевого свода ("лицо" - изображение).

Исторические повести в которых рассказывалось о событиях того времени. ("Казанское взятие", "О прихождении Стефана Батория на град Псков" и др .)

Хронографы. Свидетельствуют об обмирщении культуры "Домострой"(в переводе - домоводство), содержащая разнообразные (полезные сведения руководства как в духовной, так и в мирской жизни, автором которой считают Сильвестра.

Начало книгопечатания

1564 г. - первопечатником Иваном Федоровым была издана первая русская датированная книга "Апостол". Однако существуют семь книг без точной даты издания. Это так называемые анонимы - книги, изданные до 1564 г. Типографские работы, начатые в Кремле, были переведены на Никольскую улицу, где построили типографии. Кроме религиозных книг Иван Федоров н его помощник Петр Мстиславец в 1574 г. во Львове выпустили первый русский букварь - "Азбуку ". За весь-XVI в 20 книг. Рукописная книга занимала ведущее место и вXVI, и в XVII в.

Архитектура строительство шатровых храмов Шатровые храмы не имеют внутри столбов, и вся масса здания держится на фундаменте Наиболее известными памятниками этого стиля являются церковь Вознесения в селе Коломенское , построенная в честь рождения Ивана Грозного, Покровский собор (Василия Блаженного), сооруженный в честь взятия Казани

Строительство больших пятиглавых монастырских храмов типа Успенского собора в Москве. (Успенский собор в Тронце-Серхвевом монастыре, Смоленский собор Новодевичьего монастыря, соборы в Туле, Суздале, Дмитрове)Строительство небольших, каменных или деревянных посадских храмов. Они являлись центрами слобод, И посвящались. покровителю ремесла. Строительство каменных кремлей.

Вариант 1

Монголо-татарское нашествие прервало мощный подъем русской культуры. Разрушение городов, утрата традиций, исчезновение художественных направлений, уничтожение памятников письменности, живописи, зодчества - удар, оправиться от которого удалось лишь к середине XIV в. В идеях и образах русской культуры XIV- XVI вв. отразились настроения эпохи - времени решающих успехов в борьбе за обретение независимости, свержение ордынского ига, объединение вокруг Москвы, формирование великорусской народности.
Память о процветающей и счастливой стране, какой осталась в сознании общества Киевская Русь («светло светлая и прекрасно украшенная» - слова из «Повести о погибели Русской земли», не позднее 1246), хранила в первую очередь литература. Летописание оставалось ее важнейшим жанром, оно возродилось во всех землях и княжествах Руси. В начале XV в. в Москве был составлен первый общерусский летописный свод - важное свидетельство прогресса в деле объединения страны. С завершением этого процесса летописание, подчиненное идее обоснования власти московского князя, а затем и царя, приобрело официальный характер. В царствование Ивана IV Грозного (70-е гг. XVI в.) был составлен иллюстрированный «Лицевой летописный свод» в 12 томах, содержащий более полутора десятков тысяч миниатюр. В XIV-XV вв. излюбленной темой устного народного творчества становится борьба Руси с «неверными». Складывается жанр исторической песни («Песня о Щелкане», о битве на Калке, о разорении Рязани, о Евпатии Коловрате и др.). В исторических песнях отразились и важнейшие события XVI в. - казанский поход Ивана Грозного, опричнина, образ Грозного-царя. Победа в Куликовской битве 1380г. породила цикл исторических повестей, из которых выделяются «Сказание о Мамаевом побоище» и вдохновенная «Задонщина» (ее автор Софоний Рязанец использовал образы и отрывки «Слова о полку Игореве»). Создаются жития святых, в XVI в. они объединяются в 12-томный свод «Великих Четий-Миней». В XV в. описывает свое путешествие в Индию и Персию тверской купец Афанасий Никитин («Хожение за три моря»). Уникальным литературным памятником остается «Повесть о Петре и Февронии Муромских» - история любви муромского князя и его жены, описанная, вероятно, Ермолаем-Еразмом в середине XVI в. По-своему замечателен «Домострой», гринадлежа-щий перу духовника Ивана Грозного Сичьвестра - книга о ведении хозяйства, воспитании и обучении детей, роли женщины в семье.
В конце XV-XVI в. литература обогащается блестящими публицистическими произведениями. Ожесточенно спорят иосифляне (последователи игумена Волоцкого монастыря Иосифа, отстаивающие принцип невмешательства государства в дела богатой и сильной в материальном отношении церкви) и нестяжатели (Нил Сорский, Вассиан Патрикееев, Максим Грек, порицающие церковь за богатства и роскошь, за тягу к мирским наслаждениям). В 1564-1577гг. обмениваются гневными посланиями Иван Грозный и князь Андрей Курбский. «...Погибают цари и властелины, которые составляют жестокие законы», - внушает Курбский царю и слышит в ответ: «Неужели это свет - когда поп и лукавые рабы правят, царь же - только по имени и по чести царь, а властью нисколько не лучше раба?» Идея «самодержавства» царя, божественности его власти обретает в посланиях Грозного едва ли не гипнотическую силу. Иначе, но столь же последовательно об особом призвании царя-самодержца пишет в «Большой челобитной» (1549) Иван Пересветов: карая бояр, забывших о долге перед обществом, праведный монарх должен опереться на преданное дворянство. Значение официальной идеологии имеют представления о Москве как о «третьем Риме»: «Два Рима («второй Рим» - Константинополь, разоренный в 1453 г. - Авт.) пали, третий стоит, четвертому же - не бывать» (Филофей).

