Гражданская война в испании 1936 1939 годы. Народные фронты. Гражданская война в Испании. Исторические предпосылки к гражданской войне

Популярная песня республиканцев

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В ИСПАНИИ (1936-1939 гг.) происходила между левосоциалистическим республиканским правительством страны, поддерживаемым коммунистами, и поднявшими вооруженный мятеж право-монархическими силами, на сторону которых встала большая часть испанской армии во главе с генералом Ф. Франко.

Долорес Ибаррури

Франциско Франко

Мятежников поддерживали Германия и Италия, а республиканцев — Советский Союз. Мятеж начался 17 июля 1936 года в Испанском Марокко. 18 июля восстало большинство гарнизонов на полуострове. Первоначально руководителем монархических сил был генерал Хосе Санхурхо, но вскоре после начала мятежа он погиб в авиационной катастрофе. После этого восставших возглавил командующий войсками в Марокко генерал Ф. Франко. Всего из 145 тысяч солдат и офицеров его поддержали более 100 тысяч. Несмотря на это, правительству с помощью оставшихся на его стороне армейских частей и спешно сформированных отрядов народной милиции удалось подавить мятежи в большинстве крупных городов страны. Под контролем франкистов оказались только Испанское Марокко, Балеарские острова (за исключением острова Менорка) и ряд провинций на севере и юго-западе Испании.

С первых же дней мятежники получали поддержку от Италии и Германии, начавших поставлять Франко оружие и боеприпасы. Это помогло франкистам в августе 1936 года захватить город Бадахос и установить сухопутную связь между своей северной и южной армиями. После этого войскам мятежников удалось установить контроль над городами Ирун и Сан-Себастьян и затруднить тем самым связь республиканского Севера с Францией Главный же удар Франко направил против столицы страны Мадрида.

В конце октября 1936 года в страну прибыли германский авиационный легион «Кондор» и итальянский моторизованный корпус Советский Союз, в свою очередь, направил республиканскому правительству значительные партии вооружения и боевой техники, в том числе танки и самолеты, а также послал военных советников и добровольцев. По призыву коммунистических партий европейских стран стали формироваться добровольческие интернациональные бригады, отправившиеся в Испанию на помощь республиканцам. Общее число иностранных добровольцев, сражавшихся на стороне Испанской Республики, превысило 42 тысячи человек. С их помощью республиканской армии удалось осенью 1936 года отразить наступление франкистов на Мадрид.

Война приняла затяжной характер. В феврале 1937 года войска Франко при поддержке итальянских экспедиционных войск овладели городом Малага на юге страны. Одновременно франкисты начали наступление на реке Харама к югу от Мадрида. На восточном берегу Харамы им удалось захватить плацдарм, но после ожесточенных боев республиканцы отбросили противника в исходное положение. В марте 1937 года армия мятежников атаковала испанскую столицу с севера. Главную роль в этом наступлении играл итальянский экспедиционный корпус. В районе Гвадалахары он был разгромлен. В этой победе республиканцев большую роль сыграли советские летчики и танкисты.

После поражения при Гвадалахаре Франко перенес основные усилия на север страны. Республиканцы, в свою очередь, в июле — сентябре 1937 года провели наступательные операции в районе Брунете и под Сарагоссой, окончившиеся безрезультатно. Эти атаки не помешали франкистам завершить уничтожение противника на севере, где 22 октября пал последний оплот республиканцев — город Хихон.

Вскоре республиканцам удалось добиться серьезного успеха В декабре1937 года они начали наступление на город Теруэль и в январе 1938 года овладели им. Однако затем республиканцы перебросили значительную часть сил и средств отсюда на юг. Франкисты воспользовались этим, перешли в контрнаступление и в марте 1938 года отбили Теруэль у противника. В середине апреля они вышли к побережью Средиземного моря у Винариса, разрезав надвое территорию, находившуюся под контролем республиканцев. Поражения вызвали реорганизацию республиканских вооруженных сил. С середины апреля они были объединены в шесть главных армий, подчинявшихся главнокомандующему, генералу Миахе. Одна из этих армий, Восточная, была отрезана в Каталонии от остальной территории республиканской Испании и действовала изолированно. 29 мая 1938 года из ее состава была выделена еще одна армия, названная армией Эбро. 11 июля к обеим армиям присоединился резервный армейский корпус. Им также были приданы 2 танковые дивизии, 2 бригады зенитной артиллерии и 4 кавалерийские бригады. Республиканское командование готовило крупное наступление, чтобы восстановить сухопутную связь Каталонии с остальной страной.

После реорганизации Народная армия Испанской Республики насчи-1 тывала 22 корпуса, 66 дивизий и 202 бригады общей численностью 1 250 тысяч человек. На армию Эбро, которой командовал генерал Х.М. Гильоте,» приходилось около 100 тысяч человек. Начальник республиканского Генерального штаба генерал В. Рохо разработал план операции, предусматривавшей форсирование Эбро и развитие наступление на города Гандеса,; Вадьдерробреса и Морелья. Скрытно сосредоточившись, армия Эбро 25 июня 1938 года начала форсирование реки. Поскольку ширина реки Эбро составляла от 80 до 150 м, франкисты считали ее труднопреодолимым препятствием. На участке наступления республиканской армии они имели лишь одну пехотную дивизию.

25 и 26 июня шесть республиканских дивизий под командованием полковника Модесто заняли плацдарм на правом берегу Эбро шириной 40 км по 1 фронту и 20 км в глубину. 35-я интернациональная дивизия под командованием генерала К. Сверчевского (в Испании он был известен под псевдонимом «Вальтер»), входившая в состав XV армейского корпуса, овладела возвышенностями Фатарелья и Сьерра-де-Кабальс. Битва на реке Эбро было последним сражением Гражданской войны, в котором участвовали интернациональные бригады. Осенью 1938 года по просьбе республиканского правительства они вместе с советскими советниками и добровольцами покинули Испанию. Республиканцы надеялись, что благодаря этому удастся добиться разрешения французских властей на пропуск в Испанию оружия и снаряжения, закупленных социалистическим правительством Хуана Негрина.

X и XV армейские корпуса республиканцев, которыми командовали генералы М. Татуэнья и Э. Листер, должны были окружить группировку франкистских войск в районе Эбро. Однако их продвижение было остановлено при помощи подкреплений, которые Франко перебросил с других фронтов. Из-за республиканской атаки на Эбро националистам пришлось прекратить наступление на Валенсию.

Франкистам удалось остановить продвижение V корпуса противника у Гандесы. Авиация Франко захватила господство в воздухе и постоянно бомбила и обстреливала переправы через Эбро. За 8 дней боев республиканские войска потеряли 12 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В районе республиканского плацдарма началась длительная битва на истощение. Вплоть до конца октября 1938 года франкисты предпринимали безуспешные атаки, пытаясь сбросить республиканцев в Эбро. Лишь в начале ноября седьмое наступление войск Франко окончилось прорывом обороны на правом берегу Эбро.

Республиканцам пришлось оставить плацдарм Их поражение было предопределено тем, что правительство Франции закрыло франко-испанскую границу и не пропускало вооружение для республиканской армии. Тем не менее битва на Эбро на несколько месяцев отсрочила падение Испанской Республики. Армия Франко потеряла в этом сражении около 80 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

В ходе Гражданской войны в Испании республиканская армия потеряла более 100 тысяч человек убитыми и умершими от ран. Безвозвратные потери армии Франко превысили 70 тысяч человек. Столько же солдат Национальной армии умерло от болезней. Можно предположить, что в республиканской армии потери от болезней были несколько меньше, поскольку по численности она уступала франкистской. Кроме того, потери интернациональных бригад погибшими превысили 6,5 тысячи человек, а потери советских советников и добровольцев достигли 158 человек убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести. Нет достоверных данных о потерях сражавшихся на стороне Франко германского авиационного легиона «Кондор» и итальянского экспедиционного корпуса.

Гражданская война в Испании в 1936-1939 годах, по своей сути – это противостояние монархического и демократического режимов. Она началась после того, как на выборах в феврале 1936 года большинство голосов избирателей получила партия республиканцев «Народный фронт». Действующему монархическому режиму были неугодны ее приоритеты – уменьшение ставки налогов, развитие аграрных реформ, амнистирование заключенных, отбывающих срок по политическим статьям. Именно эти факторы стали основными причинами внутригосударственного вооруженного конфликта и вовлекли в него все политические силы Испании.

Причины и участники гражданской войны в Испании

Эта война стала первым крупномасштабным европейским конфликтом после Первой Мировой войны и своеобразной предпосылкой для начала Второй. В революционные действия в Испании были вовлечены не только внутренние, но и внешние силы:

• Италия,
• СССР,
• Франция,
• Германия.

Фактически, все из тех, кто пытался помочь урегулировать этот конфликт, оказались по разные стороны «баррикад», и их помощь обернулась лишь разжиганием боевых действий.

Исторически сложилось мнение, что причиной войны в Испании стали внутренние предпосылки, но были и внешние факторы – сложная экономическая и политическая мировая ситуация, снижающая уровень жизни испанцев, нарастание конфронтации между коммунистами и фашистами в Европе. Конечно же, основным толчком к началу вооруженных действий стали внутренние междоусобицы и длительное диктаторское правление.

Основные этапы и итоги гражданской войны в Испании

Этот вооруженный конфликт рассматривается политологами как фашистский мятеж и гражданская война в Испании. Такое мнение сложилось из-за участия в нем представителей политических сил самого государства, и попыток союзников со стороны Германии установить угодный для них режим в Испании. Основные этапы войны:

• военные действия на материковой части государства с преобладанием сил фашистских Германии и Италии,
• втягивание в конфликт сил СССР и Франции, перемещение боев в северную часть страны и очередная победа Франко – сторонника нацистского режима,
• окончательное ослабление сил Народного фронта Испании, укрепление сил и авторитета франкистов, установление фашистского режима.

Итогом гражданской войны в Испании стал не только огромный материальный ущерб и потеря более 450 000 испанцев, павших в боях, но и становление жесточайшего режима в государстве – режима диктатора Франсиско Франко, укрепление влияния католицизма в стране. И режим, и его диктатор – это своеобразные рекордсмены в мировой истории. Во главе католической Испании Франко был с 1939 по 1975 год. Форма его правления отличалась сильнейшим культом личности, который историки сравнивают лишь с культом Сталина в СССР.

Всё о гражданской войне в Испании

Гражданская война в Испании (на испанском языке: Guerra Civil Española), широко известная в Испании просто как гражданская война (исп: Guerra Civil) или война (исп. La Guerra), длилась в стране в период с 1936 по 1939 год. Война велась между республиканцами, лояльными демократическим левым урбанистическим силам Второй испанской республики, в союзе с анархистами против националистов, фалангистов, приверженцев монархии или Карлистов в союзе со сторонниками аристократической консервативной группы во главе с генералом Франсиско Франко. Хотя эта война зачастую изображается как борьба между демократией и фашизмом, некоторые историки дают ей более точное определение, называя ее борьбой между левыми революционными силами и правыми, или контрреволюцией. В конечном итоге, националисты победили, в результате чего Франко пришел к власти и правил Испанией на протяжении последующих 36 лет, с апреля 1939 года и до своей смерти в ноябре 1975 года.

Война началась после выступления группы генералов испанских республиканских вооруженных сил, изначально под командованием Хосе Санхурхо, против избранного левого правительства Второй Испанской республики, возглавляемой Президентом Мануэлем Асаньей. Националистическая группировка была поддержана рядом консервативных групп, включая Конфедерацию автономных сил Испании правого толка (Confederación Española de Derechas Autónomas или CEDA), монархистов, таких как религиозные консерваторы (католики), Карлистов и Фаланги, традиционалистских сил Испании, Союзов национал-синдикалистского наступления и фашистской группировки. Санхурхо погиб в авиационной катастрофе при попытке вернуться из ссылки в Португалии, после чего Франко стал лидером националистов.

Переворот был поддержан военными подразделениями в протекторате Испании в Марокко, Памплоне, Бургосе, Сарагосе, Вальядолиде, Кадисе, Кордобе и Севилье. Тем не менее, повстанческие подразделения в некоторых важных городах, таких как Мадрид, Барселона, Валенсия, Бильбао и Малага не смогли добиться своих целей, в результате чего эти города оставались под контролем правительства. В итоге, Испания оказалась разделенной как ​​в военном так и политическом плане. Националисты и республиканское правительство продолжали борьбу за контроль над страной. Националистические силы получали боеприпасы и пополнение из нацистской Германии и фашистской Италии, в то время как республиканцы (Лоялисты) получали поддержку со стороны коммунистического режима Советского Союза и социалистической Мексики. Другие страны, такие как Великобритания и Франция, придерживались официальной политики невмешательства.

Националисты расширили свои позиции на юге и западе, захватив в 1937 г. большую часть северного побережья Испании. На протяжении значительного периода времени они держали в осаде Мадрид и прилегающие к нему территории к югу и к западу от него. После того, как в 1938 и 1939 годах значительная часть Каталонии была захвачена националистами, война завершилась их победой и изгнанием тысяч сторонников левых сил испанцев, многие из которых вынуждены были бежать в лагеря для беженцев на юге Франции. Приверженцы республикацев, потерпевших поражение в этой войне, подвергались преследованиям победивших в ней националистов. С установлением диктатуры во главе с генералом Франко все правые партии в послевоенный период объединились в единую структуру режима Франко.

Результаты войны вылились в разгул страстей, стали следствием политического раздора и вдохновили на многочисленные злодеяния. На территориях, захваченных силами Франко, с целью укрепления будущего режима были организованы чистки. На контролируемых республиканцами территорях было совешено значительное число убийств. Количество убийств, которые осуществлялись с участием властей республиканцев на подконтрольных им территориях властей, не было однозначным.

Причины гражданской войны в Испании

19 век был неспокойным для Испании. Сторонники реформирования правительства Испании соперничали в борьбе за политическую власть с консерваторами, которые пытались предотвратить проведение реформ. Некоторая часть либералов, приверженцев традиций Конститутции Испании, принятой в 1812 г., стремились ограничить власть монархии Испании и создать либеральное государство. Однако реформы 1812 года закончились после того, как король Фердинанд VII отменил Конституцию и распустил либеральное правительство Tриенио. В период между 1814 и 1874 гг. произошло 12 переворотов. До 1850-х годов экономика Испании базировалась главным образом дишь на сельском хозяйстве. Буржуазная промышленная или коммерческая часть населения имела незначительный уровень развития. Основную силу составляла олигархия крупных землевладельцев; небольшое количество людей владело значительными поместьями, называвшимися латифундиями, которые одновременно занимали и все важные государственные посты.

В 1868 году народные восстания привели к свержению королевы Изабеллы II из дома Бурбонов. Два различных фактора привели к восстаниям: серия городских бунтов и возникновение либерального движения в средних слоях населения и в военных кругах (во главе с генералом Хоаном Прима), направленные против ультра-консерватизма монархии. В 1873 году, после замены Изабеллы и отречения от престола короля Амадео I Дома Савойи, последовавшего вследствие растущего политического давления, была провозглашена недолговечная Первая Испанская республика. После реставрации власти Бурбонов, произошедшей в декабре 1874 года, карлисты и анархисты перешли в оппозицию к монархии. Алехандро Леррокс, испанский политик и лидер Радикальной республиканской партии, способствовал возникновению духа республиканизма в стан Каталонии, где вопрос нищеты населения стоял особенно остро. Растущее разочарование недовольство также и призывом на военную службу завершились сбытиями, получившими название Трагической Недели в Барселоне в 1909 году.

В Первой мировой войне Испания соблюдала нейтралитет. После окончания войны рабочий класс, промышленники и военные объединились в надежде на свержение центрального правительства, но эта надежда не увенчалась успехом. В этот период значительно усилилось также и популярное восприятие коммунизма, как серьезного подспорья для достижения этой цели. В 1923 году в результате военного переворота к власти пришел Мигель Примо де Ривера; в результате, власть в Испании перешла к правительству военной диктатуры. Однако поддержка режима Ривера постепенно исчезла, и в январе 1930 года он ушел в отставку. Его сменил генерал Беренгер, которого затем заменил адмирал Хуан Баутиста Aснар-Кабаньяс; оба военных исповедовали политику правления с помощью декретов. В крупных городах монархия имела незначительную поддержку. Как следствие этого, в 1931 году король Альфонсо XIII пошел на уступки народному давлению в пользу создания республики и 12 апреля этого же года созвал муниципальные выборы. Социалистические и либеральные республиканцы победили на выборах почти во всех столицах провинций, а после отставки правительства Аснара король Альфонсо XIII бежал из страны. Таким образом, в стране была образована Вторая испанская республика, продержавшаяся вплоть до завершения гражданской войны в Испании

Революционный комитет во главе с Нисето Алкала-Самора превратился во временное правительство в стране, в котором Алкала-Самора выступал одновременно в качестве президента и главы государства. Республика пользовалась широкой поддержкой всех слоев общества. В мае произошел инцидент, в котором водитель такси подвергся нападению возле монархического клуба, что вызвало антиклерикальную реакцию насилия во всем Мадриде и на юго-западе Испании. Медленная реакция правительства вызвала разочарование правых и тем самым укрепила их мнение о том, что республика была предназначена преследования церкви. В июне и июле Национальная конфедерация труда (НКТ) призвала к проведению ряда манифестаций, которые вылились в столкновения между их членами и гражданской гвардией и жестокого подавления выступления НКТ силами гражданской гвардии и армии в Севилье. Многих рабочих эти события заставили поверить, что Вторая испанская республика была таким же угнетателем, как, как монархия и НКТ объявили о своем намерении свергнуть ее революционным путем. Выборы в июне 1931 вернули значительное большинство республиканцам и социалистам. С наступлением Великой депрессии, правительство сделало попытку поддержки сельскохозяйственной части Испании путем введения восьмичасового рабочего дня и предоставление земель в распоряжение сельскохозяйственных рабочих.

Фашизм оставался в качестве реактивной угрозы, чему способствовало проведение неоднозначных реформ в вооруженных силах. В декабре была провозглашена новая реформистская, либеральная и демократическая конституция. Она включала в себя положения, значительно усиливавшие вековые традиции католичества в страны, чему противились многие общины умеренных католиков. В 1931 года республиканец Асанья стал премьер-министром правительства меньшинства. В 1933 г. правые партии выиграли всеобщие выборы, благодаря во многом нейтралитету анархистов, воздержавшихся от голосования, что увеличило влияние правых сил, недовольных неразумными действиями правительства, издавшего противоречивый указ о проведении земельной реформы, вызвавший инцидент под названием Касас Вьехас, что привело к соданию альянса всех правых сил в стране, под названием Испанская конфедерация автономных правых групп (СЕДА). Расширение прав и полномочий женщин, допущенное накануне в стране, большинство из которых проголосовали за правоцентристские партие, явилось для них дополнительным фактором, способствовшим их победе

События, последовавшие в период после ноября 1933 г., получившие название «два черных года», казалось, способствовали тому, чтобы сделать гражданскую войну более вероятной. Представитель Радикальной республиканской партии (РРП) Алехандро Леро сформировал правительство, пообещав отменить изменения, сделанные прежней администрацией, и предоставить амнистию учтсникам неудавшегося восстания генерала Санхурхо, которое имело место в августе 1932 г. Для достижения своих целей некоторые монархисты объединились с представителями тогдашней фашистской националистической партии Фаланга Эспаньола и де-лас-Хон ("фаланга"). На улицах испанских городов произошли открытые силовые столкновения, где продолжал нарастать воинствующий дух, отражая тенденцию к радикальным, а не мирным демократическим средствам для разрешения разногласий.

В последние месяцы 1934 года два правительства подряд потерпели крах, что привело к власти правительство представителей СЕДА. Заработная плата сельскохозяйственных рабочих "была сокращена наполовину, а военные провели чистку среди республиканцев. Был создан народный альянс, который с незначительным перевесом выиграл выборы в 1936 г. Асанья возглавил слабое правительство меньшинства, но вскоре, уже в апреле на посту президента его сменил Самора. Премьер-министр Сантьяго Касарес Кирога игнорировал предупреждения о военном заговоре с участием нескольких генералов, которые решили, что это правительство должно было быть заменено во избежание распада Испании.

Военный переворот в Испании

Подготовка к военному перевороту в Испании

В попытке нейтрализовать генералов, попавших под подозрение, республиканское правительство уволило Франко с поста начальника штаба и в качестве командующего вооруженными силами он был переведен на Канарские острова. Мануэль Годед Льопис был смещен с поста главного инспектора вооруженных сил и в должности генерала был переведен на Балеарские острова. Эмилио Мола был переведен с должности главкома испанского контингента в Африке и переведен в Памплону на должность комендандующего в Наварре. Тем не менее, это не помешало Моле возглавить восстание на материке. Генерал Хосе Санхурхо номинально возглаглавил операцию и способствовал достижению соглашения с Карлистами. Мола возглавлял планирование операции и являлся вторым лицом в ее осуществлении. В целях ограничения возможностей Фаланги Хосе Антонио Примо де Ривера в середине марта был помещен в тюрьму. Однако действия правительства не были столь достаточными, как они должны были бы быть, о чем предупреждал начальник службы безопасности, равно как эффективность действий других уполномоченных лиц.

12 июня премьер-министр Касарес Кирога встретился с генералом Хуаном Ягуэ, которому путем обмана удалось убедить Касареса в его лояльности по отношению к республике. На весенний период Мола наметил серьезные планы. Франко был ключевым игроком из-за его престижа в качестве бывшего директора военной академии и как человека, подавивший забастовку астурийских шахтеров в 1934 году. Он пользовался уважением в испанском контингенте Африки и среди сторонников жесткой линии Испанской республиканской армии. 23 июня он написал шифрованное письмо Касаресу, в котором предупреждал его о нелояльности военных и своей способности сдержать их при условии, если ему возвратят должность во главе армии. Касарес ничего не сделал, не сумев арестовать или откупиться от Франко. 5 июля на самолете Драгон Рапид, принадлежавший британской секретной разведывательной службе, Франко был перевезен с Канарских островов на испанскую территорию Марокко, куда он был доставлен 14 июля.

12 июля 1936 года члены Фаланги убили в Мадриде полицейского, лейтенанта Хосе Кастильо, состоявшего на службе в штурмовой гвардии. Он был членом социалистической партии, отвечавшим, кроме прочего, за военную подготовку молодежи в ВСТ. Кастильо был командиром подразделения Штурмовой гвардии, которая жестоко подавила беспорядки после похорон лейтенанта полиции Анастасио-де-лос-Рейес. Лос Рейес был застрелен анархистами во время парада 14 апреля, проводившегося по случаю празднования 5-летней годовщины Республики.

Фернандо Кондес, командир штурмовой гвардии, был близким другом Кастильо. На следующий день его подразделение было замечено при попытке ареста Хосе Мария Хиль-Роблес, основателя СЕДА, в отместку за убийство Кастильо, в его доме, но того в это время в доме не оказалось, после чего они пошли к дому Кальво Сотело, известного испанского монархиста и видного члена парламента от консерваторов. Луис Куэнка, социалист, участник этого подразделения, при аресте просто выстрелил Кальво Сотело в затылок. Хью Томас приходит к выводу, что Кондес намеревался арестовать Сотело и что Куэнка при этом действовал по своей собственной инициативе, хотя другие источники расходятся во мнении на этот счет.

Последовали массовые репрессии. Убийство Сотело, в котором была замешана полиция, вызвало подозрения и серьезную реакцию среди правых сил противников правительства. Хотя и без этого националистические генералы были уже на последней стадии планируемого восстания, данное событие явилось катализатор для публичного оправдания их переворота.

Социалисты и коммунисты, возглавляемые Индалесио Прието, потребовали раздачи оружия для гражданского населения до того времени как военные начнут свои действия. Однако Премьер-министр колебался.

Начало военного переворота в Испании

Дата начала восстания, согласованная с лидером карлистов Мануэлем Фал Конде, была назначена на 17 июля в 17:01. Однако сроки начала были изменены из-за того, что не было учтено время начала восстания сначала на территории испанского протектората в Марокко, вследствие чего жители испанского Марокко должны были начать восстание в 05:00 18 июля, т.е. на день позже, чем собственно в Испании, чтобы после его завершения направить войска обратно на Иберийский полуостров, чтобы начало восстания здесь совпало с назначеным временем. Переворот должен был носить чуть ли не мгновенный характер, однако правительство сохранило контроль над большей частью страны.

Обеспечение контроля над испанской частью Марокко было делом беспроигрышным. План восстания в Марокко был раскрыт 17 июля, что побудило заговорщиков принять его немедленно. Восставшие встречали слабое сопротивление. В общей сложности повстанцами было расстреляно 189 человек. Годед и Франко быстро взяли под свой контроль острова, на которые они были назначены командующими. 18 июля Касарес Кирога отказался от помощи, предложенной НКТ и Всеобщим союзом трудящихся (ВСТ), ведущих группировок стороннков объявления всеобщей забастовки - по сути, мобилизации. Они открыли оружейные лавки, которые были закрыты после восстания 1934 г. Военизированные силы безопасности зачастую ождали результатов действия милиции перед тем как присоединиться к той или иной стороне. Быстрых действия повстанцев или добровольческих подразделений анархистов было зачастую достаточно, чтобы решить судьбу города. Генералу Гонсало Кейпо де Льяно удалось удержать Севилью для повстанцев до самого их прихода, арестовав ряд офицеров.

Результат попытки военного переворота в Испании

Повстанцы потерпели поражения при всех попытках захвата крупных городов, за единственным исключением Севильи, которая превратилась для них в единственный пункт для высадки африканского контингента войск Франко, а также приверженцев консервативно настроенного населения районов Старой Кастилии и Леона, которые быстро пали. Кадис был взят повстанцами с подходом первых воинских подразделений африканского контингента.

Правительство сохранило контроль над городами Малага, Хаэн и Альмерия. В Мадриде, повстанцы были оттеснены в казармы в районе Монтанья, который пал в результате кровопролитного боя. Республиканского лидера Касареса Кирогу заменил Хосе Хираль, который приказал раздать оружие гражданскогму населению. Это способствовало поражению армии повстанцев в основных промышленных центрах, в том числе Мадриде, Барселоне и Валенсии, и позволило анархистам взять под свой контроль Барселону, вместе с крупными регионами, такими как Арагон и Каталония. Генерал Годед был окружен и сдался в Барселоне, а затем был приговорен к смерти. Республиканское правительство взяло в конечном итоге под свой контроль почти все восточное побережье и центральную часть области вокруг Мадрида, а также большую часть Астурии, Кантабрии и часть Страны Басков на севере.

Повстанцы называли себя "Насионалес", что обычно переводится как "Националисты", хотя основное значение слова подразумевает термин «истинные испанцы» и при этом совершенно не несет националистического смысла. В результате переворота под контроль националистов перешла территория с населением 11 миллионов человек из общего населения Испании, составляющего 25 миллионов. Националисты обеспечили себе поддержку около половины территориальной армии Испании, составлявшей примерно 60 000 человек. В их распоряжении были примерно 35 000 человек из экспедиционного крпуса испанской армии Африки, к которым присоединились чуть меньше половины состава военизированной полиции Испании, Штурмовая гвардия, жандармения и карабинероы. В распоряжении Республиканцев было менее половины от общего количества винтовок и около трети от числа пулеметов и артиллерийских орудий.

У испанской республиканской армии было всего 18 танков достаточно современного уровня, 10 из которых перешли под контроль националистов. Возможности военно-морских сил, которыми располагали противники, было неравнозначным. Республиканцы имели численное преимущество, но в составе националистов состояло высшее командование военно-морского флота, а в их распоряжении находились два самых современных корабля, тяжелые крейсеры Феррол и Балеары, захваченные на судоверфях Канарских островов. Испанский республиканский флот страдал от тех же проблем, что и армейские - многие офицеры дезертировали или были убиты при попытке дизертировать. Две трети состава Военно-воздушных сил оставалось в руках правительства, однако все самолеты республиканской ВВС был очень устаревшими.

Участники гражданской войны в Испании

Война для сторонников республиканцев являлась выражением битвы между тиранией и свободой, в то время как для националистов она была олицетворением сражения коммунистических и анархистских «красных орд» против «христианской цивилизации». Националисты также утверждали, что они несли с собой безопасность и порядок в лишенную управления и законопослушания страну. Начиная с момента, когда социалисты и коммунисты начали поддерживать Республику, испанские политики, особенно левостороннего толка, оказались раздробленными на мелкие группировки. В период правления Республики анархисты имели к ней противоречивые отношения, но большинство группировок во время гражданской войны выступало против националистов. Консерваторы, наоборот, были объединены своей пламенной идеей оппозиции к республиканскому правительству и выступали против него единым фронтом.