Отметим, что в 1564 г. в Москве Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем была издана первая русская печатная книга - «Апостол».

В зодчестве XIV-XVI вв. тенденции исторического развития Руси-России отразились с особой очевидностью. На рубеже XIII-XIV вв. возобновляется каменное строительство - в Новгороде и Пскове, менее других пострадавших от ордьшского ига. В XIV в. в Новгороде появляется новый тип храмов - легких, нарядных, светлых (Спас на Ильине). Но проходит полвека, и традиция побеждает: вновь возводятся суровые, тяжелые, напоминающие о прошлом сооружения. Политика властно вторгается в искусство, требуя, чтобы оно было хранителем независимости, с которой столь успешно борется объединительница Москва. Признаки стольного города единого государства она накапливает постепенно, но последовательно. В 1367г. возводится белокаменный Кремль, в конце XV- начале XVI в. ставятся новые краснокирпичные стены и башни. Их возводят выписанные из Италии мастера Пьетро Антонио Солари, Алевиз Новый, Марк Руффо. К тому времени на территории Кремля итальянцем Аристотелем Фиораванти уже возведен Успенский собор (1479), выдающийся архитектурный памятник, в котором опытный взгляд увидит и традиционные для владимиро-суздальского зодчества черты, и элементы строительного искусства Возрождения. Рядом с еще одной работой итальянских мастеров - Грановитой палатой (1487-1489) - псковские мастера строят Благовещенский собор (1484-1489). Чуть позже все тот же Алевиз Новый завершает великолепный ансамбль Соборной площади Архангельским собором, усыпальницей великих князей (1505-1509). За Кремлевской стеной на Красной площади в 1555- 1560 гг. в честь взятия Казани возводят девятиглавый Покровский собор (храм Василия Блаженного), увенчанный высокой многогранной пирамидой - шатром. Эта деталь дала название «шатровый» архитектурному стилю, возникшему в XVI в. (церковь Вознесения в Коломенском, 1532). Ревнители старины борются с «возмутительными новшествами», но их победа относительна: в конце века стремление к пышности и красоте возрождается. Живопись второй половины XIV-XV столетия - это золотой век Феофана Грека, Андрея Рублева, Дионисия. Росписи новгородских (Спас на Ильине) и московских (Благовещенский собор) храмов Феофана Грека и иконы Рублева («Троица», «Спас» и др.) обращены к Богу, но рассказывают о человеке, его душе, о поисках гармонии и идеала. Живопись, оставаясь по темам, образам, жанрам (настенные росписи, иконы) глубоко религиозной, обретает неожиданную человечность, мягкость, философичность.