Переворот разделил вооруженные силы страны примерно поровну. Согласно оценке одних историков предполагается, что силы, остававшиеся верными правительству, составляли примерно 87 000 человек, в то время как другие считали что к повстанцам присоединились 77 000, хотя некоторые историки предполагают, что количество войск, воевавших на стороне националистов, должно быть пересмотрена в сторону увеличения, и что численность их, вероятнее всего, приближается к 95 000.

Фашизм оставался в качестве реактивной угрозы, чему способствовало проведение неоднозначных реформ в вооруженных силах. В декабре была провозглашена новая реформистская, либеральная и демократическая конституция. Она включала в себя положения, значительно усиливавшие вековые традиции католической страны, чему противились многие общины умеренных католиков. В 1931 года республиканец Асанья стал премьер-министром правительства меньшинства. В 1933 г. правые партии выиграли всеобщие выборы, во многом благодаря нейтралитету анархистов, воздержавшихся от голосования, что увеличило влияние правых сил, недовольных неразумными действиями правительства, издавшего противоречивый указ о проведении земельной реформы, вызвавший инцидент под названием Касас Вьехас, что привело к соданию альянса всех правых сил в стране, под названием Испанская конфедерация автономных правых групп (СЕДА). Расширение прав и полномочий женщин, допущенное накануне в стране, большинство из которых проголосовали за правоцентристские партии, явилось для них дополнительным фактором, способствующим их победе

Обе армии продолжали наращивать свою численность. Основным источником притока живой силы был призыв на воинскую службу; обе стороны приводили в жизнь эту стратегию и расширили свои схемы; применяемая националистами оказалась более агрессивной, в результате чего для поступающих в их ряды добровольцев уже не хватало мест для их размещения. Иностранные добровольцы вряд ли способствовали ощутимому росту численности; выступающие на стороне националистов итальянцы сократили свое участие, в то время как новые пополнения интернациональных бригад, воевавших на стороне республиканцев, едва компенсировал потери, понесенные их подразделениями на передней линии фронта. На рубеже 1937/1938 обе армии достигли равновесия в численности своих войск и в рядах насчитывалось примерно по 700 тысяч.

На протяжении 1938 года главным, если не единственным источником пополнения живой силы оставался призыв; на данном этапе именно республиканцы воплощали в жизнь этот проект более эффективно. В середине года, незадолго до битвы при Эбро, республиканцы достигли рекордно высокой для них численности войск, когда под их командованием состояло чуть больше 800 000 человек; это, однако, не было столь существенным фактором для националистов, в рядах которых насчитывалось примерно 880 000. Битва при Эбро, падение Каталонии и резкое снижение дисциплины привели к массовому сокращению численности республиканских войск. В конце февраля 1939 года их армия насчитывала 400 000 солдат, в то время как националисты, в сравнении с ними, имели в два раза больше. К моменту их окончательной победы в их рядах насчитывалось 900 000 солдат.

Общее, официально зарегистрированное число испанцев, воюющих на стороне республиканцев, составило 917 000 человек; согласно оценке, приведенной в последней научной работе, это количество оценено как "превышающее 1 миллион человек" (1,2 мллн?), хотя более ранние историографические исследования утверждали, что в общей сложности (включая иностранцев) в их рядах воевали до 1.75 мллн. Общее число испанцев, выступающих на стороне националистов, в настоящее время оценивается как "почти 1 миллион человек", хотя в более ранние работах утверждается (включая инстранцев), что полная численность достигала 1.26 мллн.

Республиканцы в гражданской войне в Испании

Только две страны открыто и полностью поддержали Республику: Мексика и СССР. Из них, в частности СССР, оказывала Республике дипломатическую поддержку, направляла отряды добровольцев, а также предоставила возможность приобретения оружия. Другие страны придерживались нейтралитета, иными словами, нейтральность являлась отличительной чертой и источником интеллектуального бедствия в Соединенных Штатах и ​​Объединенном Королевстве, в меньшей степени в других европейских странах и для марксистов во всем мире. Именно это привело к возникновению интернациональных бригад; тысячи иностранцев всех национальностей, которые добровольно прибыли в Испанию для оказания помощи Республике, они были преисполнены морального духа, но в военном отношении не были столь значительны.

В лагере сторонников Республики в Испании состояли представители самых разнообразных слоев населения, от центристов, которые поддерживали умеренно-капиталистическую либеральную демократию, до революционных анархистов, выступавших против Республики, но примкнувших к ней, будучи противниками военных переворотов. Их основу изначально составляли главным образом слои светской и городской части населения и даже безземельных крестьян, но особенно сильными они были в таких промышленных районах как Астурия, страна Басков и Каталония.

Эта фракция имела различные названия:«лоялисты», так их называли сами сторонники, «республиканцы», «народный фронт» или «правительство», как называли их представители всех без исключения партий; и/или лос-рохос «красные» - термин, который употребляли их противники. Республиканцев поддерживали городские рабочие, крестьяне и некоторая часть среднего класса.

Консервативная, имеющая сильное католическое влияние страна Басков, наряду с Галисией и имевшей более левый уклон Каталонией, стремились к автономии или независимости от центрального правительства Мадрида. Республиканское правительство разрешило возможность самоуправления для двух регионов, силы которых примкнули к Народно-республиканской армиии, которые после октября 1936 года были преобразованы в смешанные бригады

На стороне республиканцев сражались такие известные личности как английский писатель Джордж Оруэлл (который написал «В память о Каталонии» (1938), рассказ о его опыте участия в войне) и канадский хирург Норман Бетьюн, разработавший метод мобильного переливание крови при проведении операций в условиях фронта. Симона Вейль на некоторое время вступила в ряды анархистских сил, где пребывала в колоннах Буэнавентуры Дуррути, хотя сослуживцы, опасаясь, что она может непреднамеренно застрелить их по причине близорукости, старалась не брать ее с собой на выполнение боевых заданий. По словам ее биографа Симоны Петремент, Вейль был эвакуирована с фронта спустя несколько недель из-за травмы, полученной ею на кухне.

Кто такие испанские националисты?

Истинные испанцы или националисты - которых также называли «повстанцами», «мятежниками», "франкистами" или «фашисами», так еще называли их противники - опасались фрагментации государства и выступали против сепаратистских движений. Их главный идеологический настрой определял прежде всего антикоммунизм, который гальванизировал разнообразные или даже оппозиционные им движения, включая группировок фалангистов и монархистов. Их лидеры были в основном богатыми и состоятельными людьми, что определяло их более консервативный, монархический менталитет, либо же приверженность к землевладению.

Лагерь националистов включал в себя Карлистов и Альфонсистов, испанских националистов, фашистскую фалангу, а также большинство консерваторов и монархических либералов. Практически все националистические группы имели сильные католические убеждения и поддерживали испанское духовенство. К националистам относило себя большинство католического духовенства и лица, его практиковавшие (за пределами страны Басков), армейские военачальники, значительное большинство крупных землевладельцев и многие бизнесмены.

Одним из лейтмотивов правых был "противостояние антиклерикализму республиканского режима и защита католической церкви", которая была мишенью противников, в том числе и республиканцев, обвинявших ее во всех бедах страны. Церковь выступала против либеральных принципов, которые были закрепленны в Конституции Испании 1931 г. До начала войны, во время забастовки шахтеров в Астурии в 1934 г., церковные здания были сожжены и по меньшей мере 100 священнослужителей, религиозных гражданских лиц и прокатолических полицейских были убиты революционерами.

Для его подавления Франко доставил наемников из колониальной армии Испании в Африке (исп.: Армия Испании или Экспедиционный корпус в Марокко) и, применив артобстрелы и бомбардировки, принудил шахтеров к сдаче. Испанский легион учинял зверства - многие мужчины, женщины и дети были убиты, в дополнение к этому армия проводила казни левых сил. Репрессии и дальше носили жестокий характер. Заключенные в Астурии подвергались пыткам.

24-я и 26-я статьи Конституции 1931 года запрещали Общество Иисуса. Этот запрет глубоко оскорблял многих консерваторов. Революция в республиканской части страны, которая произошла в самом начале войны, в ходе которой были убиты 7 000 священников и тысячи мирян, стала еще одной причиной, которая усилила поддержку националистов католиками.

Части Марроканского экспедиционного корпуса из числа коренного населения присоединились к восстанию и сыграли значительную роль в гражданской войне.

Другие группировки конфликта

Каталонские и баскские националисты не были однозначны в своей приверженности. Левое крыло каталонских националистов встало на сторону республиканцев, в то время как консервативные каталонские националисты были гораздо меньшими сторонниками правительства, что обуславливалось случаями проявления антиклерикализма и конфискаций, происходящих в районах, находяшихся под его контролем. Баскские националисты, ведомые консервативной баскской националистической партией, оказывали умеренную поддержку республиканскому правительству, хотя некоторые из них, как, например в Наварре, перешли на сторону повстанцев по тем же причинам, что и каталонские консерваторы. Невзирая на религиозные соображения, баскские националисты, которые в своем большинстве были католиками, стояли, как правило, на стороне республиканцев, хотя ПНВ, баскская националистическая партия, как сообщалось потом, в намерении уменьшить продолжительность осады и количество человеческих жертв, передала националистам план обороны Бильбао.

Иностранная помощь в Испанской гражданской войне

Гражданская война в Испании вызвала политические разногласия по всей Европе. Правые и католики поддерживали националистов в целях предотвращения распространения большевизма. Для левых сил, включая профсоюзы, студенчество и представителей интеллигенции, война являлась битвой, которая должна была остановить распространение фашизма. Антивоенные и пацифисткие настроения, из-за опасения того, что гражданская война потенциально могла перерасти во вторую мировую войну, сильно ощущулись во многих странах. Таким образом, война являлась показателем растущей нестабильности во всей Европе.

В гражданской войне в Испании участвовало значительное число иностранцев, которые принимали участие как в боевых действиях, так и в качестве советников. Великобритания и Франция возглавили политический союз 27 стран, провозгласивших невмешательство в гражданскую войну в Испании, включая также эмбарго на поставки всех видов вооружений. Соединенные Штаты неофициально пошли дальше. Германия, Италия и Советский Союз официально его подписали, но проигнорировали эмбарго. Намерение исключить импорт оказалось совершенно неэффективным, при этом особенно Франция обвинялась в разрешении крупных поставок республиканским войскам. Подпольные действия такого рода, допускаемые различными европейскими державами, рассматривались в то время как несущие в себе угрозу возможности возникновения второй мировой войны, вызывая тревогу антивоенных сил во всем мире.

Реакция Лиги наций на угрозу возникновения войны находилась под воздействием страха перед коммунизмом и была недостаточной, чтобы сдерживать массовые поставки оружия и других военных материалов воюющим группировкам. Созданный в то время Комитет политики невмешательства мало способствовал разрешению проблемы, а его директивы не оказывали никакого эффекта.

Помощь испанским националистам

Роль Германии в Испанской гражданской войне

Участие Германии началось уже через несколько дней после начала боевых действий в июле 1936 года. Адольф Гитлер сразу же послал мощные воздушные и бронетанковые подразделения для оказания помощи националистам. Война для немецких военных обеспечивала боевой опыт применения новейших технологий. Однако такое вмешательство одновременно несло в себе и угрозу перерастания конфликта в мировую войну, к которой Гитлер еще не был готов. Поэтому он ограничил свою помощь, предложив Бенито Муссолини отправить крупные итальянские подразделения.

Действия нацистской Германии также включали в себя и создание многоцелевого легиона Кондор, состоящего из добровольцев из Люфтваффе и немецкой армии (Хеер), который был сформирован в период с июля 1936 года по март 1939 года. Участие легиона Кондор оказалась особенно полезным в 1936 г. в битве при Толедо. Уже на раннем этапе боевых действий Германия помогла передислоцировать армию Африки на материковую часть Испании. Немцы постепенно расширяли диапазон своих операций, путем включения в них забастовок, и проведением более значительных действий, в первую очередь столь неоднозначных, как бомбардировка Герники 26 апреля 1937 года, в результате которой погибло от 200 до 300 мирных жителей. Кроме того, Германия использовала войну для испытания нового вооружения, такого как Люфтваффе Штукас и транспортного трехмоторного самолета Юнкерс Ю-52 (используемые также и в качестве бомбардировщиков), которые доказали свою эффективность.

Участие немцев было также отмечено и в таких военных мероприятиях, как операция «Урсула» с участием подводной лодки типа У, с содействия военно-морского флота. Легион способствовал победам республиканцев во многих сражениях, особенно в воздушных, в то время как Испания также стала полигоном для отработки тактики применения немцами своих танков. Подготовка, которую немецкие подразделения обеспечили войскам националистов, оказалась ценной. К концу войны примерно 56 000 солдат, включая пехоту, артиллерию, военно-воздушные и военно-морские силы, получили обучение в немецких подразделениях.

В общей сложности около 16 000 немецких граждан сражались на войне, в результате чего из них погибли около 300 человек, хотя постоянно в боевых действиях из них участвовало не более 10 000 человек. Помощь Германии националистам в 1939 году составляла около 43 000 000 фунтов стерлингов (215 000 000 долларов США), 15,5 процента из которых использовались для выплаты денежного содержания и связанных с этим расходов и 21,9 процента для обеспечния прямых поставок в Испанию, в то время как 62,6 процента были израсходованы на содержание легиона Кондора. Всего Германия поставила националистам 600 самолетов и 200 танков.

Роль Италии в Испанской гражданской войне

После запроса Франсиско Франко о помощи и с благословления Гитлера Бенито Муссолини присоединился к войне. Хотя завоевание Эфиопии во Второй итало-эфиопской войне и придало Италии уверенности в своих силах, тем не менее союзник Испании ограничился лишь помощью ей в обеспечении контроля над итальянским Средиземноморским театром военных действий. Итальянский военно-морской флот сыграл существенную роль в средиземноморской блокаде, помимо этого Италия поставляла националистам пулеметы, артиллерию, самолеты и легкие танки, а также передала в распоряжение националистов силы легиона ВВС и Итальянского добровольческого корпуса. На пике своей помощи в Итальянском корпусе числилось 50 000 человек. Итальянские военные корабли приняли участие в прорыве блокады республиканского военно-морского флота, блокировании с моря удерживаемой националистами испанской территории Марокко, участвовали в обстрелах городов Малага, Валенсия и Барселона, удерживаемых республиканцами. В общей сложности, Италия предоставила националистам 660 самолетов, 150 танков, 800 артиллерийских установок, 10 000 пулеметов и 240 000 винтовок.

Роль Португалии в гражданской войне в Испании

Режим Эштаду Нову или Нового государства премьер-министра Португалии Антонио де Оливейра Салазара сыграл важную роль в снабжении войск Франко боеприпасами и в тыловом обеспечении. Несмотря на скрытое непосредственное участие в военных действиях, сдерживаемое до получения некоего «полуофициального» одобрения авторитарным режимом отправки добровольческих сил, так называемых "Вириатуш", насчитывающих до 20 000 человек, на протяжении всего конфликта Португалия сыграла важную роль в обеспечении националистам организационных навыков, заверяя своего иберийского соседа Франко и его союзников, что никакие вмешательства не смогут воспрепрепятствовать поставкам в пользу дела националистов.

Какие прочие страны выразили поддержку испанским националистам

Консервативное правительство Великобритании, поддерживаемое элитой и основными средствами массовой информации, придерживалось позиции твердого нейтралитета, далеко отбросив мысль о помощи Республике. Правительство отказалось разрешить поставки оружия и отправило военные корабли, чтобы попытаться воспрепятствовать их осуществлению. Ездить в Испанию было объявлено преступлением, но около 4 000 человек все равно поехали туда. Интеллигенция решительно выступала в поддержку республиканцев. Многие посетили Испанию, надеясь встретить подлинный антифашизм. Они не оказали сколь-нибудь существенного влияния на правительство ни поколебать твердое общественное настроения в пользу мира. Лейбористская партия была расколота, а ее католическая часть склонялась в пользу националистов. Партия официально одобрила бойкот и исключила фракцию, которая требовала поддержки республиканцев; но в конечном итоге и выразила некоторую поддержку лоялистам.

Румынских добровольцев возглавлял Ион Моца, заместитель руководителя «Железной гвардии» («Легион Архангела Михаила»). Его группа в составе семи легионеров посетила Испанию в декабре 1936 года, чтобы объединить их движение с националистами.

Несмотря на запрет правительства Ирландии на участие в войне, около 600 ирландцев, последователей ирландского политического деятеля и лидера Ирландской республиканской армии О"Даффи, известной под названием "Ирландские бригады", отправились в Испанию, чтобы сражаться бок о бок Франко. Большинство добровольцев были католиками и, в согласии с O"Даффи, вызвались помочь националистам в их борьбе против коммунизма.

Помощь испанским республиканцам

Международные Бригады в Испанской гражданской войне

Многие иностранные участники конфликта, связанные зачастую с радикальными коммунистическими или социалистическими формированиями, присоединились к Международным бригадам, считая, что именно Испанская республика являлась передовой линией фронта в деле борьбы с фашизмом. Эти подразделения представляли собой крупнейшие формирования контингента иностранных граждан, сражавшихся в рядах республиканцев. Примерно 40 000 иностранцев сражались в бригадах, хотя в самом конфликте участвовало не более 18 000 человек. По их утверждению, в их рядах состояли граждане 53 стран.

Значительное число добровольцев прибыли из Третьей французской республики (10 000), нацистской Германии, Федеральной земли Австрии (5 000) и Королевства Италии (3 350). По 1 000 добровольцев прибыли из Советского Союза, Соединенных Штатов, Соединенного Королевства, Второй польской республики, Королевства Югославии, Королевств Венгрии и Канады. Батальон имени Тельмана, Немецкая группа, Гарибальдийкий батальон, Итальянская группа были подразделениями, отличившимися во время блокады Мадрида. Американцы воевали в таких подразделениях как XV Международная бригада (бригада имени "Авраама Линкольна"), в то время как канадцы присоединились к батальону Маккензи-Папино.

Более 500 румын воевали на стороне республиканцев, в том числе члены Румынской коммунистической партии Петре Борила и Вальтера Романа. Около 145 человек, прибывших из Ирландии, сформировали колонну Коннолли, память о которой была увековечена в песне ирландского певца Кристи Мура "Да здравствует Пятая бригада". Некоторые китайские граждане присоединились к бригадам; большинство из них в конце концов вернулись в Китай, но некоторые были заключены в тюрьмы или оказались в французских лагерях для беженцев, а лишь горстка горстка из них осталась в Испании.

Помощь СССР в Гражданской войне в Испании

Хотя Генеральный секретарь Иосиф Сталин и подписал Соглашение о невмешательстве, Советский Союз нарушил эмбарго Лиги Наций, оказывая материальную помощь республиканским силам, превратившись в единственный источник поставки им основных видов оружия. В отличие от Гитлера и Муссолини, Сталин старался делать это тайно. Количество техники, поставленной СССР республиканцам, колеблется от 634 до 806 самолетов, 331 или 362 танков, 1 034 или 1 895 единиц артиллерии.

Для организации и управления операциями по поставкам оружия Сталин создал Х управление Военного совета Советского Союза под названием «Операция Х». Несмотря на заинтересованность Сталина в оказании помощи республиканцам, качество оружия было неоднородным. С одной стороны, многие из винтовок и полевых орудий были старыми, устаревшими или ограниченного применения (выпуск некоторых из них датировалося1860-м годом). С другой стороны, танки Т-26 и БТ-5 были современными и эффективными в бою. Самолеты, которые поставлял Советстский Союз, состояли на вооружении в его собственных вооруженных силах, однако самолеты, поставлявшиевся националистам к концу войны Германией, были эффективнее.

Процесс доставки оружия в Испанию из России был крайне медленным. Многие из поставляевшихся партий терялись либо же доставлялась лишь часть от отгруженного. Сталин приказал судостроителям встраивать фальшпалубы в оригинальные конструкции судов, в то время как на море, во избежание обнаружения националистами, капитаны советских судов прибегали к использованию чужих флагов и схем раскраски.

За поставки советского оружия Республика расплачивалась официально из золотого запаса через Банк Испании. 176 тонн из них были переданы через Францию. Позже это станет предметом частых нападок франкистской пропаганды под названием "Москва Голд". Стоимость оружия, поставленного Советским Союзом, превышала объем золотого запаса Испании, который в то время был четвертым по величине в мире, и оценивался в $ 500 миллионов (по состоянию на 1936 г.).

СССР направил ряд военных советников в Испанию (2 000-3 000 человек), в то время как количество советских войска составляло менее 500 человек. На то время советские добровольцы зачастую управляли танками и самолетами советсткого производства, особенно в начале войны. Кроме того, Советский Союз ориентировал коммунистические партии по всему миру на организацию отправки добровольцев для Интернациональных бригад.

Другим важным пунктом участия СССР была деятельность Народного комиссариата внутренних дел (НКВД), находившегося в арьергарде республиканцев. Коммунистические деятели, такие как Витторио Видали ("Команданте Контрерас"), Григулевич, Михаил Кольцов и сособенно Александр Михайлович Орлов провели операции по ликвидации Каталонского поитика-антисталиниста Андреу Нина и активиста независимых левых сил Хосе Роблеса. В результате еще одной операции, проведенной под руководством НКВД (в декабре 1936), был сбит французский самолет, в котором делегат Международного комитета Красного Креста (МККК) Жорж Хенни перевозил многочисленные документы о массовых убийствах в Паракуэльос во Франции.

Роль Мексики в Гражданской войне в Испании

В отличие от Соединенных Штатов и правительств крупных латиноамериканских стран, таких как страны ABC и Перу, Мексика поддержала республиканцев. Мексика отказалась последовать франко-британскому предложению о невмешательстве и выделила $ 2 млн для финансовой поддержки и в качестве материальной помощи, которая включала в себя 20 000 винтовок и 20 миллионов патронов.

Важнейшим вкладом в вопросе оказания помощи Мексики Испанской Республике была ее дипломатическая помощь, а также организация такого святого дела как прием беженцев, который это государство организовало для республиканских беженцев, в том числе испанских интеллектуалов и детей-сирот из республиканских семей. Около 50 000 человек нашли себе приют, главным образом в Мехико и Морелии, которым также было выделено 300 миллионов долларов в виде различных сокровищ, которые до сих пор еще находятся в распоряжении левых.

Как Франция отнеслась к гражданской войне в Испании?

Опасаясь, что такой шаг может спровоцировать гражданскую войну внутри Франции, левый "Народный фронт", правящий во Франции, не стал оказывать прямой поддержки республиканцам. Премьер-министр Франции Леон Блюм симпатизиовал республиканцам, опасаясь, что успех сил националистов в Испании привел бы к появлению еще одного союзного государства для нацистской Германии и фашистской Италии, что практически привело бы к окружению Францию. Правые политики выступали против оказания любой помощи, для чего обрушивались с нападками на правительство Блюма. В июле 1936 года британские официальные лица убедили Блюма не отправлять оружие республиканцам, и уже 27 июля французское правительство заявило, что оно не будет посылать военную технику, технологии или живую силу для оказания помощи республиканцам. Однако Блюм дал ясно понять, что Франция оставляет за собой право оказать помощь республике, если сочтет нужным: «Мы могли бы поставить оружие испанскому правительству [республиканцам], как законному правительству... Мы этого не сделали, чтобы это не послужило оправданием для тех, у кого возникнет соблазн отправить оружие повстанцам [националистам)."

1 августа 1936 года на прореспубликанском митинге 20 000 его участников потребовали от Блюма отправить самолеты республиканцам, в то время как правые политики выступали с нападками на него за поддержку Республики, возлагая ответственность за то, что тем самым он может спровоцировать выступление итальянцев на стороне Франко. Германия довела до сведения французского посла в Берлине, что в случае поддержки Францией республиканцев Германия возложит на нее ответственность за поддержку «маневров Москвы». 21 августа 1936 года Франция подписала Соглашение о невмешательстве. Тем не менее, правительство Блюма с помощью испанских республиканских летчиков скрытно поставило республиканцам бомбардировщики Потез 540 (именуемые «Летучие гробы»), самолеты типа Девойтин и истребители Луар 46, которые были доставлены им в период с 7 августа 1936 года по декабрь этого же года. Французы также направили в распоряжение республиканцев своих пилотов и инженеров. Кроме того, до 8 сентября 1936 года самолеты, купленные в третьих странах, могли свободно перелетать из Франции в Испанию.

Французский романист Андре Мальро был убежденным сторонником республиканцев; он пытался организовать добровольцев военно-воздушных сил (Эскадрилья Испания) для участия на стороне республиканцев, но как практический организатор и руководителя эскадрильи он был до некоторой степени идеалистичнымм и малоэффективным. Командующий испанскими ВВС Андрес Гарсия Ла Калье открыто критиковал эффективность Мальро как военного, но признал его пользу в качестве пропагандиста. Написанный им роман Ле Еспуар и его киноверсия, где он выступал в качестве продюсера и режиссера (Эспуар: Сьерра-де-Теруэль), были большим подспорьем для дела республиканцев во Франции.

Даже после того, как в декабре 1936 года скрытая поддержка республиканцев Францией закончилась, возможность французской интервенции против националистов продолжала носить серьезный характер на протяжении всей войны. Немецкая разведка сообщала Франко и националистам, что среди французских военных велись открытые дискуссии о необходимости военного вмешательства в Каталонии и на Балеарских островах. В 1938 году Франко опасался потенциальной угрозы незамедлительной французской интервенции в случае победы националистов в Испании путем оккупации Каталонии, Балеарских островов и испанского Марокко.

Несмотря на то, что французы в своем большинстве симпатизировали республиканцам, некоторые правые экстремисты выступали на стороне Франко. Особенно этим отличались члены группировки Кагуляры, которые в французских портах организовывали саботаж при обслуживании судов, перевозящих оружие и вспомогательное оборудование для чрезвычайной помощи республиканской Испании.

Ход Испанской гражданской войны

Начало гражданской войны в Испании

На юго-западе Испании для доставки войск националистов из испанского Марокко были организованы масштабные воздушные перевозки. После того как 20 июля верховный военачальник Санхурхо погиб в авиакатастрофе, реальное управление было разделено между Молой на Севере и Франко на юге. Это был период, когда произошли самые страшные деяния так называемых "красных" и "белых" террористов в Испании. 21 июля, на пятый день восстания, националисты захватили главную военно-морскую базу Испании, расположенную в порту Феррол в Галисии.

Силы повстанцев под командованием полковника Альфонсо Борулеги Канет по приказу генерала Молы и полковника Эстебана Гарсии в период с июля по сентябрь предприняли кампанию по овладению Гипускоа. Захват Гипускоа позволил им отрезаать провинции, находящиеся во владении республиканцев, на севере страны. 5 сентября в результате победы в битве при Ируне националисты закрыли границу с Францией. 15 сентября националистами был взят Сан-Себастьян, в котором располагались отдельные силы республиканских анархистов и баскских националистов. После этого националисты начали продвижение к столице провинции Бильбао, но в сентябре были остановлены республиканскими ополченцами на границе Бискайского залива.

Республика оказалась неэффективной в военном отношении, опираясь на неорганизованной революционную милицию. Республиканское правительство, возглавляемое Хиралем, неспособное справиться с ситуацией, 4 сентября подало в отставку и было заменено организацией, сосотоящей преимущественно из социалистов, возглавляемой Ларго Кабальеро. Новое руководство начало объединение центральнго командования в республиканской зоне.

21 сентября на совещании высокопоставленных военачальников националистов в Саламанке Франко был избран главкомом вооруженных сил и получил звание Генералисимуса. 27 сентября Франко одержал очередную победу, прорвав осаду города Алькасар в Толедо, в котором с самого начала восстания находились подразделения националистов под командованием полковника Хосе Mоскардо Итуартес, оказывавшие сопротивление тысячам солдат республиканских войск, которые полностью окружили их в зданиях гарнизона. Марокканцы и части испанского легиона пришли им на помощь. Через два дня после снятия осады, Франко провозгласил себя каудильо ("вождем", испанский эквивалент итальянского дуче или немецкого фюрера - «режиссер»), насильно присоединив к движению националистов разрозненые и разнешерстные группировки фалангистов, роялистов и сторонников других течений. Отвлечение сил националистов на проведение операции по завоеванию Толедо дало Мадриду время на подготовку города к защите, но одновременно послужило главным козырем в целях пропаганды победы как личного успеха Франко. 1 октября 1936 года в Бургосе генерал Франко был провозглашен главой государства и вооруженных сил страны. Аналогичный для националистов успех случился 17 октября, когда прибывшие из Галиции войска освободили осажденный город Овьедо на севере Испании.