Вариант 2

Культура и духовная жизнь Руси 14-16 веках.

К 14 веку в условиях раздробленности и влияние соседних народов развивались особенности в языке, обычаях, культуре народов разных частей Руси. 14-16 век связал с борьбой против Ордынского ига и формирование Российского централизованного государства вокруг Москвы. Литература представлена историческими песнями, где воспевалось победа на «Куликовском поле», героизм русских воинов. В «Задонщине» и «Сказание о Мамаевом побоище» повествует о победе над монголо-татарами. Афанасий Никитин, побывавший в Индии, оставил свои записки «Хождение за три моря», где повествует об обычаях и красотах этого края. Выдающиеся событие русской культуры стало книгопечатание. В 1564 г. Иван Федоров издал первую печатную книгу в России «Апостол», а позже «Букварь». В 16-ом веке создается энциклопедия патриархальных условий семейной жизни. Живопись всё больше стала отходить от церковных каналов. Феофан Грек в 14 в. расписывал храмы Новгорода и Москвы. С ним работал Андрей Рублев, известный «Троицой». Дианисий расписывал вологодский собор под Вологдой и другие. Ему присуще: яркость, праздничность, утонченность. Развитие архитектуры связано с крупным строительством в Москве, где воздвигаются стены Кремля, Архангельский благовещенский, Успенские соборы, грановитая палата, высилась колокольня Ивана великого. Высокого уровня достигло ремесло, особенно литейное дело. Андрей Чохов создал царь-пушку, которая весит 40 тон, а её калибр 89 см. В культуре 14-16 вв. всё больше появляется светских элементов, происходит своеобразное возвращение и возрождение русской культуры.

В средневековой Руси, как и на средневековом Западе, главную роль в духовной жизни нации играла христианская церковь. Таким образом, особенно после победы в Золотой Орде ислама, оставалось немного возможностей для прямого монгольского влияния на Руси в религиозной сфере. Косвенно, однако, монгольское завоевание влияло на развитие русской церкви и духовную культуру самыми разными путями. Первый удар монгольского нашествия был для церкви таким же болезненным, как и для других сторон русской жизни и культуры. Многие выдающиеся священники, включая самого митрополита, погибли в разрушенных городах; многие соборы, монастыри и церкви были сожжены или разграблены; множество прихожан убито или уведено в рабство. Город Киев, митрополия русской церкви, был так опустошен, что многие годы не мог служить центром церковной администрации. Из епархий больше всех пострадал Переславль, и епархию там закрыли.

Только после того как Менгу‑Тимур выдал русским церковным властям охранную грамоту, церковь еще раз оказалась на твердой земле и могла постепенно реорганизовываться; по прошествии времени в некоторых отношениях она стала даже сильнее, чем до монгольского нашествия. И правда, руководимая греческими митрополитами или русскими митрополитами, посвященными в сан в Византии, защищенная ханской грамотой, церковь на Руси тогда меньше зависела от княжеской власти, чем в какой‑либо другой период русской истории. Фактически митрополит не раз служил арбитром в разногласиях между князьями. Это время было также периодом, когда русская церковь имела возможность создать мощную материальную базу для своей деятельности. Поскольку церковные земли были ограждены от вмешательства государственных властей, как монгольских, так и русских, они привлекали все больше крестьян, и доля их производства в общем сельскохозяйственном продукте постоянно росла. Это особенно справедливо в отношении монастырских владений. Уровень процветания, достигнутый церковью к концу первого века монгольского владычества, чрезвычайно помог в ее духовной деятельности.

Среди задач, стоявших перед церковью в монгольский период, первой была задача оказания моральной поддержки ожесточенным и озлобленным людям – от князей до простолюдинов. Связанной с первой была и более общая миссия – завершить христианизацию русского народа. В киевский период христианство утвердилось среди высших классов и горожан. Большая часть монастырей, основанных в то время, находилась в городах. В сельских районах христианский слой был довольно тонким, и пережитки язычества еще не были побеждены. Только в монгольский период сельское население Восточной Руси было более основательно христианизировано. Это было достигнуто как энергичными усилиями духовенства, так и ростом религиозного чувства среди духовной элиты самого народа. Большая часть митрополитов того периода проводило много времени, путешествуя по всей Руси в попытках исправить пороки церковной администрации и направить деятельность епископов и священников. Было организовано несколько новых епархий, четыре в Восточной Руси, две в Западной Руси и одна в Сарае. Количество церквей и монастырей постоянно увеличивалось, особенно после 1350 года, и в городах, и в сельских районах. Согласно Ключевскому, в первое столетие монгольского периода основали тридцать монастырей и примерно в пять раз больше – во второе. Характерной чертой нового монастырского движения являлась инициатива молодых людей с горячим религиозным чувством, которые приняли монашеский сан, чтобы удалиться в «пустынь» – глубоко в леса – для тяжелой работы в простых условиях, для молитв и размышлений. Несчастья монгольского нашествия и княжеских усобиц, а также суровые условия жизни в целом способствовали распространению подобных умонастроений.

Когда бывший приют отшельника превращался в большой, многолюдный и богатый монастырь, окруженный благополучными крестьянскими деревнями, бывшие отшельники, или новые монахи сходного духа, находили изменившуюся атмосферу удушающей и покидали монастырь, который основали или помогли расширить, чтобы устроить другой приют, глубже в лесу или дальше на север. Таким образом, каждый монастырь служил колыбелью нескольких других. Пионером и самым почитаемым главой этого движения был Св. Сергий Радонежский, основатель Троицкого монастыря примерно в 75 километрах на северо‑восток от Москвы. Его святая личность вдохновляла даже тех, кто никогда не встречался с ним, и влияние дела его жизни на последующие поколения было огромным. Св. Сергий стал символом веры – важным фактором в религиозной жизни русского народа. Среди других выдающихся руководителей русского иночества этой эры были Св. Кирилл Белозерский и Святые Зосима и Савватий, основатели Соловецкого монастыря на одноименном острове в Белом море. Между прочим, новые монастыри играли важную роль в колонизации северных районов Руси.

Несколько северных монастырей находились на территории финно‑угорских племен, и эти народы теперь тоже приняли христианство. Миссия Св. Степана Пермского среди зырян (теперь называются коми) была особенно продуктивной в этом отношении. Одаренный филолог, Степан Пермский не только овладел зырянским языком, но даже создал специальный алфавит для него, который он использовал при распространении религиозной литературы среди аборигенов.

Другим важным аспектом религиозного возрождения в Восточной Руси в монгольскую эру было церковное искусство. Этот период был свидетелем расцвета русской религиозной живописи в форме и фресок, и икон. Важную роль в этом художественном возрождении сыграл великий греческий живописец Феофан, который оставался на Руси примерно тридцать лет до конца своей жизни и карьеры. Феофан творил сначала в Новгороде, а потом в Москве. Хотя русские восхищались и шедеврами, и личностью Феофана, его нельзя назвать основателем ни новгородской, ни московской школ иконописи. Русские иконописцы широко применяли его технику свободного мазка, но они не старались подражать его индивидуальному и драматическому стилю. Самым великим русским иконописцем этого периода является Андрей Рублев, который провел свою юность в Троицком монастыре и позже написал для него свою знаменитую икону «Троица». Очарование рублевских творений кроется в чистом спокойствии композиции и гармонии нежных красок. Прослеживается определенное сходство между его произведениями и произведениями его современника, итальянского художника Фра Анжелико.

Менее ярким, но не менее значительным, по‑видимому, было развитие в этот период церковного пения, о котором, к сожалению, нам мало известно. Большинство дошедших до нас рукописей диатонического знаменного распева относятся к постмонгольскому времени, от 1450 до 1650 года. Прототип знаменного распева завезли на Русь в одиннадцатом веке византийские певцы. В постмонгольское время русский распев отличался во многих отношениях от византийского образца. Как указывает Альфред Сван, "за время роста на русской почве и приспособления к русским условиям знаменный распев сблизился с русской народной песней " .По‑видимому, монгольский период был инкубационным периодом финальной стадии знаменного распева. Также именно в конце монгольского периода появился другой распев, так называемый демественный. Он стал популярным в шестнадцатом веке.