В октябре франкистские войска начали крупное наступление на Мадрид, захватив в начале ноября его пригороды и продолжив наступление на город 8 ноября. 6 ноября республиканское правительство было вынуждено передислоцироваться из Мадрида в Валенсию, вне зоны боевых действий. Тем не менее, в результате ожесточенных боев, протекавших в период с 8 по 23 ноября, наступление националистов на столицу было отбито. Главным фактором успеха обороны республиканцев явились успешные действия пятого полка и прибывшим впоследствии ему на помощь международных бригад, хотя в сражении участвовало лишь около 3 000 иностранных волонтеров. Не сумев захватить столицу, Франко подверг ее бомбардировке с воздуха, предприняв в последующие два года несколько попыток наступлений, чтобы окружить Мадрид, но в итоге он вынужден был перейти к осаде, которая продлилась три года. Повторное наступление было предпринято националистами в направлении Корунна-роуд, на северо-западном направлении, несколько потеснив в итоге республиканские войска, но при этом националисты так и не сумели добиться окружения Мадрида. Битва продолжилась в январе.

Основные события Испанской Гражданской войны

Пополнив свои ряды итальянскими войсками и испанскими солдатами из колониальных войск Марокко, в январе и феврале 1937 года Франко предпринял еще одну попытку захватить Мадрид, но и она не увенчалась успехом. Битва за Малагу началась в середине января, и это наступление cил националистов на юго-востоке Испании превратилось в настоящее бедствие для плохо организованых и слабо вооруженых республиканцев. 8 февраля город был захвачен Франко. Объединение различных группировок ополченцев в Республиканскую армию началось в декабре 1936 года. Мощное наступление националистических сил с целью переправы через Хараму, чтобы перекрыть снабжение Мадрида по дороге из Валенсии, названной битвой при Хараме, привело к крупным потерям (6 000-20 000) для обеих сторон. Основная цель операции не была достигнута, хотя при этом националисты и овладели незначительным участком территории.

Подобное наступление националистов, получившее название битвы под Гвадалахарой, явилось наиболее более значительным поражением для Франко и его армий в этой войне. Одновремненно, это поражение националистов стало также и единственной победой республиканцев с самого начала войны. В войне Франко задействовал итальянские войска и применял тактику блицкрига; в то время многие стратеги обвиняли Франко в поражении правых; немцы же считали, что "поражение случилось по вине националистав", которое выразилось в потере 5 000 человек в живой силе и утрате важного военного имущества. Немецкие стратеги утверждали при этом, что националистам в первую очередь требовалось сконцентрировать свое внимание на уязвимых районах.

"Война на Севере» началась в середине марта, с началом Бискайской кампании. Больше всего баски страдали из-за отсутствия военно-воздушных сил. 26 апреля Легион Кондор подверг бомбардировке город Герника, убив 200-300 человек, нанеся ему значительный ущерб. Причиненные разрушение оказали серьезное влияние на международное общественное мнение. Баски отступили.

Апрель и май были отмечены разногласиями среди республиканских группировок в Каталонии. Распри происходили между победившими в конечном счете правительственными силами коммунистов и анархистами НКТ. Эти разногласия были на руку команде националистов, но они мало чего сделали, чтобы воспользоваться этими раздорами среди подразделений республиканцев. После падения Герники республиканское правительство начало сопротивляться с большей эффективностью. В июле оно предприняло попытку отвоевать Сеговию, заставив тем самым Франко отсрочить свое наступление на фронте Бильбао, но всего лишь на две недели. Аналогичная республиканская атака, наступление на Уэску, было столь же неудачным.

Мола, второй по значимости военачальник в команде Франко, погиб 3 июня в авиакатастрофе. В начале июля, несмотря на понесенные ранее потери в битве под Бильбао, правительство начало серьезное контрнаступление к западу от Мадрида, нацелившись на Брунете. Битва при Брунете обернулась, однако, значительным поражением для республиканцев и потрей многих из своих наиболее опытных воинских частей. В результате наступление силы республиканцев продвинулись на 50 квадратных километров (19 квадратных миль), но потеряли 25.000 человек в живой силе.

Наступление республиканских войск на Сарагосу тоже оказалось неудачным Несмотря на преимущество на суше и в воздухе в битве за Бельчите, населенный пункт, не представлявший собой каких-либо важных в военном отношении интересов, республиканцы смогли продвинуться всего лишь на 10 километров (6,2 мили), потеряв большое количества снаряжения. Франко вторгся в Арагон в августе и взял город Сантандер. После капитуляции республиканской армии на территории Басков было подписано Сантонское соглашение. Позже, в результате наступления на Астурию, в октябре пал Хихон. Франко фактически победил на севере. В конце ноября, когда войска Франко закрепились в Валенсии, правительству снова пришлось переезжать, на этот раз в Барселону.

Битва за Теруэл

Битва за Теруэл явилась серьезным противостоянием сторон. Город, ранее принадлежавший националистам, в январе был завоеван республиканцами. Франкистские войска предприняли наступление и вернули себе город к 22 февраля, но при этом Франко в значительной степени был зависим от поддержки немецкой и итальянской авиации.

7 марта националисты начали наступление на Арагон и к 14 апреля они прорвались к Средиземному морю, вдвое сократив территорию Испании, принадлежащую республике. В мае зеспубликанское правительство попыталось заключить мир, но Франко потребовал безоговорочной капитуляции, так что война продолжала бушевать. В июле армия националистов начала давление к югу от Теруэла в южном направлении вдоль побережья по направлению к столице Республики в Валенсии, но в результате тяжелых боев была остановлена вдоль линии XYZ системы укреплений, защищающих Валенсию.

После этого, в период с 24 июля по 26 ноября республиканское правительство начало тотальную кампанию с целью восстановления своей территории в битве при Эбро, в которой Франко лично взял на себя командование. Эта кампания была неудачной для республиканцев, и кроме того, была подорвана в результате франко-британского сговора по умиротворению сторон, предпринятого в Мюнхене. Соглашение с Англией фактически уничтожило боевой дух республиканцев в их надежде на создание антифашистского союза с западными державами. Отступление республиканцев от Эбро предопределило окончательный исход войны. За восемь дней до наступления нового года Франко бросил огромные силы для вторжение в Каталонию.

Итоги гражданской войны в Испании

Войска Франко завоевали Каталонию в вихре стремительных сражений военной кампании в течение первых двух месяцев 1939 г. падение Таррагоны пришлась на 15 января, а затем Барселоны 26 января и Хироны на 2 февраля. 27 февраля, Соединенное Королевство и Франция признали режим Франко.

Только Мадрид и несколько других крепостей оставались еще под контролем республиканских сил. 5 марта 1939 года республиканская армия во главе с полковником Сехисмундо Касадо и политическим деятелем Хулианом Бестейро восстали против премьера Хуана Негрина и сформировали Совет национальной обороны для проведения переговоров о заключении мирного соглашения. 6 марта Негрин бежал во Францию, а коммунистические войска, дислоцировавшиеся вокруг Мадрида, восстали против хунты, начав таким образом краткосрочную гражданскую войну внутри гражданской войны. Касадо победил их и начал мирные переговоры с националистами, но Франко отказался принять любые другие условия, кроме безоговорочной капитуляции.

26 марта националисты начали всообщее наступление, 28 марта войска националистов заняли Мадрид, а к 31 марта они уже контролировали всю территорию Испании. 1 апреля, после сдачи последних подразделений республиканских сил, Франко в своем радиообращении провозгласил победу.

После окончания войны против бывших врагов Франко были применены суровые репрессии. Тысячи республиканцев были заключены в тюрьмы и, по меньшей мере 30 000, казнены. По другим источникам, число казненных, в зависимости от их причин, колебалось в диапазоне от 50 000 до 200 000. Многие другие из них были приговорены к принудительным работам, отправлены на строительство железных дорог, осушение болот и прокладку каналов.

Сотни тысяч республиканцев бежали за границу, около 500 000 из них во Францию. Беженцы были заключены в лагеря для перемещенных лиц Третьей французской республики, такие как Камп Гюрс или Камп Верне, где 12 000 республиканцев проживали в нищенских условиях. Пребывая в качестве консула в Париже, чилийский поэт и политик Пабло Неруда на судне СС Виннипег организовал переезд из Франции в Чили 2 200 республиканских изгнанников.

Из 17 000 беженцев, размещенных в Гурсе, фермеры и другие испанские граждане, которые не смогли устроиться во Франции, при содействии правительства Третьей республики и по договоренности с франкистским правительством вернулись в Испанию. Так поступило подавляющее большинство беженцев, в результате чего они были переданы властям Франко в Ируне. Оттуда они были доставлены в лагерь Миранда де Эбро для соответствующей «чистки» в соответствии с Законом о политической ответственности. После провозглашения маршалом Филиппом Пертом режима Виши беженцы превратились в политзаключенных, а французская полиция старалась арестовать тех, кто уже был освобожден из лагеря. Вместе с другими «нежелательными» лицами испанцы были отправлены в лагерь для интернированных в Дранси для последующей депортации в нацистскую Германию. Около 5 000 испанцев погибли в концлагере Маутхаузен.

После официального завершения войны партизанская борьба на нерегулярной основе вплоть до 1950 года велась испанскими маки, интенсивность которой постепенно снижалась вследствие военных поражений и скудной поддержки со стороны истощенного населения. В 1944 году группа республиканских ветеранов, которые также сражались во французском сопротивлении с нацистам, вторглась в Валь-д"Аран на северо-западе Каталонии, но в результате 10-дневных боев они были разбиты.

Судьбы испанских "детей войны"

Республиканцы обеспечивали эвакуацию 30 000-35 000 детей из контролируемой ими зоны, начиная с баскских районов, откуда в общей сложности было вывезено 20 000 человек. Их отправляли в Объединенное Королевство и СССР и многие другие места в Европе, а также в Мексику. 21 мая 1937 года на дряхлом судне СС Гавана из испанского порта Сантуртси около 4 000 детей из Страны басков были отправлены в Великобританию. Это произошло вопреки первоначальному сопротивлению как самого правительства, так и благотворительных групп, которые считали отдаление детей от родной страны потенциально вредным. По прибытии через два дня в Саутгемптон дети были рассеяны по всей Англии, при этом более 200 детей были размещены в Уэльсе. Изначально верхний возрастной предел был установлен в 12, но впоследствии его повысили до 15 лет. Как известно, к середине сентября все лос-ниньос были размещены в домах с семьями. Большинство из них после окончания войны были репатриированы в Испанию, но 250 из них остались в Великобритании до окончания Второй мировой войны в 1945 году.

Потери в гражданской войне в Испании

В отношении общего числа погибших в войне нет единого мнения. Британский историк Антони Бивор в своей истории о гражданской войные в Испании писал, что "белый террор" Франко, последовавший вслед за ее окончанием, привел к гибели 200 000 человек, в то время как количество погибших в результате «красного террора» убило 38 000 человек. Джулиус Руис утверждает, что «хотя окончательные цифры все еще оспариваются, считается, что в республиканской зоне было приведено в исполнение не менее 37 843 казней, а в националистической части Испании было осуществлено не более 150 000 казней (в том числе 50 000 после войны)».

В 2008 году испанский судья Бальтасар Гарсон начал расследование казней и исчезновения 114 266 человек, происшедших в период между 17 июля 1936 года и декабрем 1951 года. При расследовании казней было установлено, что тело поэта и драматурга Федерико Гарсия Лорки так никогда и не было найдено. Само же упоминание о смерти Гарсиа Лорки во время режима Франко было запрещено.

Для обнаружения массовых захоронений в недавних исследованиях начали применять комбинированные методы поиска, включающие свидетельские показания, дистанционное зондирование и применнение судебно-медицинского оборудования.

По мнению историков, в том числе Хелена Грэхема, Пола Престона, Бивора, Габриэля Джексон и Хью Томаса массовые казни в тылу позиций националистов организовывались и проводились при одобрении властей повстанцев, в то время как казни за боевыми порядками республиканцев явились результатом пробелов в юриспруденции республиканского государства и анархией:

Несмотря на то, что в мятежной части Испании было совершено множество бессмысленных убийств, идея «лимпьесы" или «чистки» страны от настигшего ее зла была политикой наведения дисциплины, примененной новыми властями, частью программы их возрождения. В республиканской Испании большая часть убийств была следствием анархии, раскола нации, а не результатом работы, проводимой государством, хотя отдельные политические партии в некоторых городах подстрекали к чудовищным деяниям, при этом некоторые из лиц, ответственных за их исполнение в конечном итоге заняли важные позиции во власти. - Хью Томас.

Зверства испанских националистов

Зверства, которые приводились в исполнение по распоряжению властей националистов, зачастую имевшие целью искоренение даже самих следов «левых», были в Испании обычным явлением. Понятие лимпьеса (чистка) стало неотъемлемой частью стратегии повстанцев, и этот процесс начинался сразу после захвата территории. По утверждению историка Пола Престона, минимальное количество граждан, казненных повстанцами, составляет 130 000 человек, и по всей вероятности, оно было намного выше, поскольку другие историки приводили цифру цифру в 200 000 человек. Экзекуции в зоне повстанцев от имени режима приводились в исполнение военнослужащими гражданской гвардии и фалангистов.

Многие из таких деяний были совершены реакционными группами в течение первых недель войны. Они включали в себя казни школьных учителей, поскольку усилия Второй Испанской Республики, направленные на создание гражданского государства путем отделения церкви от школы и закрытия религиозных учебных заведений, рассматривались националистами как атака на римско-католическую церковь. Многочисленные убийства такого рода граждан, проводившиеся в городах, захваченных националистами, одновременно сопровождались также и устранением нежелательных лиц. К ним относились граждане, не желавшие воевать, такие как члены профсоюзов и Народного политического фронта, лица, подозреваемые в членстве в обществе масонов, баски, каталонцы, андалусийцы и галицийские националисты, республиканская интеллигенция, родственники известных республиканцев, а также лиц, подозреваемых в голосовании за Народных фронт.

Националистические силы казнили мирных жителей в Севилье, где были расстреляны около 8 000 человек; 10 000 в Кордове; 6,000-12,000 были расстреляны в Бадахосе уже после того, как более тысячи землевладельцев и консерваторов были убиты повстанцами. В Гранаде, где после того рабочие кварталы были поражены огнем артиллерии и отряды правых сил получили полную свободу действий в отношении лиц, поддерживающих правительство, было убито не менее 2 000 человек. В феврале 1937 года более 7 000 человек были убиты после захвата Малаги. После завоевания Бильбао тысячи людей были отправлены в тюрьмы. Однако здесь количество казней было меньше обычного из-за того, что Герника уже оставила соответствующую репутацию о националистах в международном сообществе. Число убитых колоннами Африканской армии в опустошенных и разграбленных населенных пунктах на ее пути от Севильи до Мадрида, подсчитать крайне затруднительно.

Националисты убивали также и католических священнослужителей. В одном конкретном случае, когда после взятия Бильбао они захватили сотни людей, а в их числе и 16 священников, служивших капелланами в рядах республиканцев, они были вывезены на кладбище в сельской местности и казнены.

Силы Франко преследовали также и протестантов, казнив в их числе 20 протестантских служителей. Франкисты были полны решимости искоренить «протестантскую ересь» в Испании. Они преследовали также и басков, стремясь искоренить их культуру. Согласно баскским источникам, сразу после окончания гражданской войны националисты казнили порядка 22 000 басков.

Националисты проводили бомбардировки городов на территории, находившейся во владении республиканцев, которые осуществлялись главным образом добровольцами легиона Кондор Люфтваффе и силами Итальянского добровольческого корпуса военно-воздушных сил: их атакам подверглись города Мадрид, Барселона, Валенсия, Герника, Durango и другие. Бомбардировка Герники при этом носила наиболее спорный характер.

Военные преступления испанских республиканцев

По утверждению националистов, на подконтрольных республиканцам территориях погибло примерно 55 000 человек. Энтони Бивор считает эту цифру завышенной. Однако это намного меньше, чем полмиллиона, как это утверждалось во время войны. Такое количество смертей сформировало бы определенное международное мнение о Республике еще до бомбардировки Герники.

Республиканское правительство было антиклерикальным, а нападения и убийства его сторонниками представителей римско-католического духовенства было реакцией на сообщение о военном бунте. Испанский архиепископ Антонио Монтеро Морено, бывший на то время директором газеты Экклесия, в 1961 году написал в своей книге, что за время войны всего 6ыло убито 8 832 священнослужителей, 4 184 из них были попы, 2 365 монахи, 283 монашки и 13 епископы. Историки, включая Бивора, согласились с этими цифрами. Некоторые источники утверждают, что к завершению конфликта в стране было убито 20 процентов духовенства. "Разрушение" 7 августа 1936 года коммунистами храма общества Святого Сердца Иисуса в Серро-де-Лос-Анхелес, близ Мадрида, явилось наиболее печально известным случаем осквернения религиозной собственности. В епархиях, находившихся под всеобщим контролем республиканцев, большая часть - зачастую большинство - светских священников были убиты.

Как и священнослужителей, на территориях республиканцев казнили также и гражданских лиц. Некоторые из них были расстреляны по подозрению в принадлежности к фалангистам. Другие были уничтожены в порядке возмездия после получения сообщений о массовых казнях, проведенных националистами. Воздушные налеты, совершенные против республиканских городов, были еще одним мотивом. Торговцы и промышленники также расстреливались, если они не выказывали симпатии к республиканцам, или же, как правило, их прощали, если они переходили на их сторону. Создание комиссий, по принципу "чека" в России, была создана ложная видимость справедливости выносимых приговоров.

Под прессом давления в связи с возрастающим успехом националистов, многие гражданские лица были казнены советами и трибуналами, которые контролировались конкурирующими между собой группировками коммунистов и анархистов. Последние из них были казнены коммунистами под руководством советников из СССР, действовавших в Каталонии. Именно о таких чистках, проводившихся в Барселоне, которые предшествовали периоду нарастания напряженности в отношениях между конкурировавшими между собой группировками в Барселоне, повествовал Джордж Оруэлл в своей книге "В память о Каталонии", написанной в 1937 году. Некоторые граждане укрылись в посольствах дружественных стран, в которых в период войны размещались до 8 500 человек.

В андалузском городе Ронда 512 подозреваемых в принадлежности к националистам были казнены уже в первый месяц войны. Коммунист Сантьяго Каррильо Соларес обвинялся в истреблении националистов в резне в Паракуэльос близ Паракуэльос дель Харама. Просоветские коммунисты совершили многочисленные зверства против своих соотечественников, молодых республиканцев, в том числе и над другими марксистами: Андре Марти, известный как Мясник Альбасете, был ответственен за убийство около 500 членов интернациональных бригад. Андреу Нин, лидер ПОУМ (Рабочей партии объединения марксистов), а также многие другие видные деятели ПОУМ были убиты коммунистами при содействии НКВД СССР.

Тридцать восемь тысяч человек были убиты в республиканской зоне во время войны, при этом 17 000 из них были убиты в Мадриде и Каталонии в течение месяца сразу же после переворота. Несмотря на то, что коммунисты откровенно выступали в поддержку внесудебных убийств, значительная часть республиканцев была потрясена этими зверствами. Асанья был близок к тому, чтобы подать в отставку. Наряду с другими членами парламента и большим числом местных чиновников он пытался воспрепятствовать линчеванию сторонников национализма. Некоторые из лиц, занимавшие важные посты во власти, делали попытки личного вмешательства, чтобы остановить убийства.

Социальная революция в Испании

В Арагоне и Каталони, областях, контролируемых анархистами, наряду с временными военными успехами произошла обширная социальная революция, в результате которой рабочие и крестьяне взяли в коллективную собственность землю и промышленные предприятия, организовав советы управления, которые действовали параллельно с парализованными органами республиканского правительства. Против этой революции выступали просоветмкте коммунисты, которые, как это ни покажется парадоксальным, противились лишения граждан права на собственность.

В ходе войны правительство и коммунисты сумели обеспечить себе доступ к поставкам советсткого оружия для гарантии правительственного контроля над военными действиями с помощью как дипломатии, так и силы. Анархисты и Трудовая партия союза марксистов (ПОУМ) были интегрированы в регулярную армию, хотя и противились этому. ПОУМ троцкистов была объявлена вне закона и ложно осждена как орудие фашистов. В майские дни 1937 года многие тысячи анархистских и республиканских коммунистичестов сражались за контроль над стратегически важными точками в Барселоне.

До начала войны фалангисты представляли собой небольшую партию, насчитывавшую примерно 30 000 - 40 000 членов. Она призывала к проведению социальной революции, которая обеспечила бы преобразование страны в общество Национального синдикализма. После того как республиканцы казнили их лидера Хосе Антонио Примо де Ривера, партия выросла до нескольких сотен тысяч членов. В первые дни гражданской войны руководство партии потеряло 60 процентов своего состава, после чего под руководством новых лидеров и членов партии, называвших себя «новые рубашки», менее заинтересованых в революционных аспектах Национального синдикализма, партия претерпела изменения. Впоследствии Франко объединил все боевые группы в Единую традиционалистскую испанскую фалангу и Националистические синдикалистские наступательные хутны.

В тридцатые годы Испания стала центром пацифистских организаций, таких как Братство примирения, Лига противников войны и Интернацинал противников войны. Множество граждан, в том числе и те из них, которых теперь принято называть "несгибаемые", пропагандировали и действовали над применением ненасильственных стратегий. Видные испанские пацифисты, такие как Ампаро Поч у гасконец и Хосе Броккa, поддерживали республиканцев. Броккa утверждал, что у испанских пацифистов не было никакой другой альтернативы, кроме как выступить против фашизма. Эту свою позицию он воплощал в жизнь различными способами, включая организацию сельскохозяйственных рабочих на поддержание продовольственных поставок, а также на оказание гуманитарной помощи военным беженцам.

Пропагандистское искусство Испанской гражданской войны

На протяжении всей гражданской войны в Испании люди во всем мире находились под воздействием происходящих событий не только через традиционные источники информации, но и через средства пропаганды. Фильмы, плакаты, книги, радиопрограммы и листовки - вот лишь некоторые примеры такого медиа-искусства, которое оказалось столь действенным во время войны. Пропаганда, применявшаяся как националистами, так и республиканцами, стала для испанцев источником распространения информации о ходе войны во всем мире. Фильм, совместного производства, созданный известными писателями раннего периода двадцатого века, такими как Эрнст Хемингуэй и Лилиан Хеллман, использовался как средство оповещения о военных и финансовых нуждах Испании. Премьера этого фильма под названием «Испанская Земля», состоялась в Америке в июле 1937 года. В 1938 году в Объединенном Королевстве была опубликована книга Джорджа Оруэлла "В память о Каталонии», которая явилась отчетом о его личном опыте и наблюдениях в этой войне.

Выдающиеся произведения скульптуры, такие как стелла Альберто Санчеса Переса «У испанского народа есть путь, ведущий его к звезде", монолит высотой 12,5 м, вылепленный из гипса, олицетворяющий борьбу за социалистическую утопию; скульптура Хулио Гонсалеса под названием "Монсеррат", антивоенная работа, носящая одноименное с горой близ Барселоны название, выкованная из листа железа, на котором изваяна крестьянка с маленьким ребенком в одной руке и серпом в другой и «Фуэнте-де-Меркурио» («Меркурий») Александра Колдера, которая олицетворяет протест американцев против захвата Альмадены ртутных приисков войсками националистов.

К другим произведениям искусства этого периода времени, относится картина "Герника" Пабло Пикассо, нарисованая им в 1937 году под впечатлением от ужасов бомбардировки города Герники и вдохновения, полученого от картины Леонардо де Винчи "Битва при Ангиари". Герника, как и многие другие важные республиканские шедевры искусства, была представлена на Международной выставке в Париже 1937 года. Картина размером (11 на 25,6 футов) привлекла внимание многочисленной публики к ужасам гражданской войны в Испании, превратив ее в глобальный центр внимания к ней. С тех пор картина была провозглашена символом мира 20-го века.

Хоан Миро создал картину "Жнец", полное название "Восставший каталанский крестьянин", представляющая собой полотно размером около 18 футов на 12 футов, на котором изображен крестьянин, размахивающий серпом. Миро прокоментировал свою картину так, что "серп не является коммунистическим символом, а рабочим орудием крестьянина, но когда его свобода находится под угрозой - превращается в его оружие ". Эта работа также была представлена на Международной выставке 1937 года в Париже, а после ее завешения была отправлен обратно Испанскую республику в Валенсию, бывшей в то время ее стоицей, после чего картина исчезла, либо же была уничтожена.

(июль - сентябрь 1936 года)

Мятеж 17–20 июля уничтожил испанское государство, в том виде, в каком оно существовало не только в республиканское пятилетие. В республиканской зоне первые месяцы реальной власти не было вообще. Помимо армии и сил безопасности республика лишилась практически всего госаппарата, так как большинство чиновников (особенно высшего звена) не вышли на службу или перебежали к мятежникам. Так же поступили и 90 % дипломатических представителей Испании за границей, причем дипломаты прихватили с собой много секретных документов.

Была фактически нарушена и целостность республиканской зоны. Наряду с центральным правительством в Мадриде существовали автономные правительства в Каталонии и Стране басков. Однако власть каталонского Генералидада стала чисто формальной, после того как 23 июля 1936 года в Барселоне образовался Центральный комитет антифашистской милиции под контролем НКТ, взявший на себя все административные функции. Когда колонны анархистов освободили часть Арагона, там был создан Арагонской совет - абсолютно не легитимный орган власти, не обращавший внимания на постановления и законы мадридского правительства. Республика даже не находилась на грани распада. Она уже перешла эту грань.

Как отмечалось выше, премьер Кирога ушел в отставку в ночь с 18 на 19 июля, не желая санкционировать выдачу оружия партиям и профсоюзам. Президент Асанья поручил формирование нового кабинета президенту кортесов Мартинесу Баррио, привлекшему в правительство представителя правых республиканцев Санчеса Романа, партия которого даже не присоединилась к Народному фронту. Такой состав правительства должен был сигнализировать мятежникам готовность Мадрида к компромиссу. Мартинес Баррио позвонил Моле и предложил ему и его сторонникам два места в будущем кабинете национального единства. Генерал ответил, что пути назад нет. «У вас свои массы, а у меня свои и мы оба не можем предать их».

В Мадриде рабочие партии поняли образование кабинета Мартинеса Баррио как открытую капитуляцию перед путчистами. Столицу захлестнули массовые демонстрации, участники которых кричали: «Измена!». Мартинес Баррио был вынужден подать в отставку, пробыв на своем посту только 9 часов.

19 июля Асанья поручил формирование нового правительства Хосе Хиралю (1879–1962). Хираль родился на Кубе. За свою политическую деятельность (он был убежденным республиканцем) сидел в тюрьме в 1917 году, два раза при диктатуре Примо де Риверы и один раз при Беренгере в 1930 году. Хираль был близким другом Асаньи и вместе с ним основал партию Республиканское действие, позднее сменившую название на Левую республиканскую партию. В правительствах 1931–1933 годов Хираль был министром ВМС.

В кабинет Хираля вошли только представители республиканских партий Народного фронта. Коммунисты и социалисты заявили о его поддержке.

Первой мерой Хираля было санкционирование выдачи оружия партиям и профсоюзам, входившим в Народный фронт. По всей стране это уже происходило явочным и беспорядочным образом. Каждая партия стремилась получить в свое распоряжение как можно больше оружия на «всякий случай». Оно зачастую накапливалось на складах, в то время как его катастрофически не хватало на фронтах. Так в Каталонии анархисты захватили около 100 тысяч винтовок, а в первые месяцы войны НКТ направил в бой не более 20 тысяч человек. При штурме казармы Ла-Монтанья в Мадриде массу современных винтовок «Маузер» разобрали молодые девушки, красовавшиеся с оружием, как с только что купленным ожерельем. В результате неумелого обращения десятки тысяч ружей пришли в негодность, и коммунистам пришлось начать специальную пропагандистскую кампанию в пользу сдачи винтовок. Партийные агитаторы доказывали, что в современной армии нужны не только стрелки, но и саперы, санитары, разведчики, которые вполне могут обойтись и без винтовок. Но ружье стало символом нового статуса, и с ним расставались крайне неохотно.

Решив кое-как проблему с оружием, Хираль попытался упорядочить органы власти на местах. Вместо них или параллельно с ними создавались комитеты Народного фронта. Первоначально они хотели лишь следить за верностью местных властей республике, но в условиях паралича административного аппарата явочным порядком брали на себя функции органов местного самоуправления.