В литературе церковный дух нашел выражение прежде всего в поучениях епископов и житиях святых, а также в биографиях некоторых русских князей, которые – это чувствовалось – настолько заслуживали канонизации, что их биографии писались в житийном стиле. Основная идея большинства этих произведений заключалась в том, что монгольское иго – это кара Божья за грехи русского народа и что только истинная вера может вывести русских из этого тяжелого положения. Поучения епископа Серапиона Владимирского (1274‑75 годы) типичны для этого подхода. Он винил за страдания русских преимущественно князей, которые истощили силы нации своими постоянными раздорами. Но он не останавливался на этом. Он упрекал простых людей за приверженность к пережиткам язычества и призывал каждого русского покаяться и стать христианином по духу, а не только по названию. Среди князей первого столетия монгольского правления особый интерес представляют жития великого князя Ярослава Всеволодовича и его сына Александра Невского. Биография Ярослава Всеволодовича сохранилась только в отрывках. Она была задумана как первый акт национальной трагедии, в которой великому князю досталась главная роль. Во вступлении с восторгом описывается счастливое прошлое русской земли. По всей видимости, за ним должно было следовать описание постигшей Русь катастрофы, но эта часть утеряна. Вступление сохранилось под отдельным названием – «Слово о погибели земли русской» . Оно, возможно, является высшим достижением русской литературы раннего монгольского периода. В Житии Александра Невского ударение делается на его ратную доблесть, проявленную при защите греческого православия от римско‑католического крестового похода.

Как и в киевский период, духовенство монгольского периода играло важную роль в составлении русских летописей. После монгольского нашествия вся работа остановилась. Единственной летописью, написанной между 1240 и 1260 годами, дошедшей до нас в отрывках, является Ростовская. Ее составителем был епископ этого города Кирилл. Как убедительно показал Д.С. Лихачев, Кириллу помогала княгиня Мария, дочь Михаила Черниговского и вдова Василько Ростовского. И ее отец, и ее муж погибли от руки монголов, и она посвятила себя благотворительности и литературному труду. В 1305 году летопись составили в Твери. Она частично была переписана в 1377 году суздальским монахом Лаврентием (автором так называемого «Лаврентьевского списка»). В пятнадцатом веке в Москве появились исторические работы более широкого охвата, такие, как Троицкая летопись (начата под руководством Митрополита Киприана и завершена в 1409 году) и даже еще более значительный сборник летописей, собранный под редакцией митрополита Фотия примерно в 1428 году. Он послужил основой для дальнейшей работы, которая привела к созданию грандиозных сводов шестнадцатого века – Воскресенской и Никоновской летописей. Новгород в течение четырнадцатого столетия и до своего падения являлся центром ведения своих собственных исторических анналов. Необходимо отметить, что многие русские летописцы, и особенно составители Никоновской летописи, продемонстрировали великолепное знание не только русских событий, но также и татарских дел.

В русском светском творчестве монгольской эпохи, как письменном так и устном, можно заметить двойственное отношение к татарам. С одной стороны, – чувство неприятия и противостояния угнетателям, с другой, – подспудная притягательность поэзии степной жизни. Если мы вспомним страстное влечение к Кавказу ряда русских писателей XIX века, таких, как Пушкин, Лермонтов и Лев Толстой, то это поможет нам понять такой образ мысли.