С самого начала мятежа в стане левых сил возникли разногласия. Анархисты и левые социалисты Ларго Кабальеро требовали немедленного уничтожения всей старой государственной машины, смутно представляя, что должно придти ей на смену. НКТ даже выдвинул лозунг: «Организуйте дезорганизацию!» Коммунисты, центристы ИСРП под руководством Прието и республиканцы убеждали воодушевленные первыми успехами народные массы, что победа еще не достигнута и основное сейчас - железная дисциплина и организация всех сил для ликвидации мятежа. Уже тогда анархисты стали упрекать компартию в предательстве революции и переходе в «лагерь буржуазии». ИСРП, по-прежнему запрещала своим членам входить в правительство, и Прието был вынужден явочным порядком налаживать дела в военно-морском флоте.

В тот начальный период войны именно КПИ все больше и больше стала рассматриваться населением республиканской зоны как наиболее «серьезная» партия, способная обеспечить нормальное функционирование госаппарата. Сразу же после мятежа в компартию вступило несколько десятков тысяч человек. Объединенная социалистическая молодежь (ОСМ), организация, созданная путем слияния молодежных организаций КПИ и ИСРП, фактически стояла на позициях коммунистов. То же самое можно сказать и об учрежденной 24 июля 1936 года Объединенной социалистической партии Каталонии (в нее вошли местные организации КПИ, ИСРП и две небольшие самостоятельные рабочие партии). Президент Асанья публично заявил иностранным корреспондентам, что если они хотят правильно понять положение в Испании, то должны читать газету «Мундо обреро» («Рабочий мир», центральный орган КПИ).

22 июля 1936 года Хираль издал декрет об увольнении всех государственных служащих, замешанных в мятеже или являвшихся «открытыми врагами» республики. На госслужбу приглашались лица, рекомендованные партиями Народного фронта, у которых, подчас, к сожалению, не было никакого административного опыта. 21 августа была распущена старая и создана новая дипломатическая служба.

23 августа был образован специальный суд для рассмотрения дел о государственных преступлениях (через три дня такие же суды были учреждены и во всех провинциях). Наряду с тремя профессиональными судьями в состав новых судов входили четырнадцать народных заседателей (по два от КПИ, ИСРП, Левой республиканской партии, Республиканского союза, НКТ-ФАИ и ОСМ). В случае вынесения смертного приговора суд большинством голосов при тайном голосовании определял, может ли подсудимый ходатайствовать о помиловании.

Но, конечно, вопросом жизни или смерти для республики было, прежде всего, ускоренное формирование собственных вооруженных сил. 10 августа было объявлено о роспуске гражданской гвардии и вместо нее 30 августа была создана Национальная республиканская гвардия. 3 августа был издан декрет об образовании так называемой «добровольческой армии», которая была призвана заменить сражавшуюся в первые дни мятежа с врагом народную милицию.

Народная милиция - это собирательное название созданных партиями Народного фронта вооруженных формирований. Они образовались без всякого плана и воевали, где хотели. Какая бы то ни было координация между отдельными отрядами зачастую отсутствовала. Не было униформы, тыловых и санитарных служб. В составе милиции были, конечно, бывшие офицеры и солдаты армии и сил безопасности. Но им явно не доверяли. Специальные комиссии проверяли их политическую благонадежность. Офицеры классифицировались либо как республиканцы, либо как так называемые «индифферентные», либо как «фашисты». Каких-то четких критериев для этих оценок не было. В первые дни мятежа в милицию разных партий записалось около 300 тысяч человек (для сравнения можно отметить, что Мола располагал к концу июля не более 25 тысячами бойцов), но только 60 тысяч в той или иной степени участвовали в боевых действиях.

Позднее генеральный секретарь ЦК КПИ Хосе Диас назвал лето 1936 года периодом «романтической войны» (хотя для него самого это определение вряд ли подходило, так как в первые дни мятежа он потерял в родной Севилье убитую мятежниками дочь-комсомолку). Молодежь, в основном члены ОСМ и НКТ, одетые в синие комбинезоны (что-то вроде революционной формы, как кожаные куртки в России времен гражданской войны) и вооруженные чем попало, загружались в реквизированные автобусы и грузовики и ехали биться с мятежниками. Потери были огромными, так как боевой опыт и элементарные тактические приемы ведения боя отсутствовали напрочь. Но тем больше было ликование в случае успеха. Освободив какой-нибудь населенный пункт, милиция часто разъезжалась по домам, и молодежь допоздна обсуждала в кафе свои успехи. А кто же оставался на фронте? Часто никто. Считалось, что каждый город или деревня должны были держаться самостоятельно.

Народная милиция была единственно возможным средством не допустить победы мятежа в его первые дни, но она, конечно, не могла противостоять регулярным вооруженным силам в настоящей войне.

Декрет Хираля о создании добровольческой армии был сразу поддержан коммунистами и теми членами соцпартии и ВСТ, которые шли за Прието. Однако, анархисты и фракция Ларго Кабальеро повели массированную кампанию против этого шага. «С казармами и дисциплиной покончено», - воскликнула одна из ведущих представительниц испанского анархизма Федерика Монтсени. «Армия - это рабство», - вторила ей газета НКТ «Френте либертарио». Соратник Ларго Кабальеро Аракистайн писал, что Испания - колыбель партизан, а не солдат. Анархисты и левые социалисты были против единоначалия в частях милиции и против центрального военного командования вообще.

В организационном плане милиция, как правило, состояла из сотен («центурий»), каждая из которых выбирала одного делегата в батальонный комитет. Делегаты от батальонов составляли командование «колонны» (численный состав колонны был совершенно произвольным). Все решения военного характера принимались на общих собраниях. Нечего и говорить, что такие воинские формирования просто по определению были неспособны вести даже какое-то подобие войны.

Влияние компартии, группы Прието и собственно правительства Хираля в первые месяцы войны было недостаточным, чтобы декрет о создании добровольческой армии был претворен в жизнь. Он попросту игнорировался основной массой частей милиции.

В этих условиях коммунисты решили показать реальный пример и создали прообраз армии нового типа - легендарный Пятый полк. Это название появилось на свет следующим образом. Когда коммунисты сообщили военному министру, что образовали батальон, то ему был присвоен порядковый номер «5», так как четыре первых батальона сформировало само правительство. Позднее Пятый батальон превратился в полк.

По сути, это был никакой не полк, а некая военная школа компартии, готовившая офицеров и унтер-офицеров, проводившая подготовку милиционеров, прививавшая им дисциплину и элементарные навыки боя (наступление цепью, окапывание на местности и т. д.). В полк принимались не только коммунисты, но все, кто хотел сражаться с путчистами грамотно и умело. В Пятом полку были организованы интендантская и санитарная службы. Выходили военные учебники и краткие наставления. Издавалась собственная газета «Милисиа популар» («Народная милиция»). Коммунисты активно привлекали в Пятый полк офицеров старой армии, доверяя им руководящие посты.

В Пятом полку впервые в народной милиции возникла служба связи и собственные мастерские по ремонту оружия. Командиры Пятого полка были единственными, у кого были карты, изготовленные специально созданной картографической службой полка.

Надо сказать, что отношение к оружию у сторонников республики практически всю войну было небрежным. Если винтовка заедала, ее часто бросали. Пулеметы не стреляли потому, что их не чистили. Пятый полк, а затем и регулярные части республиканской армии, где влияние коммунистов было сильным, отличались в этом смысле гораздо большим порядком.

Пятый полк впервые ввел институт политкомиссаров, явно заимствованный из опыта русской революции. Но комиссары стремились не подменять командиров (последние были, зачастую, бывшими офицерами), а поддерживать боевой дух бойцов. Это было очень важно, так как милиционеры легко воодушевлялись при успехах и так же быстро впадали в уныние при неудачах. У полка был и свой гимн «Песня Пятого полка», ставший очень популярным на фронте:

Мать моя, о мать родная,

Подойди сюда поближе!

Это славный полк наш Пятый

С песней в бой идет, взгляни же.

Пятый полк первым организовал пропаганду на войска противника по радио и через громкоговорители, а также путем листовок, которые разбрасывались при помощи примитивных реактивных снарядов.

К моменту своего формирования в казарме «Франкос Родригес» (бывший монастырь капуцинов) 5 августа 1936 года Пятый полк насчитывал не более 600 человек, через 10 дней их было в 10 раз больше, а когда полк был в декабре 1936 года влит в регулярную армию республики, через него прошло 70 тысяч бойцов. Курс боевой подготовки был рассчитан на семнадцать дней, но осенью 1936 года в связи с тяжелейшим положением на фронтах воспитанники полка шли на передовую уже через два-три дня.

Но в июле-августе 1936 года Пятый полк был еще слишком слаб, чтобы оказать решающее воздействие на ход военных действий. На стороне республики сражались пока только неорганизованные, не подчинившиеся единому командованию разношерстные отряды, имевшие, как правило, грозные названия («Орлы», «Красные львы» и т. д.). Именно поэтому республиканцам не только не удалось реализовать свое значительное численное превосходство над противником, но и остановить его стремительное продвижение к Мадриду. Июль-август 1936 года были временем крупнейших военных неудач республиканцев.

А что же происходило в лагере мятежников? Конечно, там не было такого беспорядка, как в республиканской зоне. Но с гибелью Санхурхо встал вопрос о том, кто же будет руководителем восстания, которое превращалось в гражданскую войну с неясными перспективами. Даже оптимист Мола полагал, что победить можно только за две-три недели, да и то при условии занятия Мадрида. С какой же политической программой побеждать? Пока генералы говорили разное. Кейпо де Льяно все еще отстаивал республику. Мола, не будучи столь твердым в этой точке зрения, все же не хотел возвращения Альфонса XIII. Единственное в чем были едины все военные заговорщики, так это в том, что гражданских лиц к управлению занятой им части Испании привлекать не нужно. Именно поэтому и провалились консультации Молы с Гойкоэчеа, который требовал создания широкого правого правительства.

Вместо этого 23 июля 1936 года в Бургосе была образована Хунта национальной обороны, как высший орган мятежных сил. В нее вошло 5 генералов и 2 полковника под формальным руководством самого старшего из них по выслуге лет генерала Мигеля Кабанельяса. «Сильным человеком» в хунте был Мола. Он сделал Кабанельяса номинальным лидером во многом потому, чтобы избавиться от него в Сарагосе, где Кабанельяс, по мнению Молы, слишком либеральничал с оппозицией. Генерал Франко в состав хунты не вошел, но 24 июля был объявлен ею главнокомандующим силами мятежников на юге Испании. Командующим куцыми ВМС стал 1 августа 1936 года адмирал Франсиско Морено Фернандес. 3 августа, когда войска Франко пересекли Гибралтар, генерал был введен в состав хунты вместе со своим недоброжелателем Кейпо де Льяно, который продолжал править в Севилье, не считаясь ни с чьими приказами. К тому же двух генералов разделяли разные воззрения на будущий ход войны на юге. Кейпо де Льяно хотел сконцентрироваться на «зачистке» Андалусии от республиканцев, а Франко рвался на Мадрид кратчайшим путем через прилегающую к Португалии провинцию Эстремадура.

Но мы немного забежали вперед. В конце июля 1936 года основной угрозой для республики был еще не Франко, запертый в Марокко, а «директор» Мола, войска которого стояли всего в 60 километрах севернее Мадрида, на подходе к обрамляющим столицу горным хребтам Сьерра-Гуадаррама и Сомосьерра. От того, кто завладеет перевалами через эти хребты и зависела судьба республики в те дни.

Сразу после начала мятежа на перевале Сомосьерра засели небольшие группы военных мятежников и фалангистов, стремившиеся удержать эти важнейшие стратегические пункты до подхода основных сил генерала Молы. 20 июля две колонны мятежников, состоявшие из 4 армейских батальонов, 4 рот карлистов, 3 рот фалангистов и кавалерии (общей численностью около 4 тысяч человек) при 24 орудиях подошли к Сомосьерре и 25 июля атаковали перевал. Его защищали прибывшие из Мадрида бойцы милиции, карабинеры и моторизованный отряд известного нам капитана Кондеса (руководителя убийства Кальво Сотело), которые до этого заняли перевал и удержали его от атак первоначально не очень сильных частей мятежников. В тот же день, 25 июля, путчисты прорвали республиканские позиции и милиция отошла, очистив перевал Сомосьерра. Но последующие атаки мятежников к успеху не привели и фронт в районе Сомосьерры стабилизировался до конца войны. В этих первых боях проявилось упорство даже необученной милиции в обороне, если она опиралась на прочные естественные (как в данном случае) или искусственные (как позднее в Мадриде) укрепления. Бои в Сомосьерре выдвинули майора Висенте Рохо, ставшего позднее одним из ведущих военачальников республиканцев (тогда он занимал должность начальника штаба фронта, под которым понималась совокупность всех отрядов милиции, защищавших Сомосьерру).

В горах Сьерра-Гуадаррама с первых дней мятежа возникли плохо вооруженные отряды лесорубов, рабочих, пастухов и крестьян, не пропускавшие в столицу группы фалангистов (последние спокойно двигались на автомашинах в Мадрид, думая, что он уже в руках мятежников).

21 июля из Мадрида прибыл отряд милиции во главе с Хуаном Модесто (1906–1969), также ставшим позднее одним из самых видных полководцев республики. «Модесто» по-испански означает «скромный». Это был партийный псевдоним Хуана Гильоте, простого рабочего, трудившегося на лесопилке и возглавившего впоследствии профсоюз разнорабочих. С 1931 года Модесто был членом КПИ, а после начала мятежа стал одним из организаторов Пятого полка. Он участвовал в штурме казарм Ла-Монтанья, где уже проявил себя неплохим организатором. К отряду Модесто присоединились сотни рабочих и крестьян сьерры. Так возник батальон имени Эрнста Тельмана, ставший наиболее боеспособной частью республики на этом участке фронта.

Когда мятежные части Молы подошли к Сьерра-Гуадарраме (их поддерживали пулеметные взводы и две батареи легкой артиллерии), они сразу же натолкнулись на упорное сопротивление. На помощь республиканцам подошла часть солдат мадридского пехотного полка «Вад Рас», которую привела лично Долорес Ибаррури. Она вместе с Хосе Диасом прошла в казармы, где солдаты встретили лидеров компартии очень настороженно. За республику они воевать особенно не рвались, но когда им объяснили, что новая власть даст землю (большинство солдат было из крестьян), их настроения изменились и солдаты выступили на фронт. Вместе с Долорес Ибаррури их вел другой видный коммунист Энрике Листер, ставший впоследствии одним из лучших генералов республики. Франкисты пытались по-своему объяснить его военное дарование, распространяя слухи, что Листер - кадровый немецкий офицер, присланный в Испанию Коминтерном. На самом деле Листер (1907–1994) родился в Галисии в семье каменотеса и крестьянки. Нищета заставила его в одиннадцать лет эмигрировать на Кубу. Вернувшись, он попал в тюрьму за профсоюзную деятельность и краткое время жил в эмиграции в СССР (1932–1935 годы), где работал проходчиком на строительстве Московского метрополитена. 20 июля Листер участвовал в штурме казарм Ла-Монтанья и наряду с Модесто стал одним из организаторов Пятого полка.

25 июля в бой вступила Стальная рота из 150 коммунистов и социалистов, которая серьезно потеснила мятежников, заплатив за это жизнями 63 бойцов. 5 августа 1936 года Мола предпринял последнюю попытку прорваться к Мадриду через плато Альто де Леон. Именно тогда он заявил, что испанская столица будет взята его четырьмя колоннами при поддержке пятой, которая ударит с тыла. Так родился термин «пятая колонна», ставший позднее широко известным. Но планы «Директора» занять Мадрид к 15 августа провалились и уже 10 августа мятежники перешли на этом участке фронта к обороне.

После этого путчисты решили обойти позиции республиканцев с фланга через Сьерра-Гредос. Там оборону держал отряд мадридской милиции под командованием кадрового офицера Мангады, выдвинувшийся на позиции 26 июля. В один из июльских дней бойцы отряда остановили две машины. Из одной из них вышел человек и гордо заявил, что является руководителем фаланги Вальядолида. Во время гражданской войны зачастую обе стороны носили одинаковую форму испанской армии и нередко принимали противника за своего. Судьба сыграла злую шутку и с Онесимо Редондо, основателем фаланги (а это был именно он). Бойцы милиции тут же его расстреляли.

19 августа мятежники пошли в атаку, но она быстро захлебнулась в результате работы республиканской артиллерии и 7 самолетов, присланных главкомом ВВС республики, потомственным дворянином и коммунистом Идальго де Сиснеросом. 20 августа путчисты ввели в действие марокканцев, которые к тому времени уже могли быть переброшены на северный фронт из Андалусии. Но и здесь неплохо сработала республиканская авиация. При ее поддержке милиция перешла в мощную контратаку и отбросила мятежников почти до города Авилы, который был уже подготовлен к эвакуации. Но республиканцы не стали развивать успех и быстро перешли к обороне. Такая осторожность в наступательных операциях станет настоящей «ахиллесовой пятой» республиканской армии в годы гражданской войны.

29 августа мятежники внезапно захватили плохо охраняемый перевал Бокерон и ворвались в населенный пункт Пегеринос. Марокканцы, наступавшие в авангарде, отрезали крестьянам головы и насиловали женщин. Левый фланг Гуадаррамского фронта оказался под угрозой прорыва. Но вовремя подошли силы Модесто, которые вместе с ротой штурмовой гвардии окружили батальон марокканцев в Пегериносе и уничтожили его.

К концу августа фронт стабилизировался и Моле стало окончательно ясно, что Мадрид ему не взять. Эта неудача похоронила и надежды «Директора» на лидерство в стане мятежников. К тому времени не он, а Франсиско Франко купался в лучах побед.

Но пока войска Франко не высадились на Пиренейском полуострове, борьба на юге Испании носила особый характер. Здесь не было линии фронта и обе воюющие стороны, опираясь на находившиеся в их руках города, совершали рейды друг против друга, стараясь поставить под контроль как можно большую часть Андалусии. Жители сельской местности в массе своей сочувствовали республиканцам. Они организовали несколько партизанских отрядов, которые были вооружены еще хуже, чем народная милиция городов. Помимо кремневых ружей и дробовиков использовались косы, ножи и даже пращи.

Особенности андалусской войны июля-начала августа 1936 года можно проследить на примере городка Баэны. В первые дни мятежа власть там захватила гражданская гвардия, развязавшая жестокий террор. Бежавшие из Баэны активисты Народного фронта при содействии крестьян окрестных сел, вооруженных косами и охотничьими ружьями, отбили городок. 28 июля марокканцы и фалангисты при поддержке нескольких самолетов после упорного боя вновь взяли Баэну, но уже 5 августа отряд штурмовой гвардии, опять при помощи крестьян, освободил город. Республиканцы оставили его лишь по приказу одного из командиров, «выпрямлявших» линию фронта.

Засев в Севилье и физически ликвидировав там всю оппозицию, Кейпо де Льяно как средневековый рыцарь-разбойник предпринимал карательные вылазки в соседние районы. При попытке сопротивления мятежники устраивали массовые расстрелы мирных жителей. Так, например, в местечке Кармона недалеко от Севильи было убито 1500 человек. Кейпо де Льяно стремился обеспечить наземные коммуникации между Севильей, Кордовой и Гранадой (гарнизон последней сражался фактически в окружении). Но около этих городов уже действовали более или менее крепко сбитые отряды народной милиции, а не крестьяне с косами. Гранаду сжимали с юга (из Малаги) и востока части милиции, в которых было много солдат и матросов. Имелись у милиционеров и пулеметы. Мятежники в Гранаде держались из последних сил.

В начале августа республиканцы решили провести первую крупную наступательную операцию с начала войны и освободить город Кордову. К моменту наступления отряды местной милиции, в которых ударной силой были вооруженные динамитом шахтеры, уже дошли до окрестностей города. Но Кордова была твердым орешком. Там у мятежников был полк тяжелой артиллерии, кавалерийский полк, практически вся перешедшая на их сторону гражданская гвардия и отряды фалангистов. Однако этого хватало только на то, чтобы удерживать город от натиска милиции.

В начале августа три колонны республиканцев начали наступление на Кордову по сходящимся направлениям. Правительственными войсками командовал, ставший впоследствии широко известным генерал Хосе Миаха (1878–1958). Как и его коллеги, генерал выдвинулся в Марокко. В начале 1930-х годов он был членом Испанского военного союза, но Хиль Роблес, заняв в 1935 году пост военного министра, отправил Миаху подальше в провинцию. Путч застал генерала в должности командира 1-й пехотной бригады в Мадриде. Грузный, лысый и похожий в своих очках с толстыми стеклами на сову Миаха не пользовался авторитетом среди своих коллег-генералов. Его считали патологическим неудачником, в пользу чего, казалось, говорила даже фамилия («миаха» по-испански означает «крошка»).

28 июля Миахе было вверено командование республиканскими силами юга (они насчитывали в общей сложности 5000 человек) и 5 августа эти силы были уже в окрестностях Кордовы.

Сначала генеральное наступление республиканцев развивалось многообещающе. Были освобождены несколько населенных пунктов. Глава мятежников в Кордове полковник Каскахо уже был готов начать отступление из города и слал Кейпо де Льяно отчаянные призывы о помощи. Они были услышаны и к Кордове форсированным маршем двинулись африканские части генерала Варелы, очищавшие от «красных» некоторые районы Андалусии. И здесь Миаха неожиданно приказал отойти, даже не дождавшись подхода сил Варелы, испугавшись применения мятежниками авиации. Фронт в районе Кордовы стабилизировался. Первое наступление республиканцев предвосхищало их основную ошибку в ходе войны. Научившись прорывать фронт противника, они не могли развить успех и удержать освобожденную территорию. Мятежники же, напротив, руководствовались четким указанием Франко цепляться за каждый клочок земли, а при его потере пытаться вернуть уступленную территорию любой ценой.

Но вернемся к самому Франко, которого мы оставили сразу же после его прилета в Марокко 19 июля. Узнав о провале мятежа на флоте, генерал мгновенно понял, что без иностранной помощи перебросить африканскую армию в Испанию вряд ли удастся. Тотчас же после приземления в Марокко он отправил лондонского корреспондента газеты «АБЦ» Луиса Болина на том же самом самолете в Рим через Лиссабон, где Болин должен был встретиться с Санхурхо. Журналист вез с собой письмо Франко, которым он уполномочивался провести переговоры в Англии, Германии и Италии о срочной закупке самолетов и авиационного вооружения для «испанской немарксистской армии». Генерал хотел получить, как минимум, 12 бомбардировщиков, 3 истребителя и бомбы. Франко намеревался с помощью авиации подавить республиканский флот, патрулировавший Гибралтарский пролив.

Правда, у Франко было несколько транспортных самолетов (из числа тех, которые повредил его казненный двоюродный брат, позднее отремонтированных), в т. ч. переброшенных из Севильи. Три трехмоторных самолета «Фоккер VII» совершали в день по четыре рейса, доставляя в Севилью марокканские войска (за один рейс перевозилось 16–20 солдат с полной экипировкой). Франко понимал, что такие темпы переброски являются недостаточными, по сравнению с постоянно прибывающими в Андалусию отрядами народной милиции. К тому же Франко опасался, что Мола войдет в Мадрид первым и станет вождем нового государства. В конце июля мятежники восстановили несколько летающих лодок, 8 старых легких бомбардировщиков «бреге 19» и два истребителя «ньюпор 52». Этими работами руководил, пожалуй, единственный крупный специалист мятежников по авиации, генерал Альфредо Кинделан (1879–1962). Он закончил инженерную академию и стал летчиком. Боевые заслуги в Марокко принесли ему чин генерала в 1929 году. Будучи личным адъютантом Альфонсо XIII, Кинделан не принял республику и ушел в отставку, используя военную реформу Асаньи. После путча Кинделан немедленно предоставил себя в распоряжении Франко и был назначен 18 августа командующим ВВС (этот пост он сохранит на протяжении всей войны).

Пока посланец Франко Болин направлялся поездом из Марселя в Рим, генерал, побеседовав с итальянским военным атташе в Танжере майором Луккарди, умоляя его срочно прислать уже именно транспортные самолеты. Луккарди сообщил об этом руководству итальянской военной разведки. Но Муссолини колебался. Он помнил, как в 1934 году уже направил испанским правым (карлистам) оружие, но толк из этого вышел небольшой. Вот и сейчас дуче не был уверен, что мятеж не будет подавлен за несколько дней. Поэтому, когда Муссолини получил телеграмму итальянского посланника в Танжере де Росси (Луккарди устроил его встречу с Франко 22 июля), в которой излагалась просьба Франко прислать 12 бомбардировщиков или гражданских транспортных самолетов, дуче написал на ней голубым карандашом «нет». В это время прибывший в Рим Болин добился встречи с министром иностранных дел Италии Галеаццо Чиано (зятем Муссолини). Тот вроде бы сначала занял благожелательную позицию, но, посоветовавшись с тестем, тоже дал отказ.

25 июля в Рим прибыла делегация Молы (который ничего не знал о контактах эмиссара Франко в Италии) во главе с Гойкоэчеа. В отличие от Франко, Мола просил не самолеты, а патроны (на всю его армию их осталось 26 тысяч). В этот момент Муссолини узнал, что Франция приняла решение направить военные самолеты республиканскому правительству и первые из них (всего было 30 самолетов-разведчиков и бомбардировщиков, 15 истребителей и 10 транспортных самолетов) приземлились в Барселоне 25 июля. Правда, французы сняли с них все вооружение, и в течение определенного времени эти самолеты нельзя было использовать в боевых действиях. Но Муссолини был взбешен самим фактом французского вмешательства и в пику Парижу направил Франко 28 июля 12 бомбардировщиков «Савойя-Маркетти» (SМ-81), которые называли «Пипистрелло», (т. е. «летучая мышь» в переводе с итальянского). В то время это был один из лучших бомбардировщиков мира, уже опробованный итальянцами в ходе войны с Эфиопией (правда, у эфиопов не было современных истребителей). Самолет развивал скорость до 340 км в час, и был тем самым на 20 % быстрее немецкого Ю-52. Вооруженная пятью пулеметами (против двух у «юнкерса») «летучая мышь» могла брать на борт в два раза больше бомб, чем Ю-52 и имела дальность полета 2000 км (также вдвое больше, чем у «юнкерса»).

Самолеты вылетели с Сардинии 30 июля. Один из них упал в море, а два, израсходовав горючее, приземлились в Алжире и Французском Марокко. Но и 9 самолетов, добравшихся до Франко, не могли летать, пока из Италии не пришел танкер с высокооктановым бензином. Не могли мятежники сами и пилотировать самолеты, поэтому их итальянские пилоты для проформы были зачислены в испанский Иностранный легион. Так началась интервенция фашистской Италии на Пиренейском полуострове.

Узнав, что первый зондаж в Риме прошел неудачно, Франко не стал ставить все на одну карту и решил обратиться за помощью к Германии. Ее «фюрер» Адольф Гитлер мало интересовался Испанией. Если Муссолини носился с планами превращения Средиземного моря в «итальянское озеро» и пытался поставить Испанию под свой контроль, то Гитлер лишь помнил, что Испания была нейтральной во время Первой мировой войны (факт в глазах фронтовика Гитлера весьма постыдный). Правда, уже будучи политиком национального уровня, лидер НСДАП размышлял в 1920-е годы над возможностью использовать Испанию в качестве противовеса Франции (точно такую же роль в свое время отводил Испании Бисмарк), но эта была скорее второстепенная ставка в большой геополитической игре нацистов.

Франко восхищался национал-социалистской Германией и, будучи начальником Генштаба испанской армии, вел в 1935 году переговоры о закупке немецкого оружия, которые были прерваны после победы Народного фронта.

22 июля Франко попросил германское консульство в Тетуане направить военному атташе «третьего рейха» во Франции и Испании (с резиденцией в Париже) генералу Эриху Кюленталю телеграмму с просьбой прислать 10 транспортных самолетов с немецкими экипажами. Кюленталь переправил просьбу в Берлин, где ее положили под сукно. Франко ничего не оставалось, как искать прямой выход на Гитлера. Еще 21 июля он встретился с немцем, которого генерал знал, как поставщика кухонных плит для испанской армии в Марокко. Это был сбежавший из Германии от кредиторов обанкротившийся торговец сахаром Йоханнес Бернхардт. Но амбициозный Бернхардт был и экспертом по экономическим вопросам партийной организации НСДАП в Испанском Марокко, которую возглавлял бизнесмен Адольф Лангенхайм. Бернхардт с трудом уговорил Лангенхайма вылететь вместе с ним и представителем Франко капитаном Франсиско Аррансом (тот занимал должность начальника штаба крохотных франкистских ВВС) в Берлин. На реквизированном на Канарских островах почтовом самолете Люфтганзы «юнкерс 52 м» три эмиссара Франко прибыли в столицу Германии 24 июля 1936 года. В МИД Германии просьбу Франко отвергли, так как дипломаты старой школы не хотели вовлекать свою страну в непонятный конфликт, а соображения идеологии («борьба с коммунизмом») были им чужды. Но Лангенхайм организовал встречу со своим шефом - главой внешнеполитического ведомства НСДАП (ему подчинялись все нацистские парторганизации за рубежом) гауляйтером Эрнстом Боле. Тот издавна соперничал с МИДом за влияние на Гитлера и не упускал случая сделать что-нибудь вопреки чопорным дипломатам. В это время Гитлер находился в Баварии, на фестивале музыки Вагнера в Байройте. Боле направил посланцев Франко к пребывавшему там же министру без портфеля Рудольфу Гессу («заместителю фюрера по партии»), а тот уже устроил эмиссарам мятежников личную встречу с Гитлером. 25 июля «фюрер» был в хорошем настроении (он только что прослушал свою любимую оперу «Зигфрид») и прочитал письмо Франко, в котором тот просил самолеты, стрелковое оружие и зенитные пушки. Поначалу Гитлер был настроен скептически и явно выражал сомнения в успехе мятежа («так войну не начинают»). Для окончательного решения он собрал совещание и к счастью мятежников, в нем помимо министра авиации Геринга и военного министра Вернера фон Бломберга принял участие один человек, оказавшийся самым крупным в Германии экспертом по Испании. Его звали Вильгельм Канарис, и с 1935 года в звании адмирала он возглавлял военную разведку Германии - абвер.

Еще в годы Первой мировой войны Канарис с чилийским паспортом прибыл в Мадрид для организации связи с немецкими подлодками, находившимися в Средиземном море. Деятельный немец создал в портах страны плотную сеть агентуры. В Испании Канарис завел полезные связи, в том числе с богатым промышленником и газетным магнатом, либералом и другом короля Альфонса XIII Орасио Эчеварьетой (его секретарем был Индалесио Прието). Канарис пытался организовать в Испании саботаж против судов Антанты, но французская контрразведка «села ему на хвост» и немец был вынужден спешно покинуть полюбившуюся ему страну на борту подводной лодки. Некоторые источники утверждают, что среди агентов Канариса в Испании был и майор Франсиско Франко, но четких подтверждений этому нет.

В 1925 году Канариса вновь посылают с секретной миссией в Мадрид. Он должен был договориться об участии немецких летчиков в боевых действиях испанской армии в Марокко (по условиям Версальского договора 1919 года Германии запрещалось иметь ВВС и поэтому немцы были вынуждены готовить боевых пилотов в других странах, в том числе и в СССР). Канарис выполнил задачу с помощью своего нового знакомого подполковника испанских ВВС Альфредо Кинделана. 17 февраля 1928 года Канарис добился заключения секретного соглашения между немецкими и испанскими силами безопасности, в котором предусматривался обмен информацией и сотрудничество в борьбе с подрывными элементами. Партнером Канариса был палач Каталонии генерал Мартинес Анидо, занимавший тогда пост министра внутренних дел (он же стал потом первым министром безопасности у Франко).

Таким образом, Канарис знал почти всех лидеров мятежа в Испании, а со многими был лично знаком (с Франко он познакомился в ходе испано-германских переговоров о поставках оружия в 1935 году).

В ходе совещания по Испании 25 июля 1936 года Гитлер хотел знать мнение всех троих присутствовавших о том, стоит ли помогать Франко. Самому фюреру мятеж казался, как уже упоминалось, дилетантски подготовленным. Бломберг высказался расплывчато. Геринг поддержал просьбу посланцев Франко, чтобы «остановить мировой коммунизм» и опробовать в деле созданные в 1935 году молодые ВВС «третьего рейха». Но наиболее развернутую аргументацию представил Канарис, которого возмутило убийство на испанском флоте многих офицеров (то же самое он пережил в октябре 1918 года в Германии, когда началось восстание матросов в Киле). Сталин, говорил Канарис, хочет создать в Испании большевистское государство, а если это удастся, в трясину коммунизма сползет и Франция со своим похожим на испанское правительством Народного фронта. И тогда рейх будет зажат в «красные клещи» с Запада и Востока. Наконец, он, Канарис, лично знает генерала Франко как блестящего солдата, заслуживающего доверие Германии.

Когда Гитлер закрыл совещание в 4 часа утра 26 июля, он уже принял решение помочь Франко, хотя еще два дня тому назад боялся, что участие в гражданской войне в Испании может втянуть Германию в крупные внешнеполитические осложнения раньше срока.

Теперь же Гитлер торопился. Он хотел упредить Муссолини и не дать дуче поставить Испанию под единоличный итальянский контроль. Уже утром 26 июля в здании министерства авиации Германии собрался на свое первое заседание «Специальный штаб W» (по первой букве фамилии его руководителя генерала Гельмута Вильберга), который должен был координировать помощь мятежникам. Бернхардт был назначен Герингом 31 июля 1936 года руководителем специально созданной подставной «транспортной» фирмы HISMA, через которую тайно должны были вестись поставки вооружения Франко. Эти поставки предусматривалось оплачивать по бартеру поставками сырья из Испании, для чего 7 октября 1936 года учреждалась другая компания ROWAK. Вся операция получила кодовое наименование «Волшебный огонь».

28 июля в 4 часа 30 минут утра первые из обещанных Гитлером 20 транспортных самолетов «юнкерс 52» вылетели из Штутгарта. Машины были оборудованы дополнительными бензобаками (в общей сложности 3800 литров бензина). Без посадки «юнкерсы» пролетели над Швейцарией, вдоль франко-итальянской границы и через всю Испанию прямиком в Марокко. Уже с 29 июля эти самолеты, пилотируемые летчиками «Люфтганзы», стали перебрасывать части африканской армии в Испанию. В тот же день Франко посылает телеграмму Моле, заканчивавшуюся словами: «Мы хозяева положения. Да здравствует Испания!» К 9 августа прибыли все «юнкерсы».

В ожидании марокканцев Кейпо де Льяно прибегал в Севилье к следующей воинской хитрости. Часть наиболее загорелых солдат-испанцев была переодета в марокканскую национальную одежду и разъезжала по городу на грузовиках, выкрикивая бессмысленные «арабские» фразы. Это должно было убедить непокорных рабочих, что африканская армия уже прибыла и дальнейшее сопротивление бесполезно.

К 27 июля на крупнейшей базе люфтваффе Деберитц под Берлином из различных гарнизонов было собрано около 80 летчиков и техников, согласившихся добровольно поехать в Испанию. Генерал Вильберг зачитал перед строем телеграмму Гитлера: «Фюрер решил поддержать живущий сейчас в невыносимых условиях (испанский) народ и спасти его от большевизма. Отсюда немецкая помощь. По международным соображениям открытое содействие исключено, поэтому необходима тайная акция помощи». О поездке в Испанию запрещалось говорить даже родным, которые считали, что их мужья и сыновья выполняют «специальное задание» в Германии. Все письма из Испании приходили в Берлин на почтовый адрес «Макс Винклер, Берлин СВ 68». Там менялись конверты, получавшие почтовый штемпель одного из берлинских отделений связи. После этого письма отсылались адресатам.

В ночь с 31 июля на 1 августа из Гамбурга в Кадис вышел немецкий торговый пароход «Усарамо» водоизмещением 22000 тонн, на борту которого было 6 истребителей Хе-51, 20 зенитных орудий и 86 пилотов и техников люфтваффе. Молодые люди на борту корабля представились команде как туристы. Однако военная выправка и одинаковые штатские костюмы не могли обмануть моряков. Некоторые матросы даже подумали, что готовится специальная операция по захвату потерянных в первую мировую войну немецких колоний в Африке.

Прибыв в Севилью поездом из порта Кадис 6 августа, «немецкие туристы» превратились в несколько воинских подразделений. Были созданы транспортная (11 Ю-52), бомбардировочная (9 Ю-52) и истребительная (6 Хе-51), а также зенитная и наземная группы. Немцы должны были как можно быстрее обучить испанцев пилотировать истребители и бомбардировщики.

Сразу возникли проблемы. Так, при сборке выяснилось, что отсутствуют некоторые части «хейнкелей», и немцам с большим трудом удалось «поставить на крыло» пять машин. Но испанские пилоты сразу же испортили две из них при первой же посадке, которая получилась на «брюхо». После этого немцы решили летать пока сами.

Гитлеровская Германия вступала в свою первую войну.

До середины октября 1936 года немецкие «юнкерсы» перебросили в Андалусию из Марокко 13000 солдат и 270 тонн военных грузов. Для экономии времени днем, техобслуживание «юнкерсов» проводилось немецкими техниками ночью при свете включенных автомобильных фар. В 1942 году Гитлер воскликнул, что Франко следует воздвигнуть монумент во славу «юнкерсов» и «испанская революция» (фюрер имел в виду мятеж) должна благодарить их за свою победу.

Воздушный мост едва не сорвался из-за отсутствия бензина. Мятежники быстро израсходовали армейские резервы и стали закупать топливо у частных лиц. Но качество этого бензина было недостаточным для авиационных моторов, и немцы добавляли в бочки бензольные смеси. После этого бочки катали по земле до тех пор, пока их содержимое не становилось более или менее однородным. Кроме этого, мятежникам удавалось закупать авиационный бензин и во Французском Марокко. И все же когда 13 августа 1936 года из Германии пришел долгожданный танкер «Камерун» топлива для «юнкерсов» оставалось только на один день.

5 августа ВВС мятежников совершили налет на республиканские корабли, чтобы отвлечь их внимание и провести в Испанию морской конвой с войсками. Но сначала мешал туман. Конвой смог выйти в море повторно только к вечеру.

Одновременно Франко пытался надавить на республиканский флот дипломатическими методами. После его протестов власти международной зоны Танжер (в тамошней администрации первую скрипку играли англичане) выставили из этого порта республиканский эсминец «Лепанто». Власти английской колонии Гибралтар отказывались заправлять республиканские корабли горючим. 2 августа в Гибралтарском проливе появилась и германская эскадра во главе с самым мощным кораблем гитлеровских ВМС «карманным» линкором «Дойчланд» (примечательно, что Франко первоначально назначил дату провода первого морского конвоя из Марокко в Испанию именно на 2 августа). Формальным поводом для появления германской эскадры у испанских берегов была эвакуация граждан «рейха» из объятой гражданской войной страны. На деле немецкие корабли всячески помогали мятежникам. «Дойчланд» встал на рейде Сеуты и уже 3 августа помешал республиканским кораблям эффективно провести бомбардировку этого оплота путчистов.

И вот, 5 августа итальянские бомбардировщики нанесли удар по республиканскому флоту. Неопытные экипажи кораблей, не приученные к действиям при атаке с воздуха, поставили дымовую завесу и ретировались, чем позволили мятежникам переправить в тот же день морем 2500 солдат (Франко назовет позднее этот конвой «конвоем победы»). Начиная с этого дня, мятежники уже беспрепятственно переправляли морем свои контингенты в Испанию, а 6 августа на полуостров, наконец, прибыл и сам Франко, избравший своей штаб-квартирой Севилью.

Следует признать, что Франко проявил упорство и изобретательность в достижении своей главной цели - переброски наиболее боеспособных войск мятежников в Испанию. Впервые в истории войн для этого был организован воздушный мост. Некоторые историки полагают, что Франко все равно переправил бы войска морем, так как республиканский флот был мало боеспособным. Но пассивность ВМС республики объяснялась не столько отсутствием опытных командиров, сколько эффективными налетами итальянских самолетов: многие матросы панически боялись угрозы с воздуха. Таким образом, можно сделать вывод, что без помощи Гитлера и Муссолини, Франко в любом случае не смог бы быстро развернуть свои войска в Андалусии и начать наступление на Мадрид.

И все же флот республики не складывал оружия. 5 августа крупное соединение ВМС в составе линкора, двух крейсеров и нескольких эсминцев подвергло сильному обстрелу южноиспанский порт Альхесирас, потопив канонерку «Дато» (именно она перевезла первых солдат из Африки) и повредив несколько транспортов. Кроме этого, республиканские корабли периодически бомбардировали Сеуту, Тарифу и Кадис. Но под прикрытием авиации мятежники перевезли морем через пролив в августе 7 тысяч человек, а в сентябре - 10 тысяч, не считая значительного количества военных грузов.

В конце июля флот республики планировал провести захват порта Альхесирас морским десантом, но весь план был отклонен, когда дошли сведения об укреплении порта новыми артиллерийскими батареями.

29 сентября в Гибралтарском проливе состоялся бой республиканских эсминцев «Гравина» и «Фернандес» с крейсерами мятежников «Адмирал Сервера» и «Канариас», в ходе которого один из эсминцев был потоплен, а другой был вынужден укрыться в Касабланке (Французское Марокко). После этого контроль над Гибралтарским проливом окончательно перешел в руки мятежников.

Перебросив войска через пролив, Франко приступил к реализации основной задачи войны - взятию Мадрида. Кратчайший путь к столице лежал через Кордову, что и ввело в заблуждение республиканское командование, сосредоточившее под городом наиболее боеспособные силы и пытавшееся контратаковать. Франко же с присущей ему осторожностью решил сначала соединиться с войсками Молы и только после этого совместными усилиями захватить Мадрид.

Поэтому африканская армия повела наступление из Севильи через Эстремадуру - бедную, малозаселенную, без крупных городов сельскую провинцию к северу от Андалусии, граничащую с Португалией. В этой стране с 1926 года существовал военный диктаторский режим Салазара, с самого начала мятежа не скрывавшего симпатий к путчистам. Так, например, Мола и Франко поддерживали телефонную связь в первые недели войны, используя португальскую телефонную сеть. Когда войска Молы в районе Гуадаррамы попали в тяжелое положение, африканская армия перебросила им через Португалию крайне необходимые боеприпасы. Немецкие и итальянские самолеты, сопровождавшие бросок на север марокканцев и легионеров, часто базировались на португальских аэродромах. Банки Португалии предоставили мятежникам льготные кредиты, а через радиостанции страны путчисты вели свою пропаганду. Военные заводы соседней страны использовались для производства оружия и боеприпасов, а позднее Португалия направила Франко 20 тысяч «добровольцев». В августе 1936 года немецкие пароходы разгрузили в португальских портах крайне необходимые для африканской армии пулеметы и боеприпасы, которые кратчайшим путем по железным дорогам Португалии были доставлены на фронт.

Итак, левый (португальский) фланг наступающей южной армии мятежников можно было считать вполне обеспеченным. 1 августа Франко приказал колонне под командованием подполковника Асенсио выступить на север, соединиться с Молой и передать ему семь миллионов патронов. Кейпо де Льяно реквизировал автотранспорт, пригрозив расстрелять арестованных руководителей профсоюза таксистов, если последние сами не подгонят свои машины к резиденции генерала. 3 августа за Асенсио двинулась колонна майора Кастехона, а 7 августа - колонна подполковника де Тельи. Каждая колонна состояла из одной «бандеры» Иностранного легиона, «табора» (батальона) марокканцев, инженерных и санитарных служб, а также 1–2 батарей артиллерии. С воздуха колонны прикрывались немецкими и итальянскими самолетами, хотя республиканская авиация не оказывала серьезного противодействия. Всего в трех колоннах, находившихся под общим командованием Ягуэ, было около 8000 человек.

Тактика африканской армии была следующей. Две колонны шли в авангарде, а третья составляла резерв, причем колонны периодически менялись местами. По шоссе на машинах двигались легионеры, а марокканцы шли по обеим сторонам дороги, прикрывая фланги. Местность в степной Эстремадуре с низкорослой растительностью и без всяких естественных препятствий очень напоминала район боевых действий в Марокко.

Первоначально наступавшие колонны практически не встречали организованного сопротивления. Подойдя к какому-нибудь населенному пункту, мятежники через громкоговорители предлагали жителям вывесить белые флаги и настежь открыть окна и двери. Если ультиматум не принимался, селение подвергалось артобстрелу, а при необходимости и ударам с воздуха, после чего начинался штурм. Республиканцы, забаррикадировавшись в домах (все испанские деревни состоят из каменных зданий с толстыми стенами и узкими окнами), отстреливались до последнего патрона (а их было мало), после чего мятежники расстреливали их самих. Каждый марокканец имел в своем рюкзаке помимо 200 патронов длинный кривой нож, которым и перерезали горло пленным. После этого начиналось мародерство, поощряемое офицерами.

Тактика республиканской милиции была очень однообразной. Милиционеры не умели и боялись сражаться на открытой местности, поэтому незащищенные фланги трех колонн Ягуэ были в безопасности. Как правило, сопротивление оказывалось только в населенных пунктах, но как только мятежники начинали их окружать (или распускали слухи о своих обходных маневрах), милиционеры начинали постепенно отступать и это отступление зачастую превращалось в беспорядочное бегство. Мятежники косили ряды отступающих из пулеметов, установленных на автомобилях.

Боевой дух, закаленной в боях африканской армии, был очень высок, чему способствовали вовсе нетипичные для испанских вооруженных сил близкие и демократические отношения между офицерами и солдатами. Офицеры писали неграмотным солдатам письма и, отправляясь в отпуск, отвозили их родным (помимо писем передавались выбитые у пленных милиционеров и мирных жителей золотые зубы, снятые с жертв кольца и часы). В казармах Иностранного легиона висели портреты боевых товарищей, погибших в Мадриде в казармах Ла-Монтанья. За них клялись отомстить и мстили жестоко, убивая всех раненных и пленных бойцов милиции. Для оправдания столь бесчеловечного способа ведения войны было придумано следующее «юридическое» объяснение: милиционеры не носили военной формы, поэтому были, дескать, не солдатами, а «мятежниками» и «партизанами», на которых не распространялись законы ведения войны.

Первое серьезное сопротивление колонны Ягуэ встретили в городке Альмендралехо, где около 100 бойцов милиции закрепились в местной церкви. Несмотря на недостаток воды и артобстрелы, они держались неделю. На восьмой день 41 человек, оставшийся в живых, покинул церковь. Их построили в ряд и немедленно расстреляли. Но Ягуэ не задерживал боевые части для таких операций. Как правило, в населенных пунктах оставался взвод, проводивший «зачистку» и обеспечивающий растянутые коммуникации. Эстремадура и Андалусия были для мятежников враждебной землей, с населением которой обращались гораздо хуже, чем с коренными жителями Марокко.

За 7 дней, проделав 200 километров, войска Ягуэ захватили город Мериду и вошли в соприкосновение с армией Молы, передав ей боеприпасы. Это был первый современный блицкриг в европейской истории. Именно эту тактику возьмут позднее на вооружение нацисты, научившись у своих испанских подопечных. Ведь блицкриг - это ничто иное, как быстрые рейды моторизованных колонн пехоты при поддержке танков (их у мятежников пока было мало), авиации и артиллерии.

Ягуэ хотел немедленно продолжать продвижение на Мадрид, но осторожный Франко приказал ему повернуть на юго-запад и взять оставшийся в тылу город Бадахос (имевший 41 тысячу жителей и находившийся в 10 километрах от португальской границы).

Ягуэ считал этот приказ бессмысленным, так как собравшиеся в Бадахосе 3000 плохо вооруженных милиционеров и 800 солдат армии и сил безопасности не помышляли о наступлении и не представляли никакой угрозы тылам африканской армии. Кроме того, республиканское командование ранее перебросило наиболее боеспособные части из Бадахоса под Мадрид.

Жители Бадахоса и его окрестностей были преданы республике, так как именно здесь в районе больших латифундий наиболее активно проводились аграрная реформа и ирригация сельхозугодий.

13 августа мятежники перерезали дорогу Бадахос-Мадрид и окружили город, сделав невозможной переброску подкреплений на помощь защитникам столицы Эстремадуры. Колонна милиции, посланная в Бадахос 12 августа, была почти полностью уничтожена на марше немецкой авиацией и марокканцами.

Защитники Бадахоса укрылись за довольно прочными средневековыми стенами города, заложив ворота мешками с песком. В их распоряжении было только 2 старые гаубицы, а большинство из 3000 бойцов милиции не имели никакого оружия. Всю первую половину дня 13 августа мятежники подвергали город массированному артобстрелу, а вечером того же дня пошли на штурм. Одновременно в городе подняла мятеж гражданская гвардия. Его удалось подавить только ценой больших потерь. И все же все атаки африканской армии в тот день были отбиты. На следующий день саперы мятежников взорвали ворота Тринидад («Троицкие» по-испански) и при поддержке пяти легких танков густыми цепями пошли на штурм. Пулеметным огнем защитников в первые 20 секунд было уничтожено 127 нападавших. Только в 4 часа дня мятежники прорвались в город, где завязались ожесточенные уличные бои. Последним очагом сопротивления стал собор, где еще целые сутки держалось полсотни республиканцев. Некоторые из них были потом расстреляны прямо перед алтарем.

После захвата Бадахоса в нем началась дикая резня, невиданная в Европе со времен средневековья. О ней стало известно только благодаря присутствию в городе французских, американских и португальских корреспондентов. Два дня мостовая площади перед комендатурой была залита кровью казненных. Массовые убийства происходили и на арене для боя быков. Американский журналист Джо Аллен писал, что после ночных расстрелов из пулемета арена походила на глубокую кровавую лужу. У убитых отрезали половые органы и вырезали на груди кресты. Убить крестьянина на жаргоне мятежников означало «дать аграрную реформу». Всего по разным данным бойня в Бадахосе унесла жизни 2000–4000 человек. И это при том, что мятежники освободили из тюрем города целыми и невредимыми 380 арестованных врагов республики.

Пропаганда путчистов сначала вообще отрицала какие-либо «эксцессы» в Бадахосе. Но присутствие иностранных корреспондентов сделало запирательство невозможным. Тогда Ягуэ публично заявил, что не хотел брать с собой в Мадрид тысячи «красных», которых еще надо кормить и не мог просто оставить их в Бадахосе, так как они снова сделали бы город «красным». В Бадахосе путчисты впервые вырезали целый госпиталь. Позднее все это будет повторяться еще не раз, но «бадахос» стал именем нарицательным, обозначающим зверские расправы с ни в чем не повинным мирным населением.

Резня в Бадахосе вовсе не была случайностью. С самого начала мятежа Франко ставил перед собой цель не просто взять власть в Испании, но и истребить при этом как можно больше политических противников, чтобы легче удержаться у власти. Когда один из корреспондентов 25 июля 1936 года сказал генералу, что для умиротворения Испании придется расстрелять половину ее населения, Франко ответил, что он достигнет своей цели любым путем.

К тому же массовые убийства и насилия над женщинами оказывали сильное деморализующее влияние на защитников республики. Кейпо де Льяно в своих выступлениях по радио с садистским наслаждением описывал (частью вымышленные) сексуальные похождения марокканцев с женами и сестрами убитых или арестованных сторонников республики.

Вообще следует отметить, что система террора мятежников (а это была именно придуманная и отработанная система) имела свои особенности в разных районах Испании. Особенно зверствовали путчисты в «красной» Андалусии, которая рассматривалась как захваченная в ходе военных действий территория противника.

Кейпо де Льяно еще 23 июля 1936 года ввел смертную казнь за участие в забастовках, а с 24 июля тоже самое наказание применялось ко всем «марксистам». 28 июля объявили о введении высшей меры для всех, кто прятал оружие. 19 августа «социальный генерал» Кейпо де Льяно распространил смертную казнь на тех, кто вывозил из Испании капитал. Между тем сам хозяин Андалусии обнаружил недюжинный коммерческий талант, наладив экспорт оливок, цитрусовых и вина. Часть получаемой таким образом валюты шла в кассу мятежников, а часть генерал оставлял себе.

Члены рабочих организаций еще долгое время были в Севилье фактически на положении дичи. В любой момент их могли арестовать и расстрелять без суда и следствия. Кейпо де Льяно советовал рабочим вступать в фалангу, издевательски именуя голубые форменные рубашки фалангистов «спасательными жилетами». Тюрьмы Севильи были переполнены и многих арестованных держали под охраной в школах или просто во дворах домов. Интересно, что чуть ли не самым большим преступлением считалось членство в масонской ложе. Странно, если учесть, что многие из офицеров-путчистов сами были масонами.

Начальником репрессивного аппарата у Кейпо де Льяно был садист и алкоголик полковник Диас Криадо. Он иногда дарил жизнь арестованным, если их жены, сестры или невесты удовлетворяли его буйные сексуальные фантазии.

В некоторых соседних с Севильей деревнях сразу же после путча сторонниками республики были взяты в качестве заложников священники, часть из них была расстреляна. После захвата таких деревень Кейпо де Льяно, как правило, казнил всех членов муниципалитета, даже если освобожденные священники просили его этого не делать, ссылаясь на хорошее обращение со стороны республиканцев.

В Кастилии с ее консервативным населением террор был более «точечным». Обычно в каждом населенном пункте собирался комитет в составе местного священника, помещика и командира гражданской гвардии. Если все трое считали кого-то виновным, это означало смертную казнь. При разногласиях наказание назначалось в виде тюремного заключения. Эти комитеты могли даже и «простить», но при этом «прощенный» должен был продемонстрировать свою лояльность новой власти, вступив добровольцем в войска мятежников или отдав туда своего сына. Но наряду с этим «упорядоченным террором» был и «дикий». Отряды фалангистов и карлистов по ночам убивали своих политических противников, оставляя трупы на обочинах дорог для всеобщего обозрения. «Фирменной меткой» фаланги был выстрел между глаз. Генерал Мола (более «мягкий», чем Франко) даже вынужден был издать приказ властям Вальядолида проводить казни в скрытых от посторонних глаз местах и быстро хоронить трупы.

Зверства мятежников заставляли задуматься даже тех консервативных политиков и мыслителей, кто не любил ни левых, ни Народный фронт. Одним из таких был Мигель де Унамуно, представитель «поколения 1898», разочаровавшийся в республике. Путч застал его на посту ректора университета в захваченной мятежниками Саламанке. 12 октября в университете торжественно отмечался так называемый День расы (дата открытия Колумбом Америки, положившего начало распространению испанского языка и культуры в Новом Свете). Присутствовала и супруга Франко донья Кармен. Одним из выступавших был основатель Иностранного легиона генерал Мильян Астрай, сторонники которого постоянно прерывали речь своего идола, выкрикивая девиз легиона «Да здравствует смерть!». Унамуно не смог сдержаться и сказал, что военным надо не только побеждать, но и убеждать. В ответ Астрай набросился на ректора с кулаками, крича: «Смерть интеллигенции!». Только вмешательство жены Франко предотвратило самосуд. Но уже на следующий день Унамуно не пустили в его любимое кафе, а потом и сняли с поста ректора. В декабре 1936 года он ушел из жизни, покинутый всеми друзьями и знакомыми.

В принципиальном плане следует подчеркнуть, что все деятели культуры Испании с мировым именем были на стороне республики.

Галисия оказалась практически единственной территорией с республикански настроенным населением, захваченной в первые же дни мятежа (в Андалусии борьба шла около месяца). Сопротивление все же продолжалось и там, нося характер локальных забастовок. Особенностью Галисии была жестокость по отношению к учителям и врачам, которых поголовно считали левыми, в то время как адвокатов и профессоров-гуманитариев рассматривали как лиц консервативных убеждений. В некоторых населенных пунктах, как и в Андалусии, вырезали поголовно всех, кто подозревался в симпатиях к Народному фронту. Матерям, женам и сестрам казненных запрещали носить траур.

В Наварре карлисты, игравшие там на первом этапе мятежа основную роль, с особой ненавистью расправлялись с баскскими националистами, хотя последние были столь же ревностными католиками, как и сами карлисты. 15 августа 1936 года в столице Наварры Памплоне проходила торжественная религиозная процессия в честь Пресвятой Девы Марии. Фалангисты и карлисты решили отметить этот день по-своему, организовав расстрел 50–60 политических заключенных, многие из которых крестились перед казнью. После убийства беззащитных людей, среди которых было и несколько священников, карлисты спокойно присоединились к торжественной процессии, как раз достигнувшей главного собора города.

В целом, в ходе массированного и хорошо организованного террора в части Испании, захваченной мятежниками, было убито по разным оценкам от 180 до 250 тысяч человек (включая казни республиканцев сразу же после окончания гражданской войны).

А как обстояло дело в республиканской зоне? Главное и принципиальное отличие было в том, что физические расправы с «врагами республики» проводились, как правило, вопреки законам и декретам центрального правительства различными «бесконтрольными» элементами (прежде всего, анархистами) в первые месяцы после мятежа. После того, как в начале 1937 года правительству удалось более или менее поставить под контроль многочисленные военные формирования, колонны и комитеты, революционный террор практически сошел на нет. Впрочем, он никогда и не приобретал столь массового характера, как в зоне мятежников.