Благодаря тенденции, связанной с неприязнью, былины домонгольского времени перерабатывались в соответствии с новой ситуацией, и название новых врагов – татар – заменило имя старых (половцев). Одновременно создавались новые былины, исторические легенды и песни, в которых речь шла о монгольском этапе борьбы Руси против степных народов. Разрушение Киева Батыем (Бату) и набеги Ногая на Русь служили темами для современного русского фольклора. Притеснение татарами Твери и восстание тверичей в 1327 г. не только было вписано в летописи, но и со всей очевидностью составило основу отдельной исторической песни. И, конечно же, как уже упоминалось, битва на Куликовом поле стала сюжетом для множества патриотических сказаний, фрагменты которых использовались летописцами, а позднее записывались полностью. Здесь мы имеем случай смешения устной и письменной форм в древней русской литературе. «Задонщина», тема которой относится к тому же циклу, безусловно является произведением письменной литературы. Слагатели былин домонгольского периода чувствовали особую притягательную силу и поэзию степной жизни и военных походов. Та же поэтика чувствуется и в произведениях более позднего периода. Даже в патриотических сказаниях о поле Куликовом доблесть татарского витязя, вызов которого принял монах Пересвет, изображена с несомненным восхищением. В домонгольских русских былинах есть близкие параллели с иранскими и ранними тюркскими героическими песнями. В монгольскую эпоху на русский фольклор также оказывали влияние «татарские» (монгольские и тюркские) поэтические образы и темы. Посредниками в знакомстве русских с татарской героической поэзией были, возможно, русские солдаты, которых набирали в монгольские армии. Да и татары, осевшие на Руси, тоже внесли свои национальные мотивы в русский фольклор.

Обогащение русского языка словами и понятиями, заимствованными из монгольского и тюркского языков, или из персидского и арабского (через тюркский), стало еще одним аспектом общечеловеческого культурного процесса. К 1450 г. татарский (тюркский) язык стал модным при дворе великого князя Василия II Московского, что вызвало сильное негодование со стороны многих его противников. Василия II обвиняли в чрезмерной любви к татарам и их языку («и речь их») . Типичным для того периода было то, что многие русские дворяне в XV, XVI и XVII веках принимали татарские фамилии. Так, член семьи Вельяминовых стал известен под именем Аксак (что значит «хромой» по‑тюркски), а его наследники стали Аксаковыми. Точно так же, одного из князей Щепиных‑Ростовских звали Бахтеяр (bakhtyar по‑персидски значит «удачливый», «богатый»). Он стал основателем рода князей Бахтеяровых, который пресекся в XVIII веке.

Ряд тюркских слов вошел в русский язык до монгольского вторжения, но настоящий их приток начался в монгольскую эпоху и продолжался в XVI и XVII веках. Среди понятий, заимствованных из монгольского и тюркского языков (или, через тюркский, – из арабского и персидского языков), из сферы управления и финансов можно упомянуть такие слова, как деньги, казна, таможня. Еще одна группа заимствований связана с торговлей и купечеством: базар, балаган, бакалея, барыш, кумач и другие. Среди заимствований, обозначающих одежду, головные уборы и обувь, можно назвать следующие: армяк, башлык, башмак. Вполне естественно, что большая группазаимствований связана с лошадьми, их мастями и разведением: аргамак, буланый, табун. Много других русских слов, обозначающих домашнюю утварь, еду и питье, а также сельскохозяйственные культуры, металлы, драгоценные камни, также заимствованы из тюркского или других языков через тюркский.

Фактор, который трудно переоценить в развитии русской интеллектуальной и духовной жизни – это роль живших на Руси и обращенных в христианство татар и их потомков. Уже упоминалась история царевича Петра Ордынского, основателя монастыря в Ростове. Были и другие подобные случаи. Выдающийся русский религиозный деятель XV века, тоже основавший монастырь, Св. Пафнутий Боровский, был внуком баскака. В XVI веке боярский сын татарского происхождения по имени Булгак был посвящен в духовный сан, и после этого кто‑либо из членов семьи всегда становился священником, вплоть до отца Сергия Булгакова, широко известного русского богослова XX века. Были и другие выдающиеся русские интеллектуальные лидеры татарского происхождения, такие, как историк H. M. Карамзин и философ Петр Чаадаев. Чаадаев, вероятно, был монгольского происхождения, поскольку Чаадай является транскрипцией монгольского имени Джагатай (Чагатай). Возможно, Петр Чаадаев был потомком сына Чингисхана – Чагатая. Одновременно парадоксально и типично, что в «плавильной печи» русской цивилизации с ее гетерогенными элементами «западник» Чаадаев был монгольского происхождения, а «славянофильская» семья Аксаковых имела своими предками варягов (ветвь Вельяминовых).