После провала мятежа в Мадриде и Барселоне без суда были расстреляны практически все захваченные в плен офицеры-путчисты, в том числе генерал Фанхуль. Правительство, правда, позднее санкционировало высшую меру наказания, так как она в данном случае полностью соответствовала уголовному кодексу.

Комитеты Народного фронта на местах взяли на себя функции судов, на которых, естественно, отсутствовали адвокаты. Обвиняемый, как правило, сам должен был искать свидетелей, подтверждавших его невиновность. А обвинения были самыми различными. Те, кто слишком громко слушал радио Севильи, могли быть обвинены в подрыве боевой морали республики. Тот, кто ночью искал с фонариком спички, мог подвергнуться подозрению, что подавал сигналы фашистским самолетам.

Анархисты, социалисты и коммунисты, входившие в комитеты, вели свои списки подозрительных. Они сравнивались, и если кто-то имел несчастье оказаться сразу в трех списках, то вина считалась доказанной. Если же подозреваемый был только в одном списке, с ним, как правило, беседовали (причем, в основном, довольно благожелательно) и если лицо признавалось невиновным, члены комитета иногда выпивали вместе с ним по бокальчику вина и отпускали на все четыре стороны (иногда даже под почетным конвоем, сопровождавшим освобожденного до ворот дома). Комитеты вели борьбу с ложными доносами: иногда за них расстреливали.

Хуже дело обстояло в тех регионах, где власть сразу после мятежа оказалась в руках анархистов (Каталония, Арагон, некоторые населенные пункты в Андалусии и Леванте). Там боевики НКТ-ФАИ сводили счеты не только с «реакционерами», но и с конкурентами из КПИ и ИСРП. Некоторых видных социалистов и коммунистов убивали из-за угла за то, что те хотели навести элементарный порядок.

Часто с захваченными мятежниками или их сторонниками расправлялись после особенно жестоких бомбардировок авиацией мятежников жилых кварталов мирных городов. Например, после налета на Мадрид 23 августа 1936 года было расстреляно 50 человек. Когда ВМС мятежников объявило об обстреле с моря Сан-Себастьяна, власти города пригрозили, что расстреляют за каждую жертву этой атаки двух заключенных. Это обещание было выполнено: 8 заложников заплатили своей жизнью за четырех погибших.

23 августа 1936 года после таинственного пожара в мадридской тюрьме Модело (по указанию «пятой колонны» заключенные стали жечь матрацы, стремясь вырваться на свободу) было расстреляно 14 видных представителей правых партий, в том числе брат лидера фаланги Фернандо Примо де Ривера.

После мятежа в республике были закрыты все церкви, так как высшее духовенство в массе своей поддержало переворот (священники призывали на мессах «убивать красных собак»). Многие храмы были сожжены. Анархисты и другие ультрареволюционные элементы убили в первые месяцы войны тысячи священнослужителей (всего в республиканской зоне погибло около 2000 представителей церкви). Коммунисты и большинство социалистов осуждали эти действия, но часто просто не хотели портить отношения с анархистами, влияние которых в первые месяцы войны достигло апогея. Известен, однако, случай, когда Долорес Ибаррури взяла в свою машину монахиню и отвезла ее в безопасное место, где та находилась до самого конца войны. В сентябре 1936 года коммунисты организовали выступление по своей радиостанции католического священника Оссорио-и-Галландо, что вызвало смягчение общей политики по отношению к церкви. Тем не менее, вплоть до начала 1938 года все публичные церковные службы на территории республики были запрещены, хотя за богослужения в частных домах не преследовали.

Положение в республиканской зоне усугублялось еще и тем, что 22 февраля 1936 года по амнистии тюрьмы покинули не только политзаключенные, но и обыкновенные уголовники. После мятежа многие из них примкнули к анархистам и занимались обычным грабежом или сводили счеты с судьями, упрятавшими их за решетку. В районе Валенсии действовала целая так называемая «железная» колонна бандитствующих элементов, грабившая банки и «реквизировавшая» имущество граждан. Колонну удалось разоружить только при помощи коммунистических отрядов после настоящих уличных боев в Валенсии.

Правительство Хираля пыталось положить конец бесчинствам маскировавшихся под милицию уголовников. Гражданам рекомендовали не открывать двери ночью и при первых подозрениях сразу вызывать республиканскую гвардию. Прибытия гвардейцев (а часто лишь угрозы вызвать их), как правило, бывало достаточно, чтобы самозванные милиционеры (это были в основном подростки) убрались восвояси.

Прието и видные деятели компартии неоднократно выступали по радио с требованием немедленного прекращения актов самосуда. Когда после мятежа тысячи сторонников путчистов, членов правых партий и просто состоятельных людей укрылось в иностранных посольствах (в основном - латиноамериканских), правительство Народного фронта не только не настаивало на их выдаче, но и разрешило дипмиссиям снять дополнительные помещения, хотя осенью 1936 года персонал всех посольств покинул столицу. В Мадриде преспокойно отсиживались в посольствах более 20000 врагов республики. Оттуда периодически обстреливались республиканские патрули и подавались световые сигналы авиации мятежников. Реакционно настроенный дуайен дипкорпуса чилийский посол пытался даже привлечь к «гуманитарной акции» советское полпредство, но безуспешно. Отказались принимать «беженцев» на территории своих посольств и англичане с американцами. Они ссылались на международное право, запрещавшее использовать территорию диппредставительств для подобных целей.

4 декабря 1936 года испанская служба безопасности при содействии прикомандированных советских советников из НКВД провела неожиданный налет на одно из зданий финского посольства в Мадриде (оттуда частенько стреляли по патрулям) и обнаружила там 2000 человек, в т. ч. 450 женщин, а также массу оружия и мастерскую по производству ручных гранат. Естественно, в здании не оказалось ни одного финна. Все дипломаты были в Валенсии, а с каждого «постояльца» взималась плата от 150 до 1500 песет в месяц. По распоряжению тогдашнего премьер-министра Ларго Кабальеро все «беженцы» из финского посольства были депортированы во Францию, откуда большая часть вернулась в зону, контролируемую мятежниками.

В одном из зданий, находившихся под опекой турецкого посольства, было обнаружено 100 ящиков с винтовками, а из перуанского посольства фалангисты вообще вели радиопередачи, сообщая мятежникам информацию о положении республиканских частей под Мадридом.

Несмотря на эти неопровержимые факты, правительство республики не решалось прекратить посольский «беспредел», опасаясь испортить отношения с западными странами.

Многие фалангисты смогли бежать из посольств в зону мятежников, другие спокойно отсиживались в дипмиссиях до самого конца войны. Следует отметить, что уже в первые месяцы войны республиканцы предложили через Красный крест наладить обмен пленными, а также разрешить свободный проход через линию фронта женщин и детей. Мятежники ответили на это отказом. Они считали Красный крест масонской (а значит, подрывной организацией). Обменивались на французской границе только попавшие в плен советские, немецкие и итальянские летчики, а также высокопоставленные офицеры и политики обеих сторон.

Заканчивая сравнительный анализ политических репрессий в «двух Испаниях» после 18 июля 1936 года, можно лишь констатировать, что сравнению они не поддаются. И дело даже не в том, что в республиканской зоне жертвами чисток стало в 10 раз меньше людей (около 20 тысяч человек). Каждая безвинно загубленная жизнь заслуживает сострадания. Но мятежники сознательно использовали массовый террор как средство войны, предвосхищая поведение нацистов в Восточной Европе и СССР, в то время как республика старалась максимально сдерживать справедливый гнев, переполнявший массы, столкнувшиеся с изменой и предательством собственной армии.

Но вернемся к положению на фронтах в этот черный для республики август 1936 года. Несмотря на быстрые темпы продвижения африканской армии, взятие Бадахоса и соединение двух частей мятежной территории в единое целое, республика еще не чувствовала нависшей над ней смертельной опасности и безумно распыляла свои и так не слишком мощные силы.

Многообещающе начинались для республиканцев операции на Арагонском фронте, где у мятежников не было ни авиации, ни артиллерии, ни достаточного количества войск. В первые дни войны из Барселоны вышла окрыленная победой над путчистами в городе колонна анархистов во главе с Дуррути. Вместо заявленных провожающему населению 20 тысяч бойцов, в колонне едва набралось 3000, но по дороге ее догнали колонны ОСПК (Объединенной социалистической партии Каталонии) и троцкистской партии ПОУМ. В первых числах августа республиканцы окружили с трех сторон арагонский город Уэску, где фронт уже держали оставшиеся верными республике солдаты регулярной армии из гарнизона городка Барбастро. Несмотря на выгодные позиции и подавляющее превосходство в силах настоящего штурма Уэски так и не произошло. В районе городского кладбища позиции сторон были так близки, что анархисты и мятежники обменивались в основном не выстрелами, а ругательствами. Уэска, которую мятежники называли своим Мадридом, так и осталась в их руках, хотя единственная дорога, связывающая город с тылом, находилась под обстрелом республиканцев.

Анархисты оправдывали свое бездействие под Уэской тем, что их основные силы были брошены на освобождение Сарагосы. После взятия столицы Арагона НКТ-ФАИ планировала развернуть во всей Испании революцию в своем понимании. Как выглядела такая революция, демонстрировала сама колонна Дуррути, провозглашая в освобожденных арагонских селах «либертарный коммунизм» без денег и частной собственности. Сопротивлявшихся крестьян-»реакционеров» иногда расстреливали, хотя сам Дуррути часто заступался за них.

Наконец 6000 бойцов Дуррути подошли к Сарагосе. И здесь по совету командира военного гарнизона Барбастро полковника Вильяльбы колонна вдруг отошла назад, так как полковник опасался окружения. И это, несмотря на то, что у мятежников в Сарагосе было в два раза меньше солдат и они были гораздо слабее в артиллерии. Свою роль сыграло и то, что у анархистов не было четкой системы командования. У полковника Вильяльбы формально не было никаких полномочий, и Дуррути то прислушивался к его советам, то игнорировал их. Самому Дуррути, несмотря на казалось бы непререкаемый авторитет приходилось выступать перед своими бойцами по двадцать раз в день, убеждая их идти в наступление. Колонна анархистов быстро таяла и вскоре в ней осталось 1500 человек.

Никакой связи и координации действий с правительством в Мадриде или даже с соседними участками фронта, занимаемыми «марксистскими колоннами», не существовало. Так была упущена реальная возможность взять Сарагосу и соединиться с отрезанным от основной части республики севером страны. До середины 1937 года Арагонский фронт был фронтом только по названию: мятежники держали здесь минимальное количество войск (30 тысячам на стороне путчистов весной 1937 года противостояли 86 тысяч республиканцев), а задававшие с республиканской стороны тон анархисты не очень-то докучали им боевой деятельностью.

В последних числах июля в Каталонии и Валенсии зародилась мысль отбить у мятежников главный остров Балеарского архипелага Майорку. Автономное правительство Каталонии не стало консультироваться с Мадридом, а решило провести операцию на свой страх и риск. План десанта разработали два капитана - Альберто Байо (ВВС) и Мануэль Урибарри (гражданская гвардия Валенсии). В состав экспедиционных сил общей численностью 8000 человек входили отряды всех основных партий. Высадка осуществлялась при поддержке двух эсминцев, канонерской лодки, торпедного катера и трех подводных лодок. Был даже свой плавучий госпиталь. Сам десант размещался на тех же баркасах, которые армия использовала в 1926 году во время знаменитого десанта в бухте Алусемас, решившего исход марокканской войны.

5 и 6 августа практически без боя республиканский десант занял два небольших острова Ивиса и Форментера. 16 августа десантники высадились на восточном берегу Майорки и, используя фактор внезапности, заняли город Порто Кристо. Был образован плацдарм в форме дуги длиной 14 и глубиной 7 километров. Но вместо того, чтобы развить успех, республиканцы бездействовали целый день и этим дали возможность противнику придти в себя. Особенно опасался потери Балеарских островов Муссолини. Он уже договорился с мятежниками, что на время войны (а может, и на более длительный срок) острова станут итальянской военно-морской и военно-воздушной базой. Поэтому уже через 10 дней после успешной высадки республиканцев их позиции стали утюжить итальянские самолеты. Истребители «фиат» не дали республиканским бомбардировщикам никакой возможности сделать тоже самое. Франко направил на помощь Майорке подразделения Иностранного легиона.

Общее руководство мятежниками осуществлял итальянец Арконавальдо Бонаккорси, известный как граф Росси. «Граф» появился на Майорке сразу после мятежа и сместил назначенного генералом Годедом испанского военного губернатора. Итальянец разъезжал в черной рубашке с белым крестом в собственной автомашине и гордо говорил светским дамам, что ему нужна новая женщина каждый день. «Граф» и его подручные только за несколько недель хозяйничания на острове уничтожили более 2000 человек. Росси организовал оборону острова, опираясь на присланную Муссолини авиацию.

Но тем временем в Мадриде осознали, что главная опасность республике угрожает с юга, и потребовали отозвать десант с Майорки и бросить его на столичный фронт. 3 сентября 1936 года к острову подошли линкор «Хайме I» и крейсер «Либертад» ВМС республики. Командиру десанта капитану Байо было приказано в течение 12 часов эвакуировать войска. В противном случае флот угрожал бросить высадившийся десант на произвол судьбы. 4 сентября экспедиционный корпус, практически не понесший потерь, вернулся в Барселону и Валенсию. Оставленный на Майорке госпиталь с ранеными был вырезан графом Росси. Примечательно, что республиканцы расположили госпиталь в женском монастыре и за время пребывания на острове не причинили зла ни одной монахине.

Таким образом, весьма эффектная с военной точки зрения десантная операция республиканцев не привела к осязаемым результатам и не облегчила положение на других фронтах.

К началу августа Мола осознал бесплодность своих попыток прорваться к Мадриду через Сьерра-Гуадарраму. Тогда он решил ударить по Стране басков, чтобы отрезать ее от французской границы, подступы к которой прикрывал город Ирун. У республиканцев все еще не было единого командования. Правда, на бумаге существовала Хунта обороны Гипускоа (так называлась провинция Страны басков, прилегающая к Франции), но в реальности каждый город и каждая деревня оборонялись на свой страх и риск.

5 августа около 2000 мятежников во главе с одним из лидеров карлистов полковником Беорлеги перешли в наступление на Ирун. Мола передал этой группировке всю свою артиллерию, а Франко прислал 700 легионеров. Однако баски храбро сопротивлялись и солдаты Беорлеги до 25 августа не могли взять господствующую над городом крепость Сан-Марсиаль. Франко пришлось «юнкерсами» перебрасывать полковнику дополнительные подкрепления. Повторное наступление 25 августа было вновь отбито грамотным пулеметным огнем, причем мятежники понесли серьезные потери.

Защитники Ируна получили подкрепление в виде нескольких сотен милиционеров из Каталонии, которые добрались до Басконии через юг Франции. Но 8 августа французское правительство закрыло границу с Испанией (первый шаг пресловутой «политики невмешательства», о которой будет рассказано ниже) и несколько грузовиков с боеприпасами, посланные из Каталонии, уже не смогли добраться до Ируна. Хотя население южной Франции все равно не скрывало своих симпатий. Французские крестьяне с приграничных холмов световыми сигналами сообщали республиканцам о позициях мятежников и о передвижении войск в их лагере. Бойцы милиции из Ируна часто переходили во Францию поесть и отдохнуть, возвращаясь нагруженные винтовками, пулеметами и боеприпасами. Французские пограничники закрывали на это глаза.

И все же благодаря более организованному применению войск, мятежники захватили 2 сентября крепость Сан-Марсиаль, что решило судьбу Ируна. 4 сентября при поддержке итальянской авиации смертельно раненый Беорлеги все-таки вошел в город, подожженный отступавшими анархистами. Кстати, самого полковника подстрелили с другой стороны границы французские коммунисты.

13 сентября после бомбардировки флотом мятежников баски оставили курортную столицу тогдашней Испании город Сан-Себастьян. В результате северной кампании Мола захватил территорию в 1600 квадратных километров с солидным промышленным потенциалом, но в отличие от «счастливчика» Франко эта победа досталась ему дорогой ценой. Из 45 рот, введенных в бой мятежниками (в основном, карлистов), баски, которых было лишь около 1000 человек при одной артиллерийской батарее (75-мм орудий) вывели из строя одну треть.

Что же происходило в то время на южном, основном, фронте гражданской войны? После взятия Бадахоса колонны Ягуэ повернули на северо-восток и по долине реки Тахо стали быстро продвигаться к Мадриду. За неделю к 23 августа мятежники прошли половину расстояния от Бадахоса до столицы. В долине Тахо, также как и в Эстремадуре, практически не было естественных препятствий. Лишь в одном месте на холмах Монтес-де Гуадалупе народная милиция оказала сопротивление, но после угрозы обхода была вынуждена отойти.

27 августа три колонны мятежников соединились и развернули наступление в сторону важного транспортного узла города Талавера-де-ла Рейна, от которого до Мадрида было 114 километров. В районе Талаверы горные хребты сужали долину Тахо и город был удобным рубежом обороны. За две недели после Бадахоса 6000 легионеров и марокканцев Ягуэ прошли 300 километров.

Республиканскими войсками в районе Талаверы командовал кадровый офицер генерал Рикельме. К городу срочно подходили наиболее боеспособные части республики, отбросившие месяц назад Молу от Мадрида: роты Пятого коммунистического полка и молодежные батальоны ОСМ под командованием Модесто и Листера. Но, прибыв на фронт, они узнали, что Рикельме без боя сдал Талаверу, и бойцы милиции в панике бежали из города на автобусах, как футбольные болельщики со стадиона.

Ключевую роль в победе мятежников под Талаверой сыграла германо-итальянская авиация. Достаточно было бреющих полетов «юнкерсов», «фиатов» и «хейнкелей» - и большинство милиционеров бросалось наутек.

Сдача Талаверы 4 сентября 1936 года поразила республику, как гром среди ясного неба. Правительство Хираля было вынуждено уйти в отставку. Стало очевидным, что новый кабинет должен включать в себя все основные силы Народного фронта.

Сначала президент Асанья просто хотел дополнить правительство несколькими видными социалистами и, прежде всего, Ларго Кабальеро который часто выступал с воинственными речами, в том числе и перед бойцами милиции в Талавере. Он говорил, что правительство беспомощно и не знает, как надо правильно вести войну. Опираясь на свою популярность, Ларго Кабальеро отказался войти в правительство рядовым министром, и потребовал для себя пост премьера, который он, в конце концов, и получил, став еще и военным министром. Для подкрепления притязаний Кабальеро на власть в Мадриде было сосредоточено 2000–3000 бойцов милиции ВСТ. Прието возглавил министерства ВВС и ВМС. В целом, члены ИСРП взяли большинство портфелей, но Ларго Кабальеро настаивал, чтобы в правительство обязательно вошли коммунисты. Лидеры КПИ отказывались, ссылаясь на соображения международного характера. Мол, мятежники и так называют Испанию «красной», коммунистической страной, и чтобы не давать в мире дополнительной почвы для этих утверждений, компартии пока не следует участвовать в правительстве. Однако Ларго Кабальеро не отставал, упрекая коммунистов в нежелании в трудную минуту разделить ответственность за судьбы страны. Посоветовавшись с руководством Коминтерна, Хосе Диас в конце концов дал добро и два коммуниста стали министрами земледелия (Висенте Урибе, бывший каменщик) и народного образования (Хесус Фернандес). Таким образом, впервые в истории западной Европы в правительство капиталистической страны вошли коммунисты. Анархисты же по-прежнему наотрез отказывались сотрудничать с государственной властью, которую они хотели отменить.

Назначение Ларго Кабальеро премьером далось Асанье непросто. Этот шаг ему подсказал Прието, всегда считавший, что его основной соперник по ИСРП не способен ни к какой серьезной административной работе (как мы убедимся, Прието был прав). Коммунистов неприятно поразила безапелляционность, с которой Кабальеро потребовал для себя пост премьера и военного министра одновременно. И все же в момент кризиса главой исполнительной власти должен был стать человек, которому доверяли массы, а таким человеком в начале сентября 1936 года был только «испанский Ленин» - Ларго Кабальеро. Прието думал, что Кабальеро станет знаменем, под которым другие люди и, прежде всего, он сам начнут кропотливую и черновую работу по созданию регулярной армии

Но эти надежды не оправдались. Правда, Ларго Кабальеро громогласно объявил, что его кабинет - это «правительство победы». Облаченный в синий комбинезон «моно» народной милиции с винтовкой наперевес Кабальеро встречался с бойцами и убеждал их, что скоро наступит перелом. Поначалу новый премьер упорядочил работу военного министерства и генштаба. Раньше там постоянно толклись разные люди, размахивая мандатами всевозможных комитетов и требуя оружия и продовольствия. Кабальеро установил охрану и четкий распорядок дня. Его прямой телефон был известен немногим, и он очень щепетильно относился к каждому посетителю, так что попасть на прием к военному министру стало непросто. 65-летний Кабальеро появлялся на рабочем месте ровно в 8 утра, а в 8 вечера шел отдыхать. Будить себя ночью, даже по важным вопросам он строго запретил. Скоро сотрудники министерства почувствовали, что наведение порядка (бесспорно, давно назревшее) стало выливаться в какой-то слишком неповоротливый бюрократический механизм, мешающий принимать оперативные решения именно в тот период, когда судьбы войны решали дни и часы. Ларго Кабальеро стал стремиться решать многие мелкие вопросы единолично. Так, например, по его приказу изъяли у населения неучтенные пистолеты, которых набралось 25 тысяч. Ларго Кабальеро заявил, что будет распределять эти пистолеты сам и только на основании написанного им лично приказа.

У нового премьера была еще одна скверная черта. Возглавив правительство Народного фронта, он остался по сути своей профсоюзным лидером, пытавшимся укрепить позиции «своего» профцентра ВСТ за счет других партий и профсоюзов. Особенно завидовал Кабальеро коммунистам, ряды которых, несмотря на большие потери в дни мятежа и в первых схватках войны, росли как на дрожжах.

С чисто военной точки зрения у Кабальеро был один «пунктик», едва не приведший к сдаче Мадрида. Премьер почему-то всеми силами противился возведению вокруг столицы укрепленных рубежей обороны. Он полагал, что окопы и доты гасят боевой дух милиции. Для этого человека словно не существовали горькие уроки «черного» августа на юге Испании, когда легионеры и марокканцы устраивали народной милиции настоящие побоища в чистом поле. К тому же Кабальеро противился посылке на строительство укреплений членов профсоюза строителей, так как те были из «своего», «родного» ВСТ!

Мы помним, что Кабальеро и его сторонники сначала были вообще против регулярной армии, считая настоящей стихией испанца партизанскую войну. Но когда коммунисты и советские военные советники предложили создать партизанские отряды для действий в тылу мятежников (при симпатиях населения почти всей Испании к республике, это напрашивалось само собой), Кабальеро долго этому противился. Он считал, что партизан должен воевать на фронте.

И все же «блицкриг» африканской армии и успехи коммунистического Пятого полка заставили Ларго Кабальеро согласиться с созданием на базе народной милиции шести смешанных бригад регулярной Народной армии, к чему призывал появившийся в Мадриде в начале сентября советский военный атташе комбриг В.Е. Горев (ранее Владимир Ефимович Горев был военным советником в Китае, а в Испанию прибыл с должности командующего танковой бригадой). В каждой бригаде должно было насчитываться четыре пехотных батальона с пулеметами, минометный взвод, двенадцать орудий, кавалерийский эскадрон, взвод связи, саперная рота, автотранспортная рота, медсанчасть и взвод снабжения. Такая бригада, имевшая по штату 4000 бойцов, была автономным соединением, способным самостоятельно выполнять любые боевые задачи. Именно такими бригадами (хотя их называли колоннами) и рвались к Мадриду легионеры и марокканцы. Но, согласившись с созданием смешанных бригад в принципе, Кабальеро затягивал их формирование на практике. Каждый командир будущей бригады получил 30000 песет и приказ сформировать бригады к 15 ноября. Если бы этот срок был выдержан, то Мадрид отстоять бы не удалось. Бригады приходилось бросать в бой «с колес», жертвуя временем и людьми. Но это привело к тому, что в ходе решающей битвы за Мадрид у республиканцев не оказалось никаких мало-мальских обученных резервов.

И все же Талавера встряхнула республику. «Романтическая война» закончилась. Началась борьба не на жизнь, а на смерть. Войскам Ягуэ потребовалось две недели, чтобы пройти от Талаверы к городу Санта-Олалья, т. е. 38 километров (напомним, что до этого, менее чем за месяц, африканская армия преодолела 600 километров).

Помимо упоминавшихся выше ударных коммунистических и молодежных рот к Талавере подошли и другие части. Командовать всеми силами республики под Талаверой (около 5 батальонов) было поручено одному из немногих «африканских» кадровых офицеров в стане республики полковнику Асенсио Торрадо (1892–1961), которому благоволил «сам» Ларго Кабальеро.

Асенсио атаковал Талаверу по военному «правильно», но не смог переформировать свои силы для отражения контрнаступления мятежников и отошел, опасаясь окружения. Асенсио не удосужился сконцентрировать силы на достаточно узком фронте (4–5 км) по обеим сторонам мадридского шоссе и бросал в бой свои батальоны не сразу, а один за одним. Их встречали плотный огонь пулеметов и артиллерии, атаки «юнкерсов» с воздуха. Затем африканская армия напирала на фланги измученных республиканцев и вынуждала их отходить. Конечно, стремительных темпов продвижения у мятежников уже не было, но этот выигрыш во времени давался республиканцам ценой колоссальных потерь и страшно медленно использовался Мадридом для наращивания обученных резервов.

У Санта-Олальи африканской армии пришлось, пожалуй, впервые вести сражение с закаленной в боях народной милицией. Прибывшая из Каталонии колонна «Либертад» («Свобода») 15 сентября, перешла в контрнаступление и, умело используя пулеметный огонь, освободила населенный пункт Пелаустан, отбросив мятежников на 15 километров. Но и здесь республиканцы не смогли закрепить свой успех: в результате контрудара сил Ягуэ некоторые части каталонской милиции попали в окружение и вынуждены были с потерями пробиваться к своим. 20 сентября африканская армия все же взяла Санта-Олалью, несмотря на героическое сопротивление республиканцев, потери которых достигали 80 % личного состава. В самом городке было хладнокровно расстреляно 600 бойцов милиции, попавших в плен.

21 сентября Ягуэ захватил город Македа, из которого вели две дороги: одна на север - к Мадриду, другая на восток - к городу Толедо, средневековой столице Испании. Там, за толстыми крепостными стенами древней крепости Алькасар, с момента подавления мятежа в Мадриде держался пестрый гарнизон путчистов в составе 150 офицеров, 160 солдат, 600 гражданских гвардейцев, 60 фалангистов, 18 членов правой партии «Народное действие», 5 карлистов, 8 кадетов Толедского пехотного училища и 15 других сторонников мятежа. Всего у командующего этим отрядом полковника Мигеля Москардо было 1024 бойца, но за стенами Алькасара находилось также 400 женщин и детей, часть из которых были членами семей мятежников, а часть взятыми в заложники близкими видных деятелей левых организаций. У осаждавшей Алькасар милиции сначала не было артиллерии, и мятежники чувствовали себя вполне уверенно за стенами толщиной в несколько метров. У них имелось достаточное количество воды, много конины. Не было недостатка и в боеприпасах. В Алькасаре даже издавалась газета, и проводились футбольные матчи.

Милиция в Толедо тоже не отличались особой активностью. Ее бойцы сидели на площади перед Алькасаром, перебрасываясь с осажденными различными колкостями. Потом возникли импровизированные баррикады из всякого хлама, но все равно мятежники ранили и убили в перестрелках гораздо больше милиционеров, чем сами потеряли убитыми и ранеными.

Осада шла ни шатко, ни валко примерно месяц. За это время пропаганда мятежников сделала из «героев Алькасара» символ преданности высоким идеалам «новой Испании». Мола и Франко стали соревноваться в освобождении Алькасара, понимая, что тот из них кто первым достигнет крепости, станет бесспорным лидером мятежного лагеря. Уже 23 августа с помощью самолета связи Франко пообещал Москардо, что африканская армия придет на помощь вовремя. 30 июля тоже самое сигнализировал Мола, добавив, что его войска ближе к Толедо.

Быстрое продвижение путчистов с юга заставило республиканское командование активизироваться и в Толедо. В конце августа начался слабый, но все же артобстрел крепости: был выпущен один 155-мм и несколько 75-мм снарядов. Саперы прорыли подкоп под стены, чтобы заложить туда взрывчатку. Но республиканцев удерживало от решительного штурма наличие в крепости женщин и детей, которых «герои Алькасара» использовали в качестве живого щита.

9 сентября ставший уже подполковником Висенте Рохо, ранее служивший преподавателем в пехотном училище Толедо и знавший лично многих из осажденных, по приказу Ларго Кабальеро под белым флагом вошел в Алькасар, пытаясь добиться освобождения женщин и детей и сдачи гарнизона. Рохо с завязанными глазами провели к Москардо, но попытки воззвать к воинской чести полковника, запрещавшей насильственное удерживание женщин и детей, ни к чему не привели. 11 сентября с такой же миссией в крепость прибыл мадридский священник отец Васкес Камараса. «Добрый христианин» Москардо велел привести одну из женщин, которая естественно заверила, что находится в Алькасаре по доброй воле и готова разделить с гарнизоном его судьбу. Два дня спустя к стенам крепости подошел дуайен дипломатического корпуса, посол Чили, и снова просил Москардо отпустить заложников. Полковник послал на стену своего адъютанта, через громкоговоритель сообщившего дипломату, что все просьбы следует передавать через военную хунту в Бургосе.

18 сентября милиционеры взорвали под Алькасаром три мины, не причинившие большого вреда осажденным.

В героической легенде франкистов об Алькасаре фигурировал и еще один трогательный эпизод. Во всех газетах мира сообщали, что 23 июля 1936 года командир осаждавшей крепость милиции подвел к телефону сына полковника Москардо Луиса, чтобы тот уговорил отца сдаться, угрожая в противном случае расстрелять сына. Москардо пожелал сыну мужественной смерти, после чего Луис, якобы, был немедленно расстрелян. На самом деле Луиса Москардо расстреляли позднее вместе с другими арестованными в качестве возмездия за жестокий налет авиации мятежников на Толедо. Конечно, Луис был ни в чем не виноват, но такова была страшная логика той гражданской войны. К тому же сын Москардо уже достиг призывного возраста.

Итак, когда Ягуэ взял Македу, перед Франко возник мучительный выбор: или идти на Толедо, отвлекаясь от главной цели - Мадрида, или форсированным маршем рвануться на столицу.

С чисто военной точки зрения, конечно, напрашивался бросок на Мадрид, и Франко прекрасно осознавал это. Столица была абсолютно не укреплена, а милиция деморализовала долгим отступлением, бесплодными контратаками и страшными потерями. Но генерал принимает решение остановить наступление на Мадрид и освободить Алькасар. Естественно, публично это объяснялось честным словом Франко, данным Москардо, что африканская армия придет ему на помощь. Говорили и о сентиментальных чувствах Франко, учившегося в пехотном училище Толедо. Но главным в мотивах генерала было вовсе не это. Театральное взятие Алькасара было нужно ему, чтобы закрепить свои претензии на единоличную власть в лагере мятежников.

Сделать первый и решающий шаг на этом пути ему помогли немцы, когда по настоянию Канариса приняли решение, что любая военная помощь мятежникам будет оказываться только через Франко. 11 августа Мола, так и не добившийся признания за рубежом, согласился с тем, чтобы Франко считался главным представителем мятежников. Германия продолжала и далее настаивать на назначении единоличного лидера и главнокомандующего «националистами» (так стали официально себя именовать путчисты, в противовес «красным» - республиканцам; в свою очередь республиканцы называли себя «правительственными силами», а мятежников - фашистами). При этом, конечно, подразумевался Франко: основную роль в его лоббировании опять взял на себя Канарис.

Еще до отъезда из Германии в июле 1936 года первой делегации мятежников, Канарис попросил Лангенхайма (уже являвшегося к тому времени агентом абвера) оставаться вблизи Франко и сообщать о всех шагах генерала. Но и Молу Канарис не упускал из поля зрения, используя свои давние контакты с начальником штаба «директора» полковником Хуаном Вигоном. Информацию Вигона дополняли сведения, получаемые из штаб-квартиры Молы через агента абвера Зайделя. Военный атташе Германии в Париже поддерживал связь с другими видными генералами-путчистами. Иногда даже Франко общался с Молой через Берлин, пока обе армии мятежников не установили непосредственный контакт друг с другом. Канарис наладил агентуру в республиканской зоне и делился информацией с Франко. Уже скоро абвер понес первые потери: его агент Эберхард Функ был задержан при попытке собрать информацию о складах боеприпасов республиканской армии, и заплатил за свое излишнее любопытство жизнью.

Канарис отложил на время все дела и занимался только Испанией. На его рабочем столе появился портрет Франко, которого Канарис считал одним из самых выдающихся государственных деятелей того времени. В конце августа Канарис послал к Франко через Португалию своего сотрудника и офицера ВМС Мессершмидта (его иногда путают с известным авиаконструктором), чтобы выяснить потребности мятежников в вооружении. Условием предоставления помощи была ее концентрация в руках Франко. В сентябре уже знакомый нам Йоханнес Бернхардт со своей стороны заявил Франко, что Берлин видит на посту главы испанского государства только его.

24 августа 1936 года по рекомендации Канариса Гитлер издал специальную директиву, в которой говорилось: «Поддержать генерала Франко, насколько это возможно, в материальном и военном отношении. При этом активное участие [немцев] в боевых действиях пока исключается». Именно после этой директивы из Германии в Кадис отправились новые партии самолетов (разобранные и упакованные в ящики с надписью «Мебель»), боеприпасы и добровольцы.

Однако военная разведка Канариса допустила серьезный прокол уже с первым пароходом «Усарамо». Рабочих-докеров Гамбурга, среди которых были традиционно сильны коммунисты, заинтересовали таинственные ящики и они намеренно «уронили» один из них, где лежали авиабомбы. Сотрудник контрразведки компартии Германии (Abwehrapparat) в Гамбурге Герберт Верлин сообщил об этом своему руководству в Париже. Как следствие, флагман республиканского флота линкор «Хайме I» уже поджидал «Усарамо» в Гибралтарском проливе. Немецкий корабль не отреагировал на приказ остановиться и на всех порах пошел к Кадису. Линкор открыл огонь, но на нем не было толковых офицеров-артиллеристов, и снаряды не причинили «Усарамо» никакого вреда. И все же для Канариса это был тревожный звонок. Если бы «Хайме I» захватил немецкий пароход, то скандал в мире поднялся бы такой, что Гитлер, возможно, прекратил бы вмешательство в испанские дела.

27 августа 1936 года Канарис был направлен в Италию, чтобы согласовать с начальником итальянской военной разведки Роаттой формы содействия обоих государств мятежникам. Было решено, что Берлин и Рим будут помогать в одинаковом объеме - и только Франко. Участие немцев и итальянцев в боевых действиях не предусматривалось, если только высшее руководство двух стран не примет другого решения. Встреча Канариса с Роаттой стала первым шагом на пути оформления военной оси Берлин - Рим, родившейся на полях битв в Испании. Во время переговоров Канариса с министром иностранных дел Италии Чиано, последний стал настаивать на прямом участии немецких и итальянских летчиков в боевых действиях. Канарис не возражал и по телефону из Рима уговорил военного министра Германии Бломберга отдать соответствующий приказ. Через несколько дней посланному в испанские воды немецкому флоту также дали «зеленый свет» на применение оружия для защиты направлявшихся в Испанию немецких транспортных судов.

Вскоре подполковник германского генштаба Вальтер Варлимонт (назначенный координатором по оказанию военной помощи Испании) совместно с Роаттой через Марокко прибыл в ставку Франко (она была перенесена из Севильи на север в Касерес) и разъяснил генералу суть достигнутых германо-итальянских договоренностей.

Получив благословение Германии и Италии непосредственно из уст высокопоставленных представителей фашистских государств, Франко почувствовал, что настал, наконец, момент для заявления своих претензий на власть. По его инициативе на 21 сентября 1936 года было назначено совещание военной хунты с приглашением других видных генералов. Лоббистскую работу с ними развернули специально отозванный с фронта Ягуэ (его повысили, сделав генералом) и давний друг Канариса Кинделан.

Встреча генералов состоялась в деревянном домике на аэродроме Саламанки. Номинальный глава хунты Кабанельяс высказался против учреждения поста единоличного главнокомандующего и отказался принять участие в голосовании. Остальные выбрали «генералиссимусом» Франко, хотя Кейпо де Льяно уже тогда был недоволен этим решением. Правда, он признавал, что никто другой (особенно Мола) не может выиграть войну. Следует подчеркнуть, что титул «генералиссимус» в данном случае не означал присвоения Франко этого звания. Просто так решили назвать главного среди генералов, т. е. первого среди равных.

Несмотря на формальную поддержку, Франко понимал, что его новое положение еще очень непрочно. Не были определены полномочия «генералиссимуса», а Кейпо де Льяно, едва покинув совещание, стал интриговать против нового вождя. Поэтому Франко в тот же день, 21 сентября 1936 года, принял решение взять Толедо и на волне этого успеха окончательно закрепить свое лидерство.

Республиканцы тоже сознавали важное символическое значение Алькасара. В сентябре они стали бомбить крепость, хотя в то критическое время каждый самолет был на вес золота, и авиационной поддержки так не хватало бойцам милиции, истекавшим кровью в боях с африканской армией. Франко использовал немецкие «юнкерсы» для доставки продовольствия осажденным в Алькасаре. 25 сентября 1936 года республиканские истребители «девуатин» французского производства сбили один Ю-52 над Толедо. Три пилота покинули бомбардировщик на парашюте, но один был убит пулеметной очередью истребителя еще в воздухе. Второй, приземлившись, успел застрелить троих бойцов милиции, прежде чем его постигла та же учесть. Больше всего не повезло третьему летчику. Его отдали возмущенным варварскими бомбардировками Толедо женщинам, которые буквально разорвали пилота на куски.

В тот же день 25 сентября три колонны африканской армии под командованием приверженца карлистов генерала Варелы двинулись на Толедо. Уже на следующий день бои шли в окрестностях города. 27 сентября иностранным журналистам приказали покинуть боевые порядки мятежников. Было ясно, что предстоит еще одна ужасная бойня. Так и случилось. Милиция не оказала в Толедо сильного сопротивления, только на городском кладбище милиционеры держались несколько часов. Опять подвели анархисты, заявившие, что если не прекратится огонь вражеской артиллерии, то они отказываются сражаться.

Тем не менее, марокканцы и легионеры не брали пленных. Улицы были завалены трупами, по мостовым текли ручейки крови. Как всегда был вырезан госпиталь, причем в раненых республиканцев бросали гранаты. 28 сентября исхудавший и отпустивший бороду Москардо, выйдя из ворот крепости, доложил Вареле: «В Алькасаре без перемен, мой генерал». Через два дня «взятие» Алькасара было специально повторено для кино- и фотожурналистов (за это время Толедо кое-как очистили от трупов), но на этот раз доклад Москардо принимал уже сам Франко.

Легенда о «львах Алькасара» и их «мужественных освободителях» была растиражирована ведущими мировыми СМИ. Этот ход в первой пропагандистской войне современной европейской истории остался за мятежниками.

Перед дворцом Франко в Касересе были собраны ликующие толпы, скандировавшие «Франко, Франко, Франко!» и поднимавшие руки в фашистском приветствии. На волне «народного восторга» генерал сделал решающий шаг в борьбе за первенство в лагере мятежников.

28 сентября в Саламанке состоялось новое и последнее совещание военной хунты. Франко стал не только главнокомандующим, но и главой правительства Испании на время войны. Бургосская хунта упразднялась, и вместо нее создавались так называемая государственно-административная хунта, являвшаяся уже просто аппаратом при новом вожде (она состояла из комитетов, практически повторявших структуру обычного правительства: комитеты юстиции, финансов, труда, промышленности, торговли и т. д.)

Франко сделали именно главой правительства, а не государства, так как монархическое большинство среди генералов считало главой Испании короля. Сам Франко еще не определился четко в своих предпочтениях. 10 августа 1936 года он заявил, что Испания остается республиканской, а уже через 5 дней утвердил красно-желтый монархический флаг как официальный штандарт своих войск.

После своего избрания лидером Франко вдруг стал именовать себя не главой правительства, а главой государства (за это Кейпо де Льяно назвал его «свиньей»). Умным людям сразу стало ясно, что Франко не нужен никакой монарх: пока генерал жив, он не отдаст верховной власти ни в чьи руки.

Став вождем, Франко сразу же оповестил об этом Гитлера и Муссолини. Первому он выразил свое восхищение новой Германией. Помимо этих чувств, Франко пытался копировать культ личности, к тому времени уже сложившийся вокруг «фюрера». Генерал ввел по отношению к себе обращение «каудильо», т. е. «вождь», а одним из первых лозунгов новоявленного диктатора стал слоган - «Одно отечество, одно государство, один каудильо» (в Германии это звучало как «Один народ, один рейх, один фюрер»). Авторитет Франко всячески укрепляла католическая церковь, высшие иерархи которой были враждебны республике, начиная с момента ее рождения в апреле 1931 года. 30 сентября 1936 года епископ Саламанки Пла-и-Деньел выступил с пасторским посланием «Два города». «Земному городу (т. е. республике), где господствуют ненависть, анархия и коммунизм противопоставлялся «город небесный» (т. е. зона мятежников), где правят любовь, героизм и мученичество. Впервые в послании гражданская война в Испании была названа «крестовым походом». Франко не был особо религиозным человеком, но после того как его возвели в сан предводителя «крестового похода», стал подчеркнуто соблюдать почти всю обрядовую сторону каталицизма и даже завел личного духовника.

На этом месте, пожалуй, стоит подробнее познакомиться с биографией человека, которому суждено было править Испанией с 1939 по 1975 год.

Франсиско Франко Баамонде родился 4 декабря 1892 года в галисийском городе Эль-Ферроль. В Испании, как и в других странах, жители разных исторических провинций, наделяются некими особыми свойствами характера, придающими им свой неповторимый колорит. Если андалусцев считают прямодушными (если не сказать - простоватыми), а каталонцев практичными, то галисийцев - хитрыми и изворотливыми. Говорят, что когда галисиец идет по лестнице, то нельзя понять, поднимается он или спускается. В случае с Франко народная молва попала в точку. Этот человек был хитрым и осторожным, и именно эти два качества вознесли его на вершину власти.

Отец Франко был человеком весьма вольных (а попросту говоря, распутных) нравов. Мать, напротив, была женщиной строгих правил, хотя мягкой и доброй по характеру и очень набожной. Когда родители расстались, мать воспитывала детей (их было пятеро) одна. Сначала Франсиско хотел стать моряком (для жителей крупнейшей базы ВМС Испании Эль-Ферроль это было естественно), но поражение в войне 1898 года привело к сокращению флота, и в 1907 году он поступил в Толедское пехотное училище (его официально именовали Академией). Там его учили верховой езде, стрельбе и фехтованию, как и 100 лет назад. Техника была в испанской армии не в почете. В 1910 году после окончания училища (Франсиско был по успеваемости на 251-м месте из 312 выпускников) Франко присвоили звание лейтенанта и отправили служить в родной город. Но настоящую военную карьеру можно было сделать только в Марокко, куда после подачи соответствующего ходатайства Франко и прибыл в феврале 1913 года.

Юный офицер демонстрировал в боях храбрость (хотя и расчетливую) и уже через год получил звание капитана. Он не интересовался женщинами и отдавал все время службе. Его представили к званию майора, но командование посчитало служебный рост офицера слишком быстрым, и отменило представление. И тут Франко впервые проявил свое гипертрофированное честолюбие, обратившись с жалобой на имя короля(!) Настойчивость принесла ему майорские погоны в феврале 1917 года.

Майорских должностей в Марокко не хватало, и Франко вернулся в Испанию, где стал командовать батальоном в столице Астурии Овьедо. Когда там начались рабочие волнения, военный губернатор генерал Анидо призвал убивать забастовщиков как «диких зверей». Комбат Франко выполнял этот приказ без всяких угрызений совести. Как и большинство офицеров, он ненавидел левых, масонов и пацифистов.

В ноябре 1918 года Франко познакомился с майором Мильяном Астраем, который носился с идеей создать в Испании Иностранный легион по французскому образцу. После того, как эти планы воплотились в жизнь 31 августа 1920 года, Франко принял командование первым батальоном («бандерой») легиона и осенью вновь прибыл в Марокко. Ему повезло: его часть не участвовала в наступлении, завершившимся катастрофой под Аннуалем в 1921 году. Когда марокканцев стали теснить, Франко проявил невиданную жестокость. После одного из боев он и его солдаты принесли в качестве трофеев двенадцать отрезанных голов.

Но офицера опять обошли, не присвоив звание полковника, и Франко покинул легион, сформировавший в нем такие качества, как решительность, жестокость и пренебрежение к правилам ведения войны. Благодаря прессе, смаковавший героизм молодого офицера, Франко стал широко известен в Испании. Король присвоил ему почетный титул камергера. Франко вернулся в Овьедо, но уже в июне 1923 года его произвели в полковники и сделали командующим легионом. Отложив намечавшуюся женитьбу, Франко вернулся в Марокко. Немного повоевав, он все-таки женился в октябре 1923 года на представительнице старинного, но обедневшего рода Марии дель Кармен Поло, с которой он познакомился еще 6 лет назад. За свадьбой героя Марокко уже следила вся страна. И уже тогда один из мадридских журналов назвал его «каудильо».

В 1923–1926 годах Франко снова отличился в операциях в Марокко и был произведен в бригадные генералы, став самым молодым генералом в Европе. Газеты уже величали его «национальным достоянием» Испании. И опять высокое звание вынудило его покинуть Марокко. Франко был назначен командующим самой элитной частью армии - 1-ой бригадой 1-ой дивизии в Мадриде. В сентябре 1926 года у Франко родился первый и единственный ребенок - дочь Мария дель Кармен. В столице генерал завязывает много полезных связей, прежде всего в политических кругах.

В 1927 году король Альфонс XIII и диктатор Испании Примо де Ривера решили, что армии нужно высшее учебное заведение, готовящее офицеров всех родов войск (до этого военные училища Испании были отраслевыми). В 1928 году была учреждена Военная академия в Сарагосе и Франко стал ее первым и последним начальником. Мы помним, что Асанья в ходе военной реформы упразднил академию. Дальнейший путь Франко до июля 1936 года, уже описанный на страницах этой книги, был путем заговорщика против республики, но заговорщика расчетливого, готового действовать только наверняка. Многие считали Франко посредственностью, пищу для чего бесспорно давала его непритязательная внешность - одуловатое лицо, рано обозначившийся живот, короткие ноги (республиканцы дразнили генерала «Франко-коротышка»). Но генерал был кем угодно, только не серостью. Да, он был готов уйти в тень, временно отступить, но только для того, чтобы с новых позиций добиваться осуществления цели своей жизни - верховной власти в Испании. Пожалуй, именно фантастическая целеустремленность сделала Франсиско Франко 1 октября 1936 года (в этот день были официально объявлены его новые титулы) лидером Испании, которую, правда, еще предстояло завоевать.

Для этого Франсиско Франко надо было разбить другого Франсиско - Ларго Кабальеро, который, осознав, наконец, грозившую республике смертельную опасность, стал лихорадочно действовать.

28 и 29 сентября были изданы декреты о переводе солдат, сержантов и офицеров милиции на военную службу. Офицерам милиции подтверждала воинские звания (полученные, как правило, по решению самих бойцов) специальная аттестационная комиссия. Любой, кто не хотел становиться военнослужащим регулярной армии, мог покинуть ряды милиции. Таким образом, армия республики создавалась не на базе старых кадровых вооруженных частей, а на основе разношерстных и плохо обученных отрядов гражданских лиц. Это затрудняло формирование настоящей армии, но было в тех условиях хотя бы каким-то шагом вперед. Анархисты, естественно, оставили декреты правительства без внимания, сохранив прежние «вольные» порядки.

Ларго Кабальеро приказал ускорить формирование на Центральном фронте (т. е. вокруг Мадрида) 6 смешанных регулярных бригад. Во главе 1-й бригады встал бывший командир Пятого полка Энрике Листер. Много командиров и комиссаров этого полка влились и в остальные 5 бригад.

Приказ о создании бригад, и так сильно запоздавший, был доведен до их командиров только 14 октября. Как уж упоминалось выше, предписывалось закончить их формирование к 15 ноября, да и то военное министерство считало этот срок нереальным. Но обстановку на фронте диктовали не приказы Ларго Кабальеро, а хотя и замедлившееся, но по-прежнему неуклонное продвижение мятежников к столице.

15 октября 1936 года Ларго Кабальеро издал постановление об учреждении Генерального военного комиссариата, чем фактически только легализовал политических комиссаров, действовавших в отрядах милиции, особенно в тех, что находились под контролем коммунистов. Кабальеро долго противился этой назревшей мере. Но успехи кадров Пятого полка, подчас весьма резко контрастировали с боеспособностью милиции социалистов (к тому же последняя очень уступала коммунистическим отрядам в численности). Кабальеро был неприятно поражен, когда еще в июле прибывшие в Сьерра-Гуадарраму части социалистической милиции не выдержали первого боевого соприкосновения с противником и в панике бежали. Командующий силами республики на этом горном фронте полковник Мангада в сердцах бросил: «Я просил прислать мне бойцов, а не зайцев». Мужество же коммунистических батальонов во многом объяснялось именно серьезно поставленной там политической работой. Один из кадровых офицеров даже сказал, что всех новобранцев надо делать на три месяца членами компартии, и это с лихвой заменит курс молодого бойца.

И вот, наконец, были учреждены должности военных делегатов (так официально назывались комиссары, хотя прижилось именно название «комиссар», что объяснялось популярностью СССР среди широких масс), которых военное министерство назначало во все воинские части и военные учреждения. Определялось, что комиссар должен быть помощником и «правой рукой» командира и основной его заботой считалось объяснение необходимости железной дисциплины, поднятие боевого духа и борьба с «происками врага» в рядах армии. Таким образом, комиссар не подменял командира, а был, выражаясь близким российскому читателю военным языком, своего рода замполитом. Во главе Главного военного комиссариата (ГВК) стал левый социалист Альварес дель Вайо (сохранивший портфель министра иностранных дел), его заместителями были представители всех партий и профсоюзов Народного фронта. Ларго Кабальеро обратился ко всем организациям Народного фронта с предложением выдвинуть кандидатов на должности военных делегатов. Больше всего кандидатур представили коммунисты - 200 уже к 3 ноября 1936 года.

Кабальеро всеми силами стремился не допустить преобладания среди комиссаров членов КПИ и даже мобилизовал на эту работу 600 человек из профактива возглавляемого им самим ВСТ.

Первоначально ГВК проводил ежедневные совещания, на которых утверждались директивы на день. Но события развивались быстрее, и часто ГВК за ними просто не успевал. Вскоре была отменена и практика прибытия комиссаров с фронта для отчетов. Чтобы не дергать их, на передовую выезжали сами представители ГВК. Советником Главного военного комиссариата был специальный корреспондент «Правды» в Испании Михаил Кольцов («Мигель Мартинес»).

После сдачи Талаверы Ларго Кабальеро уже не противился предложениям коммунистов и офицеров генштаба о строительстве вокруг Мадрида нескольких укрепленных линий обороны. Однако и кипучей энергии в этом вопросе премьер не показал. Да и в целом в организации обороны столицы вплоть до начала ноября царила страшная неразбериха. Компартии пришлось, как и в случае с Пятым полком, действовать собственным примером. Парторганизация Мадрида мобилизовала на строительство укреплений («фортифов», как их называли мадридцы) тысячи своих членов. Только после этого правительство создало специальную комиссию из специалистов для планомерной постройки укрепрайонов. Но было поздно. Вместо трех намеченных рубежей обороны был построен (да и то не до конца) один лишь сектор, прикрывавший западные предместья столицы. В то время основной удар мятежники наносили с юга, но именно западная линия укреплений спасла Мадрид в ноябре 1936 года.

Можно сделать вывод, что Ларго Кабальеро многому научился к октябрю 1936 года. Теперь он уже не только говорил правильные слова, но и принимал правильные решения. Не хватало лишь одного - жесткого проведения этих решений в жизнь.

Прежде чем приступить к описанию ключевого сражения первого этапа гражданской войны в Испании, следует остановиться на международном положении республики в августе-сентябре 1936 года.

С Германией и Италией все было ясно. Сохраняя формально дипломатические отношения с республикой, Берлин и Рим активно, хотя как им казалось тайно, поддерживали мятежников. В Мадриде это знали, но сначала не могли доказать вмешательство какими-нибудь фактами. Вскоре они появились. 9 августа 1936 года один из летевших из Германии к мятежникам «юнкерсов» по ошибке приземлился в Мадриде. Представитель «Люфтганзы» успел предупредить летчиков, и те подняли в воздух свою машину еще до того как подоспели аэродромные чиновники. Однако экипаж заблудился еще раз и приземлился близ Бадахоса, который еще находился в руках республиканцев. На этот раз самолет арестовали и перегнали обратно в Мадрид, где экипаж и представитель «Люфтганзы» были интернированы. Германское правительство заявило протест против «незаконного задержания гражданского самолета» и его экипажа, который якобы был должен всего лишь эвакуировать из объятой войной Испании граждан «рейха».

Испанское правительство сначала отказалось выдать Берлину самолет и экипаж, но тогда в Германии задержали адъютанта Асаньи полковника Луиса Риано. После этого испанцы согласились отпустить летчиков, если Германия объявит о нейтралитете в испанском конфликте. Насчет заверений и деклараций такого рода у Гитлера никогда проблем не возникало. «Фюрер» и международные договоры считал «клочками бумаги». Пилоты «юнкерса» вернулись домой, но самолет республиканцы выдать отказались, опечатали его и поставили на одном из мадридских аэродромов. Впоследствии он был случайно уничтожен при бомбежке аэродрома немецкими же самолетами.

30 августа в районе Талаверы был сбит итальянский самолет, и его пилот капитан авиации Италии Эрмете Монико попал в плен.

Но если в позиции Германии, Италии и Португалии республике сомневаться не приходилось в силу идейного родства тамошних фашистских режимов с мятежниками, то именно в силу того же идейного родства испанский Народный фронт надеялся на помощь Франции.

Дело в том, что в Париже с мая 1936 года у власти находился тоже Народный фронт, правительство которого возглавлял социалист Леон Блюм. Испанские социалисты и республиканцы традиционно ориентировались на своих французских товарищей, среди которых у них было много друзей. Во времена диктатуры Примо де Риверы центр испанской республиканской эмиграции был в Париже. Даже воинствующий антиклерикализм испанских республиканцев был во многом навеян примером Франции.

Идейное родство двух правительств подкреплялось и торговым договором 1935 года, в который по настоянию французов была включена секретная статья, обязывавшая Испанию закупать французское вооружение и, прежде всего, авиационную технику.

20 июля испанский посол в Париже Карденас по поручению своего правительства встретился с Блюмом и министром авиации Пьером Котом и попросил срочно поставить вооружение, главным образом, самолеты. К удивлению посла… собеседники согласились. Тогда посол и военный атташе, симпатизировавшие мятежникам, подали в отставку и предали гласности суть переговоров, чем только подстегнули Гитлера и Муссолини.

Правые французские газеты подняли невообразимую шумиху. Правительство Великобритании (там у власти были консерваторы) на франко-англо-бельгийской встрече в верхах в Лондоне 22–23 июля надавило на французов, требуя отказаться от поставок оружия республике. Британский премьер Стэнли Болдуин пригрозил Блюму, что если Франция войдет в конфликт с Германией из-за Испании, то ей придется сражаться в одиночку. Такая позиция английских консерваторов объяснялась просто: они ненавидели «красную» Испанскую республику гораздо сильнее, чем нацистов или итальянских фашистов.

Уступив нажиму, Блюм сдал назад. Ведь совсем недавно - в феврале 1936 года - возмужавшая Германия оккупировала демилитаризованную Рейнскую область, чем окончательно разорвала Версальский договор. Война с Гитлером уже ясно вырисовывалась на горизонте, а в одиночку, без Англии французы не надеялись ее выиграть. И все же социалистические убеждения мешали Блюму просто бросить в беде испанских единомышленников, и в этом его поддерживало большинство правительства. 26 июля 1936 года Блюм поручил министру авиации поставить испанцам самолеты, используя фиктивные контракты с третьим странами (например, с Мексикой, Литвой и арабским государством Хиджаз). Однако сначала 30 июля 1936 года французы вынудили республиканцев отправить во Францию часть золотого запаса Испании.

Поставки самолетов шли через частную фирму «Офисэ Женераль дель Эр», которая уже с 1923 года продавала в Испанию транспортные и военные самолеты. Активную роль во всей операции играл летчик (перелетевший Атлантику) и депутат французского парламента от радикал-социалистической партии Люсьен Бусютро.

1 августа 1936 года было получено известие о вынужденной посадке направлявшихся к Франко итальянских самолетов на территории Алжира и Французского Марокко. Блюм собрал новое заседание кабинета министров, на котором было принято решение разрешить продажу самолетов непосредственно Испании. 5 августа из Франции прилетели в Мадрид первые шесть истребителей «девуатин 372» (всего их было прислано 26). К ним добавились 20 бомбардировщиков «потез 54» (правильнее «потэ», но в русскоязычной литературе уже утвердилось наименование «потез»), три современных истребителя «девуатин 510», четыре бомбардировщика «блош 200» и два «блош 210». Именно эти самолеты составляли костяк республиканских ВВС вплоть до ноября 1936 года.

Принято считать французскую авиатехнику, проданную республике, устаревшей. Однако это было не совсем так. В принципе французские самолеты не очень уступали немецким «хейнкелям 51» и «юнкерсам 52». Так истребитель «девуатин 372» был новейшим представителем этого класса в ВВС Франции. Он развивал скорость до 320 км в час («хейнкель 51» - 330 км в час) и мог подняться на высоту 9000 метров (аналогичный показатель «хейнкеля» - 7700 метров).

Французский бомбардировщик «блош» мог взять на борт 1600 кг бомб («юнкерс 52» - 1500 кг) и имел автоматически убирающиеся шасси, что было для того времени большой редкостью. «Блош» подводила малая скорость - 240 км в час, хотя и здесь «юнкерс» особо не выделялся (260 км в час). Высота полета (7000 метров) делала «блош» досягаемым для немецких и итальянских истребителей, но у Ю-52 этот показатель был еще ниже - 5500 метров.

Бомбардировщик «потез 543» был гораздо лучше «блоша», а значит и «юнкерса». Он развивал скорость до 300 км в час, неся 1000 кг бомбовой нагрузки. Высота полета - 10000 метров - была непревзойденной и «потез» был оборудован кислородными масками для пилотов. Бомбардировщик оборонял себя тремя пулеметами, однако не имел никакой броневой защиты.

Но если французские самолеты и не уступали немецким противникам в классе, то молодые республиканские летчики не могли на равных противостоять пилотам люфтваффе и итальянцам (и Берлин, и Рим посылали в Испанию лучших). Поэтому республика остро нуждалась в авиаторах-иностранцах. Во Франции за дело взялся известный писатель и член Международного антифашистского комитета Андрэ Мальро. Через сеть вербовочных пунктов он набрал в разных странах (Франция, США, Великобритания, Италия, Канада, Польша и др.) несколько десятков бывших летчиков гражданских авиалиний и участников различных региональных конфликтов. Было в эскадрилье и 6 русских белоэмигрантов. Большинство привлекала сумасшедшая по меркам того времени зарплата, которую платило испанское правительство - 50000 франков в месяц и 500000 песет страховки (выплачивалась родным в случае гибели летчика).

Интернациональная эскадрилья Мальро получила название «Эспанья» и базировалась под Мадридом. Масса времени ушла на передислокацию французских самолетов из Каталонии в столицу. Плохо обстояло дело с доводкой и ремонтом. Нередко случались аварии на земле и в воздухе. Поэтому «Эспанья» вовсю использовала стандартные истребители республиканских ВВС того времени «ньюпор 52» и легкие бомбардировщики «бреге 19».

«Бреге» был разработан во Франции как легкий бомбардировщик и разведчик еще в 1921 году и позднее производился в Испании по лицензии. К середине 1930-х годов он уже морально устарел. Скорость самолета (240 км в час) была явно недостаточной. К тому же реально в бою самолет едва набирал 120 км в час. На «бреге» было 8 замков для подвешивания 10-килограммовых бомб, но таковых в арсеналах не оказалось, и пришлось обходиться четырех- и пятикилограммовыми. Сам бомбометальный механизм был крайне примитивным: чтобы сбросить все восемь бомб, летчик должен был одновременно дергать за четыре троса. Плохим был и прицел. После мятежа у республиканцев осталось около 60 «бреге», а у мятежников-45-50. Много самолетов с обеих сторон вышло из строя по техническим причинам.

Основным истребителем ВВС Испании в июле 1936 года был также производимый по лицензии французский самолет «ньюпор 52». Разработанный в 1927 году деревянный триплан теоретически развивал скорость до 250 км в час и был вооружен одним 7,62 мм пулеметом. Но на практике старенькие «ньюпоры» редко выжимали более 150–160 км в час и не могли догнать даже самый тихоходный из немецких самолетов «юнкерс 52». Пулеметы часто отказывали в бою, и их скорострельность была низкой. 50»ньюпоров» досталось республиканцам и 10-мятежникам. Конечно, этот истребитель не мог соперничать на равных с итальянскими и немецкими машинами.

Главком авиации республики Идальго де Сиснерос часто жаловался на недисциплинированность «легионеров» Мальро. Летчики жили в фешенебельном столичном отеле «Флорида», где шумно обсуждали планы боевых действий в присутствии женщин легкого поведения. Когда раздавался сигнал тревоги, то из гостиничных номеров выскакивали полуодетые пилоты в сопровождении столь же легко облаченных спутниц.

Идальго де Сиснерос несколько раз предлагал расформировать эскадрилью (тем более, что у испанских летчиков вызывало непонимание непомерно высокое жалованье «интернационалистов»), но республиканское правительство воздерживалось от этого шага, опасаясь потери своего престижа на международной арене. Но в ноябре 1936 года, когда тон в испанском небе уже задавали советские пилоты, эскадрилья Мальро была расформирована, и ее летчикам предложили перейти в республиканскую авиацию на обычных условиях. Подавляющее большинство отказалось и покинуло Испанию.

Помимо эскадрильи Мальро было образовано еще одно интернациональное подразделение республиканских ВВС под командованием испанца капитана Антонио Мартин-Луна Лерсунди. Там впервые появились советские летчики, летавшие до конца октября на «потезах», «ньюпорах» и «бреге».

Тем не менее, в августе-сентябре 1936 эскадрилья Мальро была наиболее боеспособной частью республиканских ВВС. Однако немцы и итальянцы превосходили французов своей тактикой. Республиканские летчики действовали малыми группами (два-три бомбардировщика в сопровождении такого же количества истребителей), а немцы и итальянцы перехватывали их большими группами (до 12 истребителей) и быстро добивались успеха в неравном поединке. К тому же вся итало-германская авиация была сосредоточена под Мадридом, а республиканцы распыляли свои и так скромные силы по всем фронтам. Наконец, мятежники активно применяли авиацию для поддержки своих наземных войск, подвергая штурмовке позиции оборонявшихся республиканцев, а республиканцы по старинке бомбили аэродромы и другие объекты в тылу врага, что не влияло на скорость продвижения африканской армии к Мадриду.

13 августа 1936 года итальянский пароход «Нереида» привез в Мелилью первые 12 истребителей «фиат СR 32» «Чирри» («сверчок»), который стал самым массовым истребителем гражданской войны в Испании на стороне мятежников (всего в 1936–1939 годах на Пиренейский полуостров прибыло 348 «сверчков»). «Фиат» был очень маневренным и вертким бипланом. В 1934 году на этом истребителе был установлен рекорд скорости того времени - 370 км в час. У него было и самое крупнокалиберное вооружение испанской войны - два 12,7 мм пулемета «бреда» (вооруженных пушками самолетов в Испании практически не было, если не считать 14 новейших немецких истребителей «хейнкель 112»), поэтому часто уже первая очередь «сверчка» становилась для противника смертельной.

Базируясь на севильском аэродроме Таблада, «фиаты» уже 20 августа сбили первый республиканский самолет-истребитель «ньюпор 52». Но 31 августа, когда встретились три «сверчка» и три «девуатина 372» исход боя был совсем другим: два сбитых и один поврежденный итальянский самолет. Республиканцы потерь не имели. К середине октября 1936 года, несмотря на пополнение, пришлось расформировать из-за потерь одну из двух истребительных эскадрилий «фиатов».

На помощь союзникам пришли немцы, получившие в конце августа «добро» из Берлина на участие в боевых действиях (это касалось истребителей, пилоты бомбардировщиков воевали и раньше). Немецким летчикам запрещалось лишь углубляться на занятую республиканцами территорию. 25 августа пилоты люфтваффе сбили два республиканских бомбардировщика «бреге 19» (это были первые победы молодых гитлеровских ВВС), а 26–30 августа жертвами немцев стали четыре бомбардировщика «потез», два «бреге» и один «ньюпор». 30 августа республиканский «девуатин» сбил первый «хейнкель 51», пилоту которого удалось выпрыгнуть с парашютом и пробраться к своим.

Республиканские летчики мужественно сопротивлялись превосходящему их по численности врагу. Так 13 сентября 1936 года лейтенант ВВС республики Феликс Уртуби на своем «ньюпоре» сопровождал три бомбардировщика «бреге», вылетевших на бомбежку позиций мятежников в районе Талаверы. На перехват поднялись девять «фиатов», которые быстро сбили двух тихоходов «бреге». Уртуби подбил один «фиат», и, истекая кровью от полученного ранения, таранил второй. Это был первый таран испанской гражданской войны. Храбрый летчик умер на руках подоспевших республиканских солдат, а выпрыгнувший с парашютом итальянец был взят в плен.

Но даже такой героизм не мог переломить численное превосходство немцев и итальянцев. Отступая к Мадриду, только эскадрилья Мальро потеряла 65 из своих 72 самолетов. «Юнкерсы» осмелели и 23 августа нанесли первый удар по мадридской военно-воздушной базе Хетафе, уничтожив на земле несколько самолетов. А 27 и 28 августа самолеты мятежников впервые бомбили мирные кварталы Мадрида.

Интересно, что первые, поставленные Гитлером «юнкерсы», были транспортными самолетами, абсолютно не приспособленными для бомбометания. Поэтому сначала снизу подвешивали гондолу, в которой сидел человек, принимавший через специально проделанное в корпусе машины отверстие от других членов экипажа бомбы (некоторые из них весили 50 кг) и сбрасывавший их на глазок. Причем чтобы прицелиться, «бомбометчику» приходилось свешивать ноги за борт гондолы.

Тем не менее, немцы быстро наловчились и первым делом решили поквитаться с чуть не отправившим их на дно республиканским линкором «Хайме 1». 13 августа 1936 года Ю-52 всадил в линкор две бомбы и на несколько месяцев вывел флагман республиканского флота из боя.

Таким образом, скромная французская помощь не шла ни в какое сравнение с масштабами интервенции в Испании Гитлера и Муссолини. Но и эта помощь вскоре прекратилась.

8 августа 1936 года французское правительство вдруг приняло решение приостановить поставки «в пользу законного правительства дружественной нации». Что же произошло? Перед лицом усиливавшегося английского давления Блюм решил, что лучше всего поможет республике, если перекроет каналы помощи мятежникам со стороны Германии, Италии и Португалии. 4 августа 1936 года по согласованию с Великобританией Франция направила правительствам Германии, Италии, Португалии и той же Англии проект соглашения о невмешательстве в испанские дела. С тех пор термин «невмешательство» является символом предательства Испанской республики, так как запрет на поставку оружия обеим сторонам конфликта (а именно это и предлагали французы) приравнивал законное правительство Испании к поднявшимся против него и не признаваемым мировым сообществом путчистам.

На заседании 5 августа 1936 года французский кабинет практически раскололся (10 министров было за продолжение поставок оружия республиканской Испании, а 8 - против) и Блюм хотел подать в отставку. Но премьер Испании Хираль, опасаясь, что вместо Блюма к власти во Франции может придти более правое правительство, уговорил его остаться, согласившись фактически на политику «невмешательства» (хотя сам Блюм считал такую политику «подлостью»).

8 августа 1936 года, когда африканская армия уже начала свой бросок на Мадрид, Франция закрыла свою южную границу для поставок и транзита в Испанию всех грузов военного назначения.

Теперь предательство предстояло оформить. В Лондоне был создан Международный комитет по вопросам невмешательства в дела Испании, в который вошли аккредитованные в Великобритании послы 27 государств, согласившихся с французским предложением. Среди них были Германия и Италия (позднее присоединилась и Португалия), не собиравшиеся всерьез придерживаться «невмешательства».

В лондонский комитет вошел и Советский Союз. У Москвы не было насчет этого органа каких-либо иллюзий, но в тот период СССР стремился создать вместе с Англией и Францией нацеленную против Гитлера коллективную систему безопасности в Европе и поэтому не хотел ссориться с западными державами. К тому же Советский Союз не хотел отдавать комитет на откуп фашистским государствам, надеясь через него противодействовать германо-итальянской интервенции в Испании.

Первое заседание комитета открылось в Локарнском парадном зале британского МИД 9 сентября 1936 года. Испанскую республику в комитет не пригласили. И вообще этот орган задумывался англичанами во многом для того, чтобы не допустить постановки вопроса о вмешательстве Германии и Италии в испанский конфликт в Лиге наций. Как и современная ООН, Лига наций могла вводить против агрессивных государств санкции и только что продемонстрировала это. После нападения Италии на Эфиопию в 1935 году против Муссолини были введены санкции, сильно задевшие не обладавшую собственным сырьем (особенно нефтью) Италию. Но Англия в 1936 году не хотела повторения этого сценария. Наоборот, она всячески обхаживала Муссолини, стремясь не допустить его сближения с Гитлером. «Фюрер» был в глазах англичан «плохим» диктатором, так как ставил под сомнение границы в Европе, а Муссолини пока выступал в поддержку статус-кво. Многие английские консерваторы, в том числе Уинстон Черчилль, восхищались дуче, которого так «любили» сами итальянцы.

Первое же заседание комитета, председателем которого был богатейший землевладелец и член консервативной партии лорд Плимут, свелось к перепалке по процедурным вопросам. Лорда интересовали такие проблемы, как можно ли считать противогазы оружием, а сбор средств в пользу республики «косвенным вмешательством» в войну. Вообще проблема так называемого «косвенного вмешательства» была вброшена фашистскими государствами, которые хотели перевести стрелки на СССР, где профсоюзы разворачивали компанию помощи Испании одеждой и продовольствием. Кроме этого «большевиков» упрекнуть было не в чем, но надо было отвести дискуссию в сторону от собственной «помощи», которая в виде бомб и снарядов уже крушила жилые кварталы испанских городов. И в этом постыдном фарсе немцы и итальянцы вполне могли рассчитывать на содействие «беспристрастных» англичан.

В целом работа комитета явно не клеилась. Тогда для более тщательной подготовки заседаний решили создать постоянный подкомитет в составе Франции, Великобритании, СССР, Германии, Италии, Бельгии, Швеции и Чехословакии, причем основную роль в дискуссиях играли первые пять государств.

С сентября по декабрь 1936 года постоянный подкомитет заседал 17 раз, а сам комитет по невмешательству - 14. Плодились тома стенографических протоколов, наполненных дипломатическими хитростями и удачными репликами мастеров изысканных дискуссий. Но все попытки Советского Союза привлечь внимание к вопиющим фактам итальянского, германского и португальского вмешательства в испанскую гражданскую войну торпедировались англичанами, которые часто заранее согласовывали свою тактику и с Берлином и Римом.

Испанская республика прекрасно понимала, что лондонский комитет является лишь фиговым листком для прикрытия германо-итальянской интервенции в пользу Франко. Уже 25 сентября 1936 года министр иностранных дел Испании Альварес дель Вайо потребовал на заседании Ассамблеи Лиги наций рассмотреть нарушения режима невмешательства и признать за законным правительством республики право закупать необходимое ему вооружение. Но, несмотря на поддержку наркома иностранных дел СССР М. М. Литвинова, Лига наций рекомендовала Испании передать все факты, подтверждающие участие иностранцев в гражданской войне… Лондонскому комитету. Подготовленная англичанами дипломатическая ловушка захлопнулась.

Соединенные Штаты Америки не присоединились к политике невмешательства. Правда, еще в 1935 году конгресс принял закон о нейтралитете, запрещавший американским фирмам продавать оружие воюющим странам. Но этот закон не распространялся на внутригосударственные конфликты. Правительство Испанской республики попыталось использовать это в своих интересах и закупить в США самолеты. Но когда авиастроительная компания «Гленн Л. Мартин» обратилась к правительству США за разъяснениями, ей было заявлено 10 августа 1936 года, что продажа самолетов Испании не отвечает духу проводимой США политики.

Однако стремление американских предпринимателей делать выгодный бизнес было сильнее, и в декабре 1936 года бизнесмен Роберт Кьюз заключил контракт на продажу республике авиамоторов. Чтобы не допустить этого конгресс с рекордной скоростью принял 8 января 1937 года закон об эмбарго, прямо запрещавший поставки вооружений и других стратегических материалов в Испанию. Но авиамоторы были к тому времени уже погружены на испанское судно «Мар Кантабрика», которое смогло покинуть территориальные воды США до вступления закона об эмбарго в силу (хотя рядом дежурил корабль американских ВМС, готовый по первому приказу задержать республиканский пароход). Но оплаченным золотом моторам так и не суждено было попасть к месту назначения. О маршруте движения «Мар Кантабрика» сообщили франкистам, которые захватили судно у испанских берегов и расстреляли часть команды.

В декабре 1936 года дружественная республиканцам Мексика закупила в США самолеты с целью перепродажи их Испании, однако, в результате грубого нажима Вашингтона, была вынуждена отказаться от сделки. Республика потеряла большое количество ценной для нее валюты (самолеты были уже оплачены). С другой стороны, проданные США Германии авиабомбы были затем переданы Гитлером Франко и использованы мятежниками при бомбежках мирных городов, в том числе Барселоны (Рузвельт был вынужден признать это в марте 1938 года). Например, в январе-апреле 1937 года только один завод в городе Карнейс-Пойнт (штат Нью-Джерси) погрузил на немецкие суда 60 тыс. тонн авиационных бомб.

Всю войну американские компании снабжали войска мятежников горючим (чего не могли бы сделать сами страдавшие от нехватки нефти Германия и Италия). В 1936 году только компания «Тексако» продала мятежникам в кредит 344 тысячи тонн бензина, в 1937 году - 420 тысяч, в 1938 - 478 и в 1939 - 624 тысячи тонн. Без американского бензина Франко не смог бы выиграть первую в мировой истории широкомасштабную войну моторов и в полной мере задействовать свое преимущество в авиации.

Наконец, в годы войны мятежники получили из США 12 тысяч грузовиков, в том числе знаменитых «студебеккеров», в то время как немцы смогли поставить только 1800 штук, а итальянцы - 1700. К тому же американские грузовики были дешевле.

Франко как-то заметил, что Рузвельт поступил по отношению к нему «как истинный кабальеро». Весьма сомнительная похвала.

Американский посол в Испании Бауэрс, будучи честным и дальновидным человеком, неоднократно просил Рузвельта оказать республике помощь. Бауэрс доказывал, что это в интересах США, так как Испания сдерживает Гитлера и Муссолини - вероятных противников Америки в будущем. Но посла не хотели слушать. И только после поражения республики, когда Гитлер оккупировал Чехословакию, Рузвельт сказал Бауэрсу: «Мы допустили ошибку. А вы всегда были правы…». Но было уже поздно. За эту близорукость заплатят своей жизнью тысячи американских парней на полях сражений Второй мировой войны, раскинувшихся от жаркого Туниса до заснеженных Арденн.

Но уже во время гражданской войны в Испании подавляющая часть американского общественного мнения была на стороне республиканцев. В поддержку республики было собрано несколько сотен тысяч долларов (в нынешних долларах это было бы в десятки раз больше). В Испанию было отправлено много продовольствия, медикаментов, одежды и сигарет. Для сравнения можно отметить, что профранкистский Американский комитет помощи Испании, заявив, что соберет для мятежников 500 тыс. долларов, на деле смогл наскрести только 17526.

Вместе с испанским народом в годы войны находились лучшие американские писатели и журналисты, такие как Эрнест Хемингуэй, Эптон Синклер, Джозеф Норт и другие. Навеянный личными впечатлениями роман Хемингуэя «По ком звонит колокол» стал, пожалуй, лучшим художественным произведением о гражданской войне в Испании.

В январе 1937 года в Испанию прибыл американский медицинский отряд. Два года 117 врачей и медсестер со своим оборудованием (включая автотранспорт) самоотверженно оказывали помощь бойцам Народной армии. В марте 1938 года во время тяжелых оборонительных боев республиканцев на Арагонском фронте руководитель американского госпиталя Эдвард Барски был назначен начальником медицинской службы всех интернациональных бригад.

В сентябре 1936 года в Испании появились первые американские летчики-добровольцы, а всего в республиканских ВВС сражалось около 30 граждан США. Испанское правительство предъявляло к добровольцам строгие требования: общий налет должен был быть не менее 2500 часов, а в биографии подразумевалось отсутствие каких-либо темных пятен. Американец Фред Тинкер стал одним из лучших асов ВВС республики, сбив на советских истребителях И-15 и И-16 восемь вражеских самолетов (в том числе 5 «фиатов» и один Ме-109). Характерно, что после возвращения в США у Тинкера возникли проблемы с властями, предъявившими ему претензии по поводу нелегального выезда в Испанию. Пилоту отказали в приеме в ВВС США (не имевших тогда пилотов, способных даже отдаленно сравниться с Тинкером), и затравленный ас покончил жизнь самоубийством.

Около 3000 американцев сражались в Испании в рядах интербригад. Батальоны имени Авраама Линкольна и Вашингтона геройски дрались в битвах на Хараме, под Брунете, Сарагосой и Теруэлем. За время войны в батальоне Линкольна сменилось 13 командиров, семеро из которых погибли, а все остальные получили ранения. К удивлению заезжих американцев, одним из командиров батальона был негр Оливер Лоу. В тогдашней американской армии это было просто немыслимо.

Более 600 ветеранов-линкольновцев воевали в рядах вооруженных сил США во время Второй мировой войны и многие из них были отмечены высокими наградами.

Но вернемся в тревожный октябрь 1936 года. И внешняя и внутренняя обстановка в Испании, казалось, полностью играла на руку мятежникам. Многие думали, что только чудо поможет отстоять Мадрид. И это чудо случилось.

(1936-1939) — вооруженный конфликт на основе социально-политических противоречий между лево-социалистическим (республиканским) правительством страны, поддерживаемым коммунистами, и поднявшими вооруженный мятеж право-монархическими силами, на сторону которых встала большая часть испанской армии во главе с генералиссимусом Франсиско Франко.

Последних поддержали фашистская Италия и нацистская Германия, на стороне республиканцев выступил СССР и добровольцы-антифашисты из многих стран мира. Война закончилась установлением военной диктатуры Франко.

Весной 1931 года, после победы антимонархических сил на муниципальных выборах во всех крупных городах, король Альфонс XIII эмигрировал , и Испания была провозглашена республикой.

Либерально-социалистическое правительство приступило к реформам , обернувшимся ростом социальной напряженности и радикализма. Прогрессивное трудовое законодательство торпедировалось предпринимателями, сокращение офицерского состава на 40% вызвало протест в армейской среде, а секуляризация общественной жизни — традиционно влиятельной в Испании католической церкви. Аграрная реформа, предполагавшая передачу излишков земли мелким собственникам, напугала латифундистов, а ее "пробуксовка" и недостаточность разочаровали крестьян.

В 1933 году к власти пришла правоцентристская коалиция, свернувшая реформы. Это привело к всеобщей забастовке и восстанию шахтеров Астурии. Новые выборы в феврале 1936 года с минимальным перевесом выиграл Народный фронт (социалисты, коммунисты, анархисты и левые либералы), чья победа консолидировала правый фланг (генералитет, клерикалы, буржуа и монархисты). Открытую конфронтацию между ними спровоцировала смерть 12 июля офицера-республиканца, застреленного на пороге своего дома, и ответное убийство на следующий день депутата-консерватора.

Вечером 17 июля 1936 года против республиканского правительства выступила группа военных в Испанском Марокко и на Канарских островах. Утром 18 июля мятеж охватил гарнизоны по всей стране. Сторону путчистов приняли 14 тысяч офицеров и 150 тысяч нижних чинов.

Под их контроль сразу попали несколько городов юга (Кадис, Севилья, Кордова), север Эстремадуры, Галисия, значительная часть Кастилии и Арагона. На этой территории проживало около 10 миллионов человек, производилось 70% всей сельскохозяйственной продукции страны и только 20% — промышленной.

В крупных городах (Мадрид, Барселона, Бильбао, Валенсия и др.) мятеж был подавлен. Флот, большая часть ВВС и ряд армейских гарнизонов сохранили верность республике (всего — около восьми с половиной тысяч офицеров и 160 тысяч солдат). На территории, контролируемой республиканцами, проживало 14 миллионов человек, находились основные промышленные центры и военные заводы.

Первоначально лидером мятежников был генерал Хосе Санхурхо, изгнанный в 1932 году в Португалию, но почти сразу после путча он погиб в авиакатастрофе, и 29 сентября верхушка путчистов избрала главкомом и главой так называемого "национального" правительства генерала Франсиско Франко (1892-1975). Ему присвоили титул каудильо ("вождь").

Еще в августе войска мятежников захватили город Бадахос, установив сухопутную связь между своими разрозненными силами, и развернули с юга и севера наступление на Мадрид, главные события вокруг которого пришлись на октябрь.

К тому времени Англия, Франция и США объявили о "невмешательстве" в конфликт, введя запрет на поставки оружия в Испанию, а Германия и Италия отправили на помощь Франко, соответственно, авиационный легион "Кондор" и пехотный добровольческий корпус. В этих условиях 23 октября СССР заявил, что не может считать себя нейтральным, начав снабжать республиканцев вооружением и боеприпасами, также направив в Испанию военных советников и добровольцев (прежде всего, летчиков и танкистов). Ранее по призыву Коминтерна началось формирование семи добровольческих интернациональных бригад, первая из которых прибыла в Испанию в середине октября.

При участии советских добровольцев и бойцов интербригад наступление франкистов на Мадрид было сорвано . Широко известен прозвучавший в тот период лозунг "¡No pasaran!" ("Они не пройдут!").

Тем не менее, в феврале 1937 года франкисты заняли Малагу и начали наступление на реке Харама к югу от Мадрида, а в марте атаковала столицу с севера, но итальянский корпус в районе Гвадалахары был разгромлен. После этого Франко перенес основные усилия в северные провинции, заняв их к осени.

Параллельно франкисты вышли к морю у Винариса, отрезав Каталонию. Июньское контрнаступление республиканцев сковало силы противника на реке Эбро, но в ноябре закончилось поражением. В марте 1938 года войска Франко вступили в Каталонию, но занять ее полностью смогли только в январе 1939 года.

27 февраля 1939 года режим Франко с временной столицей в Бургосе официально признали Франция и Англия. В конце марта пали Гвадалахара, Мадрид, Валенсия и Картахена, и 1 апреля 1939 года Франко объявил по радио об окончании войны. В тот же день его признали США. Франсиско Франко был провозглашен пожизненным главой государства, но пообещал, что после его смерти Испания снова станет монархией. Своим преемником каудильо назвал внука короля Альфонса XIII, принца Хуана Карлоса де Бурбона, который после кончины Франко 20 ноября 1975 года и вступил на престол.

По приблизительным оценкам , во время гражданской войны в Испании погибло до полумиллиона человек (с преобладанием потерь республиканцев), причем каждый пятый погибший стал жертвой политических репрессий по обе стороны фронта. Страну покинули более 600 тысяч испанцев. 34 тысячи "детей войны" было вывезено в разные страны. Около трех тысяч (главным образом, из Астурии, Страны Басков и Кантабрии) оказались в 1937 году в СССР.

Испания стала местом испытания новых видов вооружения и проверки новых методов ведения войны в преддверии Второй мировой войны. Одним из первых примеров тотальной войны считается бомбардировка баскского города Герника легионом "Кондор" 26 апреля 1937 года.

Через Испанию прошло 30 тысяч солдат и офицеров вермахта, 150 тысяч итальянцев, около трех тысяч советских военных советников и добровольцев. Среди них — создатель советской военной разведки Ян Берзин, будущие маршалы, генералы и адмиралы Николай Воронов, Родион Малиновский, Кирилл Мерецков, Павел Батов, Александр Родимцев. 59 человек были удостоены звания Героя Советского Союза. 170 человек погибли или пропали без вести.

Отличительной чертой войны в Испании стали интербригады, основу которых составляли антифашисты из 54 стран мира.По разным оценкам , через интербригады прошло от 35 до 60 тысяч человек.

В интербригадах сражались будущий югославский лидер Иосип Брос Тито, мексиканский художник Давид Сикейрос, английский писатель Джордж Оруэлл.

Освещали их жизнь и разделяли их позиции Эрнест Хемингуэй, Антуан де Сент-Экзюпери, будущий канцлер ФРГ Вилли Брандт.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